Организационный анализ. 
Профессора, приват-доценты, студенты и деньги: анализ кадровой динамики университетов дореволюционной России (1860е-1917 гг.)

Существует несколько подходов в изучении изменений организаций. Согласно популяционной экологии организаций, представителями которой являются Майкл Хэннан и Джон Фримен [Hannan, Freeman 1977], огромную роль в изменении структуры организаций играет внешняя среда, которая вынуждает организации к ней адаптироваться. Они вводят понятие «инерции», указывающее на то, что организации не меняют условия своего существования, пока некая внешняя сила не заставит их это сделать.

Если рассматривать развитие российских университетов в контексте этой теории, то несложно заметить, что своими действиями императорское правительство меняло устройство высших учебных заведений. При этом реформирование затрагивало не только количественный состав профессоров и преподавателей разного уровня и финансирование университетов, но и определяло их права в решении многих внутренних вопросов.

Данная работа сосредоточена на изменениях, последовавших после введения в 1863 г. нового университетского Устава. Несмотря на это, стоит все же обратить внимание и на то, какой была университетская жизнь до этой реформы, чтобы понять, какие именно изменения произошли в результате нее.

В XIX-начале XX вв. сфера образования находилась под контролем Министерства народного просвещения Российской империи, которое, в частности, всячески регулировало деятельность высших учебных заведений. Если начинать с начала, с введения в 1804 г. первого университетского Устава, то можно сказать, что степень «жесткости» Уставов постоянно менялась, происходило своеобразное чередование.

При Александре I началось реформирование университетов, студенты выезжали за рубеж, университеты становились центрами учебных округов. Устав 1804 г. определил, что есть университет, и под чьим управлением он находится. Изменилось и устройство университета — увеличилось количество факультетов, особую роль играла выборность ректоров, деканов, профессоров, адъюнктов и учителей, было определено их количество. Отдельно прописывались положения, касающиеся студенчества. Определялся срок обучения, порядок поступления и исключения из университета, обозначался процесс обучения с соответствующими ему испытаниями, были определены требования, предъявляемые к этим испытаниям [Университетский устав… 1804, стб. 295−319; Аврус 2001]. Однако последние 10 лет правления Александра I ознаменовались «настоящим походом против университетов, полностью игнорировался Устав 1804 г. как либеральный и неприемлемый в условиях России» [Аврус 2001, с. 16].

Николай I видел в университетах очаги неприемлемого свободомыслия, а потому всячески стремился ограничить свободу их деятельности. Однако он понимал, что образование необходимо, и поэтому высшие учебные заведения не закрывались, а продолжали функционировать, но уже с определенными ограничениями. По Уставу 1835 г. университеты начали заниматься только учебными делами, был ликвидирован университетский суд, выборность ректоров и деканов сохранилась. Значительную роль в управлении университетом стал играть попечитель учебного округа, который оказывал значимое влияние на действия Совета университета и ректора вплоть до отмены принимаемых ими решений. Также значительно изменилась структура университета, были определены обязанности университетских кадров и правила поступления в университет, надзор за студентами со стороны администрации усилился. Уставу 1835 г. были присущи черты специфической российской системы, ходили слухи о закрытии университетов, насильственно изменялся сословный состав студенчества [Университетский устав… 1835, стб. 969−975, 977−978, 983−986; Аврус 2001].

С воцарением Александра II положение университетов стало улучшаться; в 1863 г. был создан новый Устав. Он наделил университеты самостоятельностью в решении кадровых вопросов, попечители были урезаны в правах, увеличилось количество кафедр и штатных единиц. Была упразднена положенная по Уставам 1804 и 1835 гг. должность адъюнкта, вместо нее вводилась должность доцента. Кроме того, утверждался институт приват-доцентов, которым не полагалась выплата штатного жалования и которых университеты могли нанимать в неограниченном количестве [Университетский устав… 1863, стб. 1040−1041, 1059]. Также вновь изменился порядок поступления и обучения, снимались ограничения по приему студентов, что привело к увеличению их численности [Университетский устав… 1863, стб. 1040−1047, 1061−1068; Аврус 2001]. В целом, Устав 1863 г. стал «компромиссом между либеральными веяниями 60-х гг. и прежними университетскими порядками» [Аврус 2001, с. 29], однако вскоре ситуация вновь изменилась.

В 1884 г. Александр III утвердил новый университетский Устав, в результате чего попечитель получал преимущественные права во всех внутренних делах университета, вновь был ликвидирован университетский суд, Совет решал только учебные вопросы. Новый Устав отменил должность штатного доцента, а на вознаграждение приват-доцентов начали выделяться средства из специально назначенной для этого штатной суммы [Университетский устав… 1884, стб. 1016]. Студенческая жизнь попала под постоянный контроль, снова был пересмотрен порядок поступления и выпуска из университета [Университетский устав… 1884, стб. 985−986, 992−996, 1006−1010, 1016−1021; Аврус 2001]. Правительственные меры оказали сильное влияние на внутриуниверситетскую жизнь, однако, несмотря на возникшие к концу XIX в. проблемы, университеты продолжали выполнять свои основные задачи [Аврус 2001].

Возвращаясь к теории Хэннана и Фримена [Hannan, Freeman 1977], особо стоит отметить, что в качестве единицы анализа при исследовании взаимодействия организации и внешней среды они выдвигают именно популяцию организаций. Применяемый ими экологический подход говорит о том, что при определении таких популяций следует опираться на схожесть их реагирования на воздействия внешней среды и на их уязвимость по отношению к этому воздействию. При этом организации в одной популяции могут обладать сходными характеристиками, такими как, например, общая организационная структура, в случае с университетами находящая свое отражение в числе факультетов, кафедр, людей на них и иерархии должностей.

В литературе, посвященной анализу организаций, используется термин «организационная форма», который в широком смысле слова позволяет определять организацию как самостоятельный субъект и в то же время классифицирует ее в качестве члена группы подобных организаций [Romanelli 1991]. Хэнненом и Фрименом данное понятие воспринимается как «шаблон для организационного действия, для преобразования сигналов и ресурсов на входе в сигналы и ресурсы на выходе» [Hannan, Freeman 1977, p. 935]. При этом выявление такого шаблона возможно в процессе анализа «формальной структуры организации в узком смысле, то есть табелей, письменно зафиксированных правил функционирования и т. д.» или «модели деятельности в организации, то есть того, кто и чем на самом деле занимается» [Hannan, Freeman 1977, p. 935]. Изучение университетских Уставов, или нормативных документов, регулирующих деятельность высших учебных заведений посредством закрепления вышеупомянутых формальной структуры и моделей деятельности, позволяет определять университеты как организационные формы.

В противовес сторонникам экологического направления принцип институционального изоморфизма рассматривает условия, в которых единицы популяции находятся под воздействием одинаковых внешних требований и ограничений и которые приводят к тому, что организации становятся похожими друг на друга [DiMaggio, Powell 1983] с учетом различий в их размерах [Hawley 1968, цит. по Hannan, Freeman 1977]. Это, в свою очередь, находит свое отражение в реакции большинства университетов на появление института внештатных приват-доцентов. Пол ДиМаджио и Уолтер Пауэлл выделяют такой вид институционального изоморфизма, как принудительный изоморфизм, происходящий в результате политического давления и проблем легитимации. В результате, изменения организаций происходят как ответ на правительственные поручения [DiMaggio, Powell 1983]. Так, государство посредством введения Уставов задавало некие стандарты, вынуждая университеты соответствовать этим нормам. Также отмечается и то, что с ростом организации происходит изменение ее структуры [Hannan, Freeman 1977], что, как мы видим, и осуществляется с каждым новым Уставом — одни должности упраздняются, другие утверждаются, и происходит это в процессе увеличения штатной и внештатной численности профессорско-преподавательского состава. Нельзя, однако, забывать о том, что популяционная экология рассматривает в качестве организаций фирмы с саморегулируемой структурой, изменяющейся в условиях конкуренции. Университеты же были государственными, строго регулируемыми извне учреждениями. По сути, только появление приват-доцентов и дало им возможность в некоторой степени самостоятельно регулировать свою структуру.

История развития Императорских университетов четко указывает на то, что правительство играло огромную роль в регулировании системы высшего образования. Именно оно своими действиями в процессе преобразований оказывало влияние на то, какими университеты должны быть, какими правами они могут обладать и что могут регулировать самостоятельно, а какие вопросы остаются в ведении государства. Происходила трансформация института государства, в ходе которой характер влияния сохранялся, но менялся его полюс, что проявлялось в цикличности Уставов. Государственное регулирование, выражающееся в принятии законов (университетских Уставов) и установлении размеров финансирования и применяющееся ко всем единицам в сообществе популяций, приводило к возрастающему или сокращающемуся разнообразию размеров организационных форм. Так, например, определяемые Уставами внешние ограничения в численном составе штатных позиций могли поспособствовать нехватке штатных служащих при увеличении количества студентов, однако возможность нанимать неограниченное число внештатных сотрудников, предоставленная все теми же Уставами, могла привести к росту университетов.

Таким образом, можно сказать, что изменения организаций происходят в результате взаимодействия различных факторов — организационной инерции, адаптивности, исторических обстоятельств и регулирующей роли государства.