Региональное политическое лидерство в системе российских элит

Политическое лидерство — это особый институт власти, осуществляемой способностью одного лица или группы с наивысшим статусом заставлять других людей предпринимать какие-либо действия. Лидеры обладают наибольшим контролем над процессом принятия стратегических решений. Они добиваются и удерживают высокий уровень авторитета и престижа в обществе или решающих для обладания властью сегментах общества (элите, электорате, правящих партиях, группах интересов и т. д.). Как отмечает Ж. Блондель, «отношения власти, осуществляемые в контексте лидерства, отличаются особым неравенством, поскольку лидеры способны заставить всех членов своей группы… делать то, что в другом случае они бы не делали. Данная способность лидера, за небольшим исключением, долговременна…».

Следовательно, личный статус лидера невозможно постичь вне контекста политической системы, в которой он добился успеха. Особо значимы институты, политические нормы и коммуникативные правила, типы политической культуры. Лидерство возможно только в составе высокоорганизованных элит.

Не ставим перед собой задачу анализа лидерства как политического института в целом. Ограничимся кратким указанием на существующие теории лидерства; факторы, функции и методы изучения лидерства.

Основные теории политического лидерства: теории черт лидера, ситуационные, личностно-ситуационные, теории последователей (конституентов), факторные теории, реляционные.

Факторы политического лидерства:

• — личные четы лидера психологического (темперамент, характер, ум, память, стиль работы) и социально-статусные свойства (происхождение, образование, тип карьеры, профессия и уровень квалификации, этничность и верования…);
• — институты лидерства (элиты, партии, группы интересов, государство и его структурные органы, СМИ, научные и образовательные учреждения и т. д.);
• — социально-стратификационная система общества в аспекте «среды» лидерства;
• — исторический контекст и традиции политической культуры:
• -тип и черты политической системы;
• -когнитивные стили лидеров.

Следует различать два понимания лидерства: как статуса и как типа поведения в обществе.

Типы политических лидеров могут разрабатываться по критериям;

• -легитимного господства;
• -проявления творческого начала, инициативы;
• -по обладанию властью;
• -по формальности / неформальности;
• -по имиджу лидера;
• -по стилю поведения.

Функции политического лидерства: организационно-управленческие, коммуникативные, мобилизационные, целеполагание, интегративные и т. д.

Основные методы исследования лидерства: анкетный опрос: интервью; наблюдение; фокус-группа; биографический метод; проективные тесты; метод ассоциаций.

Региональное политическое лидерство стало объектом специального изучения сравнительно недавно, в 1940;х гг. (США). К сожалению, и сейчас в числе научных работ по проблеме доминируют нарративные описания отдельных лидеров в биографическом ключе. Хотя и эти издания полезны как источник будущих обобщений, не они сейчас в центре нашего внимания. Речь пойдёт о концепциях регионального лидерства как института политической системы. Зарубежная политическая наука исследует лидерство как составную часть политических систем регионов («parapolitical systems», «local-level political systems», «subnational systems»). Среди основателей политического подхода к теме — Р. Даль и Р. Сейди, Р.Патнэм.

На материалах регионов современной России тему регионального лидерства рассматривали Н. Петро (серьёзно завышавший уровень демократизма сообществ и их лидеров), К. Стоунер-Вайс (в аспекте управления элит), К. Мацузато (в ходе анализа региональных режимов и процессов). Среди российских исследований можно выделить по систематичности и строгой аргументированности работы К. С. Идиатуллиной, С. Е. Гржейщак, Р. Ф. Туровского, Т. М. Рысковой. Часто изучение лидерства становится подчиненной частью анализа элит, политических режимов, выборов. Это неудивительно. Ведь политическая традиция властвования в России глубоко персоналистична и не отделяет субъект власти от структуры власти, личных интересов правителя от задач государства.

