Добавочный лист (аллонж)

Идем дальше. Опять же, вы, по-моему, спрашивали. Что делать, если исписали всю оборотную сторону векселя и не хватает места для совершения новых индоссаментов и авалей? Ничего страшного: можно прикрепить так называемый добавочный лист к векселю, называемый аллонж, от французского allonger — продолжатель, «продвигатель», удлинитель, — и далее писать все необходимые надписи на нем, на этом самом аллонже. У нас, к сожалению, народ уделяет больше внимания всяким разным формальным вещам, сразу задает вопросы типа: а как оформить присоединение аллонжа к векселю? Как и чем его надо прикрепить? — приклеить? или достаточно скрепки? Нужно ли писать первую надпись так, чтобы она начиналась на аллонже и кончалась на векселе? Нужно ли писать, кто прикрепил аллонж? ставить подпись и печать? И так далее. Естественно, что вексельное законодательство эти вопросы вообще не поднимает. Почему? А потому что оно писалось здравомыслящими людьми, исходившими из очень простого и понятного соображения: аллонж к векселю появляется тогда, когда в этом заинтересовано известное лицо. В чем проявляется его заинтересованность? В том, чтобы формально легитимироваться векселем в ситуации, когда места для этого не хватает. Оформили добавочный лист и даже присоединять к векселю не стали — просто очередной индоссамент на нем написали и рядом с векселем положили. Вопрос: заинтересовано ли лицо, получившее вексель и аллонж, в том, чтобы этот аллонж потерять, испортить, или нечто еще подобное с ним сделать? Очевидно нет, ибо иначе оно просто потеряет формальную вексельную легитимацию. А если так, очевидно, что оно постарается сделать так, чтобы аллонж никуда не делся. Как именно он посчитает наиболее рациональным и надежным — так пусть и делает. Скрепками, слюнями, клеем, скотчем, пластырем пусть приклеит… не знаю там… нитками или веревками привяжет… Способом, сообразным обстоятельствам и не препятствующим дальнейшему обращению векселя — так можно сказать.

Если не прикрепить? У нас, конечно, могут быть проблемы. Например, наверняка спросят: а откуда видно, что это именно аллонж и именно к данному векселю, а не просто лист бумаги, на котором, к примеру, группа студентов юридического факультета упражнялась в написании индоссаментов? Может же быть так, что просто кто-то взял и так вот такой лист исписал? Случайно? Ну… сами себе ответьте на этот вопрос, исходя из собственного опыта: вы хоть раз в жизни так делали? Вряд ли. То есть теоретически, конечно, такое возможно, и, соответственно, уместно предположение о том, что подобная бумажка с индоссаментами оказалась в соседстве с корреспондирующим ей векселем просто случайно. Но, как я уже сказал, оборачиваясь на собственный опыт, я думаю, вы такое предположение сочтете маловероятным, хотя бы потому, что так никто из вас не делал никогда. Следовательно, если вексель и соседствующая с ней бумага с индоссаментами всетаки налицо, то логичным является другое предположение: это не случайно «приблудившаяся» к векселю «бумажка», а именно аллонж, причем, именно к данному векселю. И второй момент: векселей, конечно, много на свете бывает — к какому из них писан аллонж? По чисто внешним признакам, больше никак. Естественно, во имя предотвращения всех подобных вопросов, можно оформление добавочного листа прямо с этого и начать: «АЛЛОНЖ к векселю такому-то и так далее». Но если так НЕ сделают — страшно это или нет? Нет, абсолютно не страшно. Вспомните, что вопрос о непрерывности ряда индоссаментов изучается по чисто внешним признакам. Значит смотрим: сначала в индоссаменты на самом векселе, потом — в индоссаменты на прилагаемой бумаге. У нас последний индоссамент на обороте самого векселя — на имя приобретателя Сидорова. Но держатель векселя говорит: вы знаете, а я не Сидоров. И мои права основываются не только на векселе, но и на добавочном листе к нему — вот он. Читаем этот лист — с чего он начинается? Если с индоссамента, подписанного Сидоровым — все прекрасно, непрерывность по чисто внешним признакам соблюдена. Даже если потом выяснится, что это был аллонж к какому-то другому векселю — это не имеет никакого значения, ибо формальная легитимация была налицо. Ну, а тот, кто пострадал от того, что у него выкрали аллонж к его векселю, — что ж, пусть ищет того, кто украл, и с ним по этому поводу разбирается иском об убытках. Именно этот принцип — принцип формального контроля непрерывности ряда передаточных надписей — он распространяется не только на сам вексель, но и на аллонж или аллонжи к нему, сколько бы их — один, два, три… десять — ни было бы к векселю приложено. Соблюдение именно этого принципа — единственный критерий, позволяющий судить о принадлежности аллонжа к определенному векселю: «бьётся» ли подпись индоссанта первого индоссамента на аллонже с именем индоссата последнего индоссамента на векселе? Если «бьётся» — этого достаточно, чтобы сказать, что это аллонж именно к этому векселю.

Кроме индоссаментов на аллонже еще можно писать авали, если вдруг для них не хватает места на самом векселе. Но — мы уже говорили об этом на предыдущей лекции — сама постановка вопроса о том, чтобы «затащить» в вексель как можно больше авалистов, не всегда вызывает однозначное к себе отношение, однозначную реакцию.