Зоны осознания и зоны контакта

Принцип «здесь и теперь» означает осознание себя в настоящий момент и умение сосредоточиться на своей актуальной потребности («Нет ничего, кроме того, что есть здесь и теперь. Теперь есть настоящее. Прошлого уже нет. Будущее еще не наступило»).

Для удовлетворения своих потребностей человек должен быть в постоянном подвижном контакте с зонами своего внутреннего и внешнего мира. У невротиков эта подвижность нарушается.

Невроз — это результат сосредоточения человека на средней зоне и блокирование событий внутренней и внешней зоны.

Средняя зона — это зона фантазии, которая содержит незавершенные гештальты из прошлого. Средняя зона заслоняет настоящее. Саморегуляция человека зависит от степени осознания настоящего и от способности жить в полную меру здесь и теперь. Поэтому смысл гештальггерапии состоит не в том, чтобы исследовать прошлое, а в том, чтобы помочь клиенту сфокусироваться на осознании настоящего.

Противоположности — это внутренние стороны психического явления, которые одновременно и предполагают, и исключают друг друга. Борьба противоположностей — это внутренний источник развития человека (любовь и ненависть, радость и опустошение при достижении цели). Задача человека — осознать противоположные полюса своего «Я» (Нападающего и Защищающегося).

Защитные реакции — уход от проблем, невосприимчивость к определенным ситуациям, уход в болезнь.

Здоровые люди (то есть те, которые могут четко сформулировать гештальт и провести грань между собственным «Я» и окружающей средой) реагируют на трудности адекватно.

При неврозах реакции искажаются и препятствуют росту личности. К таким реакциям Перзл относит реакцию слияния, ретрорефлексию, интроекцию и проекцию.

Реакция слияния проявляется в том, что индивид не может дифференцировать себя от других, свое «Я» от «Я» другого человека. Зависимость приводит к тому, что человек избегает контакта.

При ретрорефлексии граница между личностью и средой смешается в сторону личности. При сопротивлении удовлетворению потребности индивид вместо того, чтобы направить энергию борьбы на изменение среды, направляет ее на себя (самобичевание).

Интроекция проявляется в тенденции присваивать себе убеждения, способы мышления и поступки других людей без критики и без попытки собственного осмысления. Граница между «Я» и средой перемещается вовнутрь «Я».

В процессе гештальттерапии корригируются только собственные убеждения человека, а чужие — осознаются и отбрасываются.

Проекция противоположна интроекции. Граница между собственным «Я» и средой смешается в сторону среды. Проекция проявляется в тенденции переносить собственные ошибки и ответственность за то, что происходит внутри «Я», на других, на окружающую среду. Поле битвы — окружающий мир.

Каждый поступок, по Перзлу, гештальт. При этом важно, чтобы человек осознал, как совершается поступок, а не почему?

Гештальт (нем. Gestalt — форма, образ, структура) — пространственно-наглядная форма воспринимаемых предметов. В переносном смысле употребляется также по отношению к психическим и культурно-историческим образованиям, части которых определяются целым и в то же время взаимно поддерживают и определяют друг друга. Гештальт — это образования, чьи существенные свойства нельзя понять путем суммирования свойств их частей, то есть вне последних имеют место еще гештальткачества самих этих образований. Например, в случае акустического гештальтобразования какой-либо мелодии, вне которой имеют место также ее «комплексные качества». Высокоразвитые структуры сознания имеют тенденцию к завершенности, единству, простоте, правильности, к симметрии и включению в предпочитаемые пространственные направления (вертикальное и горизонтальное), к законченности всех кривых, короче говоря, к четкости, к наилучшему чувственному оформлению внутренней сферы наглядного.