Значение регионального лидерства в постсоветской России определяется тем обстоятельством, что лидеры стали выразителями интересов социальных групп и массовидных объектов политики. Способность лидеров мобилизовывать ресурсы влияния важна, а часто и становится ключевым фактором политической конкуренции. Лидерам удаётся идентифицировать себя с властью, создавать образы «отца-спасителя народа». Весомая роль лидерства, особенно в республиках РФ, вызвана не только традициями политической культуры, но и строением институтов власти: доминированием персональных полномочий главы региона.

Региональное политическое лидерство проявляется на уровне институтов — органов государственной власти, партий, общественных движений, СМИ, этнических и религиозных объединений. Соотношение потенциалов влияния лидеров можно установить путем опросов, интервью. Систематические исследования в регионах РФ показывают, что рейтинги влияния возглавляются действующими главами исполнительной власти либо претендентами на этот пост. Этот устойчивый факт свидетельствует о неразвитости гражданского общества: нет случаев, когда журналист, деятель культуры или образования опережал по влиянию администратора. Региональное лидерство воспроизводит общероссийские черты лидерства с учетом эффектов провинциализации и периферийности. Региональное лидерство причудливо сочетает черты советского наследия («модель первого секретаря обкома» — хозяина региона) и импорт института публичного политика, причем в каждом регионе складывается своё соотношение этих качеств.

Отличие регионального политического лидерства от других уровней лидерства состоит в нескольких измерениях (К.С. Идиатуллина): в роли территориального фактора, в отношениях лидера с населением и элитой; в институциональном оформлении статуса, в личных качествах лидера.

Территориальный фактор трактуется как историко-культурные традиции сообщества, поощряющие один тип лидера и «отбраковывающие» другой. Например, в пограничных регионах России с их военными традициями не будет сверхпопулярным московский космополитичный интеллектуал, в областях с высокоразвитой перерабатывающей и наукоёмкой промышленностью — аграрий и т. п. (Конечно, мы отвлекаемся сейчас от факторов административного ресурса и безразличия избирателей к собственной судьбе).

Влиятельный лидер должен подчеркивать свою принадлежность к населению региона («я — свой»), достойно и самостоятельно вести себя в отношениях с центральной властью, т. е. обеспечивать функцию эффектного посредника между уровнями власти. Одновременно лидер зависим от ресурсов элит, институционального строения режима, приемлемых сообществе стратегий политической деятельности.

Модель трансформации политической системы и в России, и на уровне её регионов такова, что поощряет закрепление монопольного лидерства руководителя исполнительной ветви власти. Как мы выяснили в лекционной теме 9, разделение властей во многом формально. Контроль «снизу» со стороны укоренных в гражданском обществе партий, движений, свободных СМИ весьма слаб. Даже юридически полномочия глав регионов (президентов, губернаторов, мэров Москвы и Санкт-Петербурга) перевешивают компетенцию законодательных и судебных органов.

Опыт долголетнею правления многих глав регионов (10 из 89 к весне 2004 г. сохраняли свой пост с 1991 г.) показывает: чаще всего популярных оппозиционных лидеров лишают ресурсов влияния, «бетонируя» тем самым опустошенное пространство региона. Такова судьба А. Аринина в Башкортостане, Л. Иванченко в Ростовской области, В. Черепкова в Приморском крае и мн. др. Но есть и исключения из правила регионы, где взаимодействие правящих и оппозиционных лидеров развивается по сценариям «сообщества элит» или «войны по правилам». Анализ индикаторов общественной среды таких регионов (Нижегородской, Волгоградской, Самарской, Ярославской областей) привел В. Я. Гельмана, М. Бри, А. С. Кузьмина и многих других исследователей к неожиданному выводу. Уровень социально-экономического развития региона сам по себе не определяет демократичность методов политической деятельности. Ведущими факторами взаимоотношений лидеров выступают, как и на макроуровне режимов, историко-культурный «хронотоп» региона и характер самих постсоветских трансформаций.

