Постбихевиористы. 
Политическая психология

Постбихевиористами стали называть сторонников нового направления, выступающих за «релевантность» и «действие» и считающих, что именно эти категории имеют первостепенное значение, а приемы и средства проведения исследования — второстепенное. Постбихевиористы заявляли о том, что бихевиористская наука скрывает идеологию эмпирического консерватизма, поскольку, занимаясь только описанием и анализом фактического материала, ученый устраняет понимание более широких проблем, стоящих за этими фактами. Тем самым, согласно постбихевиористам, эмпирическая политическая наука поддерживает сохранение тех условий, которые она изучает, выступает за идеологию социальной консервации. Задача постбихевиористов состояла в том, чтобы разрушить барьеры молчания, воздвигнутые бихевиористским языком, и помочь политической психологии стать на службу действительным потребностям человечества в кризисные времена.

Постбихевиористы считали, что исследование и конструктивное развитие ценностей являются неотъемлемой частью изучения политики. Наука никогда не была нейтральной в своих оценках, поэтому для понимания границ знания необходимо отчетливо представлять себе ценностные критерии, которые являются основой этого знания, и альтернативы его использования. Согласно постбихевиористам ответственность научной интеллигенции, точно так же, как и интеллигенции вообще, заключается в защите человеческих ценностей цивилизации. В связи с этим ученые должны отказаться от таких требований, как свобода исследования и квазиэкстерриториальная защита от натиска общества. Знать — значит нести ответственность за действия, а действовать — значит принимать участие в переделке общества. Ученый обязан добиваться использования результатов своей работы. Наука должна отражать современный конфликт, существующий в обществе, относительно идеалов, что должно получить отражение в научной работе и придать ей соответствующую окраску. Политизация профессий неизбежна и желательна. Эти основные принципы постбихевиоризма были выдвинуты в 1969 г. Д. Истоном.

Политологи, как считал Истон, должны помогать созданию альтернативной модели политического общества, а не уходить от борьбы. Прикладные исследования — это срочная потребность политической науки, поскольку результаты фундаментальных исследований заставляют себя слишком долго ждать. Сегодняшние проблемы, требующие разрешения, не могут ждать, пока медленные жернова науки выдадут ответы. Политизация науки необходима, так как знание налагает обязанности служить всему человечеству, а не только избранным, правительству, бизнесу, военным и добровольным ассоциациям, обладающим достаточным капиталом, чтобы заплатить за знания.

Таким образом, постбихевиористы пытались создать этику для правительства и общества, т. е. использовать науку для установления норм политического и общественного поведения, решить, какая политика «хороша» для человечества и общества в целом.

М. Вебер, один из самых известных социологов того времени, считал, что ни в коем случае нельзя смешивать факты и ценности, что научная методология может быть применена лишь к фактам.

Однако все большее признание рациональных и фактических элементов в суждениях о ценностях привело к коренному изменению отношения к ценностям и суждениям о них в науке и философии. В наше время социальные силы, действующие в современном обществе, оказывают давление на все общественные науки, заставляя их изучать проблему норм и ценностей. Именно социальные науки считаются той отраслью человеческих знаний, которая занимается исключительно ценностями — как они возникают, утверждаются, применяются, каковы их противоречия, как они меняются, каким образом влияют на любой аспект человеческих отношений в политическом, социальном и моральном планах.

Развитие этики и социальных наук указывает пути возможного перенесения научной методологии на изучение проблемы ценностей. Действительно, теория принятия решений и ее всевозможные вариации, получившие развитие в политической психологии, математике и других социальных науках (теория игр, моделирование), оказываются очень близкими по своим приемам, в настоящее время используемым в этике для решения проблемы разумности моральных выборов. Принятие решений не считается более актом подчинения авторитетам, совести, откровению, интуиции или эмоции. Предполагается, что в эту сферу может проникать разум и наука. То, что раньше считалось сферой эмоций, скорее всего было признанием отсутствия системы. Рационализм применим и в процессе принятия решения, когда используются методы обнаружения фактических и теоретических основ правильного и «мудрого» выбора.

Техника установления правильности, обоснованности ценностей не отличается от техники определения верности фактов. Однако если фактологические компоненты наших ценностей могут быть проверены (по крайней мере, теоретически) на основе научного метода, то психологические, эмоциональные, субъективные компоненты не всегда возможно подвергнуть такой проверке. Может быть, когда-нибудь мы научимся определять, почему, например, одному человеку нравится джазовая музыка, другому — нет, одни предпочитают шахматы, другие — шашки. До тех пор, пока мы не узнаем больше о социальных и психологических функциях ценностей, мы не будем в состоянии понять их и тем более обосновать. Следует иметь в виду, что установить мнение общества о тех или иных фактах нетрудно, чего нельзя сказать об общественных ценностях. Не явится ли такое действие формой психологического, социального и политического тоталитаризма? И если психологическая предрасположенность имеет физиологические или генетические составные части, то не является ли генетика единственной надеждой создать универсальную систему ценностей и социальную однозначность расы?

Те ученые, которые надеются создать единую систему ценностей в обществе и улучшить положение человечества, должны исследовать взаимоотношения между ценностями и их ролью в жизни отдельных людей и целого общества. Эти исследования должны определить, при каких условиях те или иные ценности будут признаны как отдельными личностями, так и обществом в целом, какие последствия для человека и общества может иметь каждое суждение об этих ценностях. Вопрос верификации, или социальной оценки ценностей, возможно, никогда не выйдет за рамки временного соглашения, касающегося данной конкретной ситуации, и только этой ситуации.