Сформировавшиеся гештальты всегда являются целостностями, каждая из которых в свою очередь есть часть общей целостности сознания с признаками ограниченности и расчлененности, причем общая целостность сознания является в себе завершенной структурой, состоящей из относящихся к целому членов, более или менее отличных друг от друга. Ограничения (контур), являющееся основой гештальта, характеризуется степенью резкости и замкнутостью или незамкнутостью очертаний, «контура». Согласно определению, что части определяются целым, в случае, если меняется часть, положение или свойство целого, меняются и все другие части, положения или свойства. При описании гештальта употребляется также понятие важности. Целое может быть важным, члены — неважными, и наоборот. Фигура всегда важнее основы. Важность может быть распределена так, что в результате все члены оказываются одинаково важными (это редкий случай, который встречается, например, в некоторых орнаментах), или (что встречается чаще) так, что результатом иерархического распределения важности оказывается своего рода гештальтдоминанта: целое в большей или меньшей степени центрировано (например, центр гештальта человека — его лицо, центр гештальта лица — глаза) либо конкретно направлено к какому-нибудь доминирующему конечному пункту (например, гештальт дерева — к вершине). Члены гештальта бывают различных рангов (так, например в круге: 1) центр, 2) точка на окружности, 3) любая точка внутри круга), выступают как основные и второстепенные части. Там, где центр еще не установился, его передвижение может сильно изменить характер гештальта, как, например, при перемене основного тона аккорда. Каждый гештальт имеет свой центр тяжести, который выступает или как центр массы (например, середина в диске), или как точка скрепления, или как исходная точка (создается впечатление, что эта точка служит началом для построения целого, как, например, основание колонны), или как направляющая точка (например, острие стрелы). Из того факта, что душа способна формировать гештальты, вытекает закон «хорошего» гештальта, провозглашавший, согласно Метцеру, следующее: «Сознание всегда предрасположено к тому, чтобы из данных вместе восприятий воспринимать преимущественно самое простое, единое, замкнутое, симметричное, включающееся в основную пространственную ось» (пример: построение «картины» звездного неба путем выбора таких звезд, которые легче всего сливаются в более или менее «хорошие» гештальты). Отклонения от «хороших» гештальтов воспринимаются не сразу, а лишь при интенсивном рассматривании (например, приблизительно равносторонний треугольник «рассматривается» как равносторонний, почти прямой угол как прямой).

Даже там, где человек вмешивается в физическую действительность с целью изменить се (требуемый гештальт) — в том случае, если нужно не просто разрушить или уничтожить что-нибудь, — вмешательство происходит всегда таким образом, что получающиеся восприятия более или менее бессознательно изменяются в направлении хорошего или наилучшего гештальта.

Поток психической жизни можно исследовать в двух различных аспектах. С одной стороны, мы стремимся понять, каким образом импульсы порождают мотивы, каким образом мотивы дают начало решениям и действиям. Мы стремимся понять также, каким образом мысли и их взаимосвязи проистекают из осознанного целеполагания со стороны того, кто мыслит. С другой стороны, мы пытаемся объективно объяснить, как один элемент сознания «следует» за другим автоматически, каким образом осуществляется механическое чередование событий психической жизни. Этот поток автоматически следующих друг за другом событий, составляющий тот фундамент, без которого невозможно существование остальной психической жизни, доступен исследованию сам по себе. Объективное объяснение сущности и последовательности элементов психической жизни может либо исходить из конкретных данных соматической жизни — механизмов восприятия, неврологических локализаций, — либо основываться на психологических понятиях, в том числе тех, которые объединены в теорию ассоциативных механизмов.

Гештальттерапия — система методов и процедур психотерапевтического воздействия на человека, основанных на теории гештальтпсихологии — области психологических исследований, ставящей во главу угла закономерности образования и функционирования целостных структур, исходя из которых объясняются их элементы и связи между ними. Создателем этого, одного из наиболее влиятельных направлений современной психотерапии является немецко-американский психолог Фредерик Перлз (1893−1970). Главный принцип гештальггерапии — безусловное принятие человеком себя, других людей и всего остального мира такими, какие они есть; восприятие и оценка наличного состояния как вполне совершенного, не требующего изменения или улучшения.