Личные качества лидеров включают в себя «лидерский капитал», качества и умения, позволяющие эффективно руководить другими людьми, а также имидж лидеров. «Капитал» состоит, по мнению психолога Л. Стаута, из элементов: видения перспективы, мудрости, смелости, способности внушать доверие, умения эффективно общаться и из системы ценностей. Эти качества и умения выявляются с помощью массовых и экспертных опросов, интервью.

Биографические сведения о лидерах также поддаются несложным количественным методам анализа (см. подробнее лекционный вопрос 9.3). Биографическими индикаторами выступают: социальное происхождение, возраст, состояние здоровья, пол, этичность, образование, профессия и квалификация, тип карьеры, политические ориентации, продолжительность занятия лидерских статусных позиций.

Имидж лидера как целенаправленно созданный образ, который наделяет лидера новыми качествами в политических целях, крайне важен для поддержания статуса политика. Имидж проявляется в ходе коммуникации как итог символического взаимодействия социальных групп — адресата и лидера через посредство СМИ и имиджмейкеров. Имидж служит для манипулирования ориентациями масс, но полностью изолироваться от реальных качеств лидера он не может, т.к. это приведет к падению влияния политика.

Типология региональных лидеров. Наиболее системной и теоретической по целям является типология, предложенная Н. Ю. Лапиной и А. Е. Чириковой. Каждый из типов ориентирован на доминанты массового сознания жителей региона и предлагает набор идеологически оформленных средств деятельности лидеров.

• 1. Патерналистский тип предполагает повседневную опеку и вмешательство лидера во все дела региональной жизни, конструирование образа «отца-спасителя» региона от внешних и внутренних врагов. Такой тип сложился в областях и краях с аграрным или агропромышленным профилем экономики, с высокой долей социально незащищенных слоев населения — пенсионеров, малоимущих, безработных, мигрантов. Часто патерналистский тип лидерства подпитывается в ситуациях этнических и политических конфликтов. В 1990;е гг. классические черты патернализма проявляли губернаторы: Ю. Ф. Горячев в Ульяновской области, Е. И. Наздратенко в Приморском крае, Н. И. Кондратенко в Краснодарском крае и проч. Под влиянием курса федерального центра, а также в связи с модернизацией самих региональных сообществ этот тип встречается всё реже (А.М.Тулеев в Кузбассе, В. А. Стародубцев в Тульской области).
• 2. Патриархальный тип лидерства проявляется в персонализации власти и ресурсов влияния, в создании целостной системы кланового правления, в культе вождя и неразвитости альтернативных акторов политики. Чаще бытует в республиках с преобладанием, «титульного» и аграрного населения. Самый застойный тип: по расчетам К. С. Идиатуллиной, за 1991;2002 гг. не менялись правящие лидеры в 12 из 21 республики. Тенденция имеет высокую положительную корреляцию со сплоченностью элит и процентом «титульного» этносостава. Например, среди таких лидеров — президенты республик: М. Ш. Шаймиев (Татарстан), М. Г. Рахимов (Башкортостан), В. М. Коков (Кабардино-Балкария), К. Н. Илюмжинов (Калмыкия) и др.
• 3. Модернистский тип лидерства предполагает полицентрический режим и ограничение власти главы региона, достаточно заметную роль негосударственных лидеров в согласовании решений. Установился в регионах с преобладанием русского населения, высокоурбанизированных и промышленных, с очагами постиндустриальной экономики. Но, как доказано, политическая культура и динамические параметры борьбы за власть важнее для типовой принадлежности лидерства, чем количественные социоэкономические индикаторы. Примеры таких лидеров: А. И. Лисицын в Ярославской области, Ю. П. Трутнев в Пермской, В. М. Кресс в Томской, С. С. Собянин в Тюменской области и проч.

Вторая типология предложена И. В. Куколевым и Т. М. Рысковой по признаку типа карьеры лидера. Эта группировка подчеркнуто эмпирична, состоит из 8 типов.

