Разрешение противоречий общественных отношений

Демократия как политический формат совместного бытия людей предполагает определенную достаточно сложную конструкцию общественных отношений. Сложность заключается в том, что «узлы» этой конструкции носят антитетический характер. Общество и государство, свобода и ответственность, участие граждан в политической жизни и профессионализм решений, регионы и центр и т. п. — разрешение противоречий между ними должно быть достигнуто в условиях демократии не победой одной стороны над другой, а в результате рождения из напряженного противостояния полюсов некоего, исторического по своему существу практического движения, которое снимает противоречие и устраняет старую противоположность, переводя ее в форму собственного развития. Переход к демократии, особенно в России, менее всего можно обозначить как «демократический транзит». Он, представляет собой, скорее, трудный процесс самоизменения, самопреодоления общества, выработку новых отношений между людьми. Разумеется, история народа, его традиции и менталитет играют в этом процессе важную роль: они могут в чем-то способствовать демократическому развитию, а в чем-то тормозить его. Но не меньшее (а может быть и большее) значение имеет стратегия демократического развития.

Эпоха «догоняющего», мобилизационного развития России окончилось. Пытаться реанимировать ее императивы и идеологию означало бы напрасно растрачивать силы общества, завести его в тупики и кризисы. Но что же тогда дальше? Какая стратегия позволит России быстрее освоить демократические технологии и стать равноправным партнером развитых стран? «Вряд ли ею способна стать либерально-модернизаторская стратегия, отвечающая одному из многих, частному для России ценностному миру. Равным образом проблематична, если не сказать резче — вредна, стратегия «опережающего развития», предлагающая использовать специфические для данного общества средства и ресурсы ради достижения все тех же «модернизаторских» целей, но только полнее и эффективнее, чем страны-первопроходцы. (Этой стратегии придерживалась Германия во второй половине XIX в., перегоняя Англию).

Новая демократическая Россия, думается, придет к стратегии «адекватного развития», адекватного не внешним образцам и критериям, а собственным проблемам. Сформулировать их и установить приоритетность можно методом демократической коммуникации всех заинтересованных групп. Внешний мир, разумеется, влияет на эту стратегию, но не как образец для подражания или извечный соперник, а как опыт, который нужно изучить, как сумма конкретных обстоятельств, благоприятствующих или мешающих решению проблем российского общества. В этом смысле (не только в этом!) можно вести речь о стратегии российского государственно-политического прагматического эгоизма. Ее можно рассматривать как стратегию опережающего развития, но уже в другом смысле. Опережать она должна появление и развитие наших собственных проблем в экономике, политике, социальной области, реагируя на них прежде, чем те превратятся в источник кризисов, бескомпромиссных столкновений и «сакрализуются» в противоборствующие идеологии. Демократический метод как раз позволяет выявить проблему и найти способ урегулировать ее в интересах всех сторон и развития страны в целом. Такой подход к проблемам способен создать стабильную и динамичную Россию, которой обеспечено место в клубе мировых держав"6.

Новая стратегия включает в себя, прежде всего, демократизацию6 политической системы, в первую очередь, государства. Демократия у нас до тех пор останется проблемой, пока она не справится с такими традиционными бедами государственного бытия России как чрезмерная централизация власти, всесилие бюрократии, диктатура некомпетентности, зависимое положение судов (и независимое — правоохранительных структур), наконец, неистребимая установка чиновников на удушение любой гражданской самостоятельности. Сегодняшнее господство коррумпированной бюрократии стало расплатой российского общества за его отказ от действенной борьбы с коммунистическим режимом, за культ государства, которое де все устроит наилучшим образом. Бюрократия давно появилась на российской почве, и теперь отчетливо видно, что её верховенство выражает глубокие пороки и скрытые слабости нашего народа — безразличие к ценностям свободы, политическую спячку, привычку поверять все ценности утилитарными мерками. Вот почему борьба с господством бюрократии означает, прежде всего, борьбу против определенного способа мышления, традиции передоверять решение всех общественных дел государству, против восприимчивости народа к политической демагогии.

Опыт нашей страны еще раз подтверждает ту истину, что для создания эффективной демократии недостаточно завоевания демократами командных высот в государстве и создания по образцу передовых стран современных институтов. Сделать Россию демократической можно лишь демократическим путем. Импульсы сверху должны подкрепляться импульсами снизу. А это предполагает ряд условий и прежде всего подъем масс, моральный и материальный, не говоря уже о политическом — тех самых масс, которые до сих пор ощущают себя забитыми, задавленными, отодвинутыми на обочину жизни — произволом властей предержащих, бедностью, неуверенностью в завтрашнем дне, отсутствием перспективы. Приоритет ценностей свободы над материальным неравенством оказался чужд отечественной традиции, нашему историческому прошлому, российскому менталитету, наконец. Дело, однако, не в том, что русский народ равнодушен к либеральным и демократическим ценностям, просто-напросто демократическим режим в том виде, в котором он существует сегодня, не решил стоящих перед страной проблем.

Казалось бы, нет ничего неисполнимого в том, чтобы люди сами, самостоятельно судили о ценностях, на которые ориентирована социальная практика, и, если нужно, пересматривали их. На деле все обстоит гораздо сложнее. Отношения господства и подчинения буквально проросли в «тело» нашего общества и сознание граждан России. «В верхах» это проявляется в бесконтрольном распорядительстве людьми со стороны чиновников всех рангов, «в низах» — в этацентристстком понимании демократии, в культе верховенства власти по отношению к обществу.

Демократизация «сверху вниз», происходящая в России, породила (точнее, закрепила) в широких массах населения заблуждение, будто наличие представительных институтов власти на общегосударственном уровне является достаточным условием демократии. Но демократия — это не только выборы Президента и депутатов Государственной Думы и местных органов власти. Она предполагает массовое участие людей в политическом процессе, для чего требуется обучение демократии в самом широким смысле этого слова, социальная подготовка граждан в близких для них сферах, позволяющая сформировать индивидуальную позицию и определенные психологические качества человека. Выработка концепции среднего образования, планирование городского и сельского строительства, решение проблемы «дедовщины» в армии, перепрофилирование земель и т. п. — все это должно находиться в компетенции граждан и их организаций. Но именно здесь гражданская инициатива встречает бешеное сопротивление чиновничьего аппарата, который ничего не желает отдавать на усмотрение рядовых людей — массовое участие граждан в делах власти означает для него попрание «устоев», нападение на «порядок». И вот решение о ЕГЭ (едином государственном экзамене) сначала принимается чиновниками, а затем уже обсуждается в среде учителей и родителей.

Признаем честно, участие рядовых граждан в решении общественных дел никогда не было ведущей ценностью в теоретических построениях российских демократов. Последним казалось, что замена старой власти новой сама по себе, без привлечения в политическую жизнь массовых сил, без коренного расширения сферы сознательной общественной деятельности способа обеспечить демократические перемены в стране. Иго российской политической традиции, связавшей любые перемены, прежде всего с инициативой государственной власти тяготело над демократами 1990 гг. точно так же, как когда-то над русскими либералами, затем народовольцами и большевиками. В результате сегодня в разгар строительства демократии мы имеем государство, управленческий аппарат которого выведен за рамки ответственности перед гражданами, государство, чьи чиновники, выборные и невыборные, могут позволять себе (и позволяют) открыто лоббировать частные интересы в ущерб общественным, наконец, государство, где право и законность применяются выборочно, в зависимости от «целесообразности», определяемой центральными и местными органами, «влиятельными» людьми и т. д.