Средний человек, воспитанный в атмосфере внутренних конфликтов, утерял свою целостность, свое единство. Чтобы восстановить его, нужно преодолеть дуализм своей личности, своего мышления и языка. Он привык мыслить противоположностями: инфантильность и зрелость, физическое и психическое, организм и среда, «Я» и реальность — как будто это действительно противостоящие друг другу сущности.

Ассимиляция — организм растет, ассимилируя из среды то, что ему нужно для роста. В отношении физиологических процессов это очевидно, психологическую же ассимиляцию по большей части не замечают (исключением является фрейдовское понятие интроекции, хоть частично отдающее дань этой теме). Лишь посредством тщательной ассимиляции можно объединить разнородные субстанции в новое целое.

Нужно переместить центральный интерес психиатрии от фетиша «неизвестного», от почитания «бессознательного» к проблемам и феноменологии дознавания: к тому, какие факторы действуют в сознавании и как способности, которые успешно функционируют в состоянии сознавания, терпят неудачу в его отсутствии.

Сознавание характеризуется контактом, чувствованием, возбуждением и образованием гештальта. Контакт как таковой возможен без сознавания, но для сознавания контакт необходим. Решающий вопрос в том, с чем человек находится в контакте. Посетитель выставки современной живописи может думать, что он находится в контакте с картиной, на которую он смотрит, между тем он находится в контакте с художественным критиком из своего любимого журнала. Чувствование определяет природу сознавания. Это может быть чувствование на расстоянии (например, слуховое), близкое (например, тактильное) или внутри тела (проприорецепция). В последнее можно включить чувствование собственных слов и мыслей. В более поздних вариантах теории Перлз отводил снам, фантазиям и мыслям специальную «промежуточную область» между внешним миром и событиями внутри организма.

Возбуждение — лингвистически подходящий термин — включает как физиологическое наблюдение, так и недифференцированные эмоции. Сюда можно отнести фрейдовское положение о катексисе (энергетический заряд, специальный квант психосексуальной энергии), бергсоновский «жизненный порыв», психологические проявления метаболизма. Здесь же находим основание простой теории тревожности.

Такие термины, как «фигура/фон», «незаконченная ситуация», «гештальт» — из гештальтпеихологии. Кибернетика имеет дело с организмом в изоляции, а в не в творческом контакте со средой. Мы полагаем, что защитная функция панциря — это идеологический обман. Если органическая потребность осуждается, «Я» превращает свою творческую деятельность в агрессию против импульса, от которого оно отказалось, подчиняя и контролируя его. Человеку пришлось бы всю жизнь вести истощающую борьбу со своими собственными инстинктами (многие нервные срывы свидетельствуют об этом), если бы не способность организма формировать автоматически функционирующие «таможенные посты».

Вместе с тем, перемещая акцент с обнаружения вытесненного на реорганизацию «вытесняющих» сил, мы полностью следуем за Райхом, хотя и обнаруживаем при этом, что для восстановления «Я» недостаточно всего лишь распустить «мышечный панцирь характера». Стараясь помочь пациенту сознавать средства, осуществляющие подавление собственных импульсов, психологи сталкиваются с поразительным несоответствием. Обнаруживается, что сознавая эти средства, пациент гордится тем, что использует многие из своих энергий против себя, для контролирования себя. Но он неспособен ослабить свой самоконтроль.

Фрейдист советует своем пациенту расслабиться и прекратить цензуру. Но пациент этого сделать не может. Он «забыл», как он осуществляет это запрещение. Запрещение становится рутинным, автоматизированным поведением, вроде того, как при чтении мы забываем, как пишется то или иное слово.

В книге Перзла «Эго, голод и агрессия» предлагалась следующая теория. В борьбе за выживание наиболее значимая потребность становится фигурой и организует поведение индивида, пока не находит своего удовлетворения, после этого она отходит в фон (равновесие во времени), уступая место следующей, теперь наиболее важной потребности. Эта смена доминирующих потребностей создает для здорового организма наилучшие возможности для выживания.

Представления невротика о выживании (какими бы глупыми они ни казались внешнему наблюдателю) требуют, чтобы он напрягался, осуществлял цензуру, брал верх над аналитиком. Это его доминирующая потребность, но поскольку он забыл, как он ее организовал, она превратилась в привычку. Его намерение, например, не осуществлять цензуру, столь же эффективно, как новогодний обет алкоголика. Привычка должна стать полностью осознанной, заново вызывающей возбуждение потребностью, чтобы человек вернул себе способность справляться с незаконченными ситуациями.

Вместо того чтобы вытягивать средства из бессознательного, мы работаем с тем, что лежит на поверхности. Трудность в том, что пациент (часто и терапевт) принимают то, что лежит на поверхности, за само собой разумеющееся. То, как пациент разговаривает, дышит, движется, осуществляет цензуру, выражает презрение, ищет причины и пр., кажется ему очевидным, лежащим в его конституции, в природе. В действительности же — это выражение его доминирующей потребности, например, потребности быть победителем, быть хорошим, быть выразительным. Именно в очевидном мы находим его незавершенную личность, и только схватывая, останавливая очевидное, расплавляя затвердевшее, проводя различие между болтовней и реальной заинтересованностью, между стершимся от употребления и творческим, пациент может вернуть себе живость и гибкость отношений фигуры и фона. В процессе роста и обретения зрелости, пациент переживает и развивает свое «Я», пользуясь теми средствами, которые имеются в его распоряжении: доступной ему мерой сознавания в экспериментальных ситуациях.

Целое определяет части, в противоположность прежним воззрениям, что целое — всего лишь механическая сумма своих элементов. Если терапевт отказывается быть частью изменчивого процесса в психотерапевтической ситуации — он не терапевт. Поведение пациента так же определяется многими обстоятельствами интервью. Только стопроцентно ригидный или безумный, не воспринимающий контекста пациент будет вести себя на консультации так же, как он ведет себя в другом месте.

Ситуация не сводится ни к полному пониманию функций организма, ни к самым совершенным знаниям о среде (об обществе). Психологическая ситуация создается только взаимодействием организма и среды, а не взятыми по отдельности организмом и средой. Изолированный организм и соответствующие абстракции — ум, душа, тело, равно как и сама по себе среда, изучаются множеством наук, например, физиологией, географией и пр. и не являются заботой психологии. Многие полагали, что, коль скоро ассоциации и рефлексы несомненно существуют, то ум состоит из множества ассоциаций, а поведение или мышление состоят из рефлексов. Но творческую деятельность организма так же мало объяснить ассоциациями, рефлексами и другими автоматизмами, как планирование стратегии и организацию военных действий — автоматизмом дисциплинированных солдат.

Как чувствование, так и движение — это направление вовне деятельности, а не механические реакции в новых для организма ситуациях. Ум — это адекватная ориентация, эффективность — адекватная манипуляция. Чтобы вернуть их себе, десентизированный и иммобилизированный невротик должен полностью восстановить сознавание, то есть чувствование, возбуждение и формирование гештальтов.

Клиническая ситуация превращается в экспериментальную Мы перестаем явно или неявно требовать от пациента, чтобы он собрался, или расслабился, или отключил цензуру. Перестаем говорить ему, что он отвратителен, полон сопротивления, почти мертв. Такого рода претензии лишь увеличивают его трудности, делают его более невротичным, даже безнадежным. Вместо этого мы предлагаем последовательную серию экспериментов, которые, что чрезвычайно важно, не являются заданиями, требующими выполнения. Мы просто спрашиваем: что происходит, если вы вновь и вновь пробуете делать то или это? Мы выводим на поверхность и прорабатываем, в терминах Фрейда, сами сопротивления.