• 1. «Прагматики». Главное в их карьере — баланс между различными видами деятельности на этапах служебного роста. Они побывали и хозяйственниками, и госслужащими, и партократами, и советскими депутатами. Следствие — ровный и медленный карьерный рост. Большая часть их должностей в ходе жизни всё же политическая. Главой региона обычно они становились по «перестроечной» схеме — после поста председателя регионального Совета. Самая старшая возрастная группа из 89 лидеров (в среднем — 59 лет на 1997 г.), самая опытная по стажу высшего статуса, а потому — убывающая. Примеры сохранивших власть — Шаймиев, Рахимов, Магомедов (Дагестан): не сохранивших — М. Николаев (Саха-Якутия), А. Джаримов (Адыгея).
• 2. «Хозяйственники» большую часть карьеры провели директорами предприятий, меньшую — чиновниками в исполнительных органах власти. Не политизированы, мало работали в партийных и комсомольских органах. Средний возраст на 1997 г. — 57 лет. Примеры: Э. Россель (Свердловская область), В. Яковлев (Санкт-Петербург, с 2004 г. — полпред по ЮФО).
• 3. «Директора» всю карьеру постоянно провели в руководстве предприятий и организаций; политически активны, но не публичны по стилю деятельности. Примеры — убитый в 2002 г. губернатор Магаданской области В. Цветков, тверской губернатор (до конца 2003 г.) В. Платов, волгоградский — Н. Максюта (действующий).
• 4. «Партфункционеры» монотонно делали карьеру в органах КПСС; второй-третий эшелоны партноменклатуры, выдвинувшийся на волне «областных революций» 1990;1991 гг. Примеры — П. Виноградов (Владимирская область), Г. Ходырев (Нижегородская область), Л. Потапов (Бурятия), отчасти — В. Матвиенко (Санкт-Петербург).

«Администраторы» больше всего работали в органах исполнительной власти российского и союзного уровня. Более молоды, чем вышеозначенные типы (52 года в 1997 г.). Примеры — В. Чуб (Ростовская область), Б. Говорин (Иркутская область).

• 6. «Комсомольцы» к распаду СССР успели сделать карьеру в молодежных организациях. Часть из них, в основном либерально настроенная, имела значительный бизнес-опыт на рубеже советской и нынешней эпох (М. Прусак в Новгородской области, С. Кириенко — в Приволжском округе, К. Илюмжинов — в Калмыкии). Другая часть, более прагматичная не порывала с левоцентристскими взглядами либо вовсе не проявляла устойчивых идеологических деклараций (А.Черногоров — в Ставрополье, А. Ткачев — на Кубани, В. Матвиенко — в Санкт-Петербурге). Этот тип лидеров самый молодой (39 лет в среднем на 1997 г.) и имеет большой потенциал расширения.
• 7. Прорабы. Инженерно-технические сотрудники без длительного опыта руководящей деятельности; демократы и бизнесмены «первой волны 1988;1991 гг. Приходили к власти на фоне раскола и дезориентации региональных элит в первой половине 1990;х гг. Сейчас — «редкий вид». Из оставшихся Д. Аяцков (Саратовская область) и В. Ишаев (Хабаровский край).
• 8. «Преподаватели» — гуманитарная и естественнонаучная интеллигенция, профессура, журналисты, юристы и т. п. Наиболее образованная группа по уровню степеней кандидатов и докторов наук, получению второго высшего образования. Как и «прорабы», характерны для периода нестабильности 1990;х гг. Ныне — «исчезающий вид»: например, самарский губернатор К.Титов.

Прошедшие 7 лет со времени разработки схемы Т. М. Рысковой и И. В. Куколева позволяют нам выделить еще 2 типа лидеров по карьере, уже описанных в работах Р. Ф. Туровского, Н. Ю. Лапиной и А. Е. Чириковой, О. В. Крыштановской.

• 9. «Бизнесмены» — самый молодой тип региональных лидеров (8 чел.), сделавший карьеру в постсоветское время. Банкиры, крупные акционеры и топ-менеджеры корпораций, доверенные лица более крупных экономических игроков, руководители фирм, среди которых — внутренний слой «олигархов» (Р.Абрамович на Чукотке, А. Хлопонин в Красноярском крае, Х. Совмен в Адыгее). Они реализуют одну из стратегий крупного бизнеса в регионах — прямой персональной власти. Достигают успеха чаще всего в моноотраслевых регионах с политически зависимым, клиентарным населением.
• 10. «Силовики» — тип лидеров, сложившийся с 2000 г. Их надо отличать от бывших военнослужащих, перешедших на сторону сепаратистов либо нелояльных «суверенизаторов» начала 1990;х гг. (Д.Дудаева в Чечне, Р. Аушева в Ингушетии). Нынешняя группа генералов и сотрудников органов госбезопасности проявляет лояльность федеральному центру (бывший командующий Балтийским флотом В. Егоров — губернатор Калининградской области, руководители областных управлений ФСБ — президент Ингушетии М. Зязиков, губернатор Воронежской области В. Кулаков и Смоленской — В. Маслов, генералы В. Шаманов (Ульяновск), Г. Шпак (Рязань). По карьерограмме близки к ним 4 из 7 действующих полномочных представителей Президента РФ в федеральных округах (К.Пуликовский, Г. Полтавченко, П. Латышев, И. Клебанов).

Можно укрупнить единицы анализа и агрегировать их таким образом: номенклатурные прагматики, левопатриотические активисты, предприниматели, силовики. Хотя бы в силу возрастных и социокультурных причин первые два слоя правящих лидеров будут убывать, а третий и четвертый — расти. Возможен временный «вакуум кадрового резерва», когда старое опытное поколение лидеров сойдёт с политической арены, а новое окажется недостаточно квалифицированным. Однако массовая ротация правящих лидеров вряд ли произойдёт одномоментно. К ней нужно готовиться ключевым актором и группам интересов. Идеологически ангажированные и резкие по формам выражения взглядов лидеры либо устраняются из правящего слоя элит (Н. Кондратенко, Е. Наздратенко, Ю. Горячев и проч.), либо «перевариваются» системой власти и становятся лояльными (А. Тулеев, А. Черногоров, да и все 22 бывших «красных» глав регионов). Другой мотив господства прагматических ориентаций лидеров — необходимость ежедневно обеспечивать выживание региона, заключать многоходовые компромиссы с федеральным центром и основными «игроками» политики в самом регионе в условиях высокой непредсказуемости своих действий.

Третья типология региональных лидеров может быть дана по основаниям легитимного влияния и господства (М. Вебер).

• 1. Традиционный тип лидеров — чаще всего в аграрных периферийных регионах (президенты республик Северного Кавказа, премьер-министр Тывы, лидер Республики Алтай и др.).
• 2. Харизматический тип лидеров — чаще всего в агропромышленных регионах с ярко выраженной внутренней и внешней конфликтностью (Татарстан, Башкортостан, Краснодарский край) или промышленно развитых проблемных областях (Кемеровской. Саратовской, Орловской).
• 3. Рациональный тип лидеров прослеживается в экономически успешных урбанизированных регионах (Москва, Санкт-Петербург, Ярославская и Пермская области).

Конечно, высока доля регионов, где лидеры проявляют переходные варианты легитимности или имеют низкую популярность.

Итак, региональное политическое лидерство остаётся весьма разнородным по рекрутации, легитимности, проявляемым личным качествам лидеров. В ближайшей перспективе проблематична «кадровая революция» правящего сегмента лидеров. Маловероятны и коренные изменения во взаимодействиях лидеров регионов по управленческой вертикали, в соотношениях социальных слоев лидеров.