Политика, наука и утопия

Политика, наука и утопия

политика утопия общество Мы обращаемся в этой работе к трем извечным явлениям жизни человека и общества, наделенным важнейшими социальными функциями: политике, организующей и контролирующей общество, науке, дающей необходимое для этого знание, и к утопии — особому иллюзорному представлению о действительности или о будущем, которое несовместимо с научным знанием и способно увести политику в сторону от подлинного решения ее задач.

Подобное исходное представление об этих трех феноменах наводит на мысль о простом историческом процессе последовательного овладения политикой, научным знанием об обществе и его материальном и культурном окружении, о процессе общественного развития и об изгнании утопического начала из политического сознания и политической практики. В действительности же, как известно, отношения между политикой, наукой и утопией — ложным знанием — складываются несравненно сложнее, ибо отнюдь не однозначны их характеристики и общественные функции. Политика отнюдь не сводится к точной реализации разработанных наукой решений, открытых ею законов. Она не равнозначна науке, политика — это и искусство, и проявление воли, это мировоззрение и идеология, столкновение мнений и сфера субъективных взглядов, настроений, намерений, область множества непознанных, неизвестных факторов, определяющих развитие общества, которые остаются вне знания, открытого для политики наукой.

Кроме того, не всесильна и наука, познающая социальную действительность, особенно наука, которая прислуживает политике, а не взаимодействует с нею. Наша страна располагает относительно развитой системой общественных наук, в определенной мере и квалифицированными кадрами, но ни философия, ни политическая экономия, ни юриспруденция или другие отрасли обществознания не смогли предотвратить политического кризиса наших дней, отличительной чертой которого как раз и является обилие утопических построений в политике. Но не одна наука тому виной. Политика, которая прислушивается к ней лишь в меру того, что желает от нее услышать, не может плодотворно перевоплощать научное знание в политическое действие.

Сравнительно нетрудно выявить утопические начала в политике, когда они вообще возникают вопреки всякой науке (подлинной и отвечающей за свои выводы), и политикой движут пожелания ее творцов, мечты, стремление опередить события, а иногда и стремление представить их не такими, каковы они на самом деле. Достаточно вспомнить концепции зрелого социализма, идею 60-х годов — утверждение о построении основ коммунизма к 80-му году в нашей стране, модель командно-приказного метода политического и экономического и всякого иного руководства и мн. др.

Известны и непреднамеренные, объективные или субъективные трудности, которые могут мешать соединению политики и науки: это и разная степень компетентности политика и ученого, противоречия теоретического и практического сознания, различные формы и разная степень их социальной ответственности (наука предлагает теорию того или иного политического процесса, но практические решения — дело политики). Нетрудно представить себе, насколько вероятны иллюзии в политике, какие благоприятные возможности могут возникнуть в политическом сознании общества для проникновения в него утопического понимания особенностей, целей и перспектив политики. Эта ситуация усугубляется еще и тем, что отнюдь неоднозначна и сама утопия. Одной из утопий оказалось само предположение, что развитие науки, безусловно, вытесняет из политической жизни утопическое сознание и иллюзорные построения. Развитие науки, как оказалось, не только не привело до сей поры к изживанию утопических явлений в политической сфере, но и само породило новые, более скрытые и трудно различимые виды утопического сознания в области политических решений. Одна из причин тому — разнообразие собственных форм и ориентаций самой утопии, уровней сознания, на которых она возникает.

Разумеется, не все непонятное или неосознанное в политике и не всякая ложная идея порождают утопию. Утопия возникает, если ошибочность той или иной установки, политической линии, теории или практики не сознается или осознается без должных выводов. Если, например, экономическая политика оторвана от социальной и предпринимаются половинчатые реформы, то утопический исход таких решений предрешен. Официальная вера в перемены особенно способствует закреплению иллюзий и непониманию утопической ситуации.

Человек всегда испытывал потребность в быстром перемещении в пространстве, и появился миф о всеприсутствии сверхъестественных существ, богов или их посланцев. В близкие к нам времена возникают идеи механического транспорта, летательных аппаратов и самодвижущихся устройств. И каждый раз, вплоть до наших дней, какое-то время эти идеи остаются для их современников чистой утопией, пока их не удается реализовать, хотя бы в неполной и несовершенной форме.

Точно так же, по существу, возникают и с большим трудом реализуются вековые мечты человека о справедливости, равенстве, благополучии, свободе, об обществе, которое способно обеспечить его этими благами. Социальная утопия эволюционирует, но не исчезает. Утопия возможна и в культуре, и в экономике, и в других видах общественной практики и предметной деятельности. Политика же интересует нас здесь как область особо значимой общественной деятельности, определяющей другие ее сферы, деятельность человека и жизнь общества. И так как политика аккумулирует не только позитивные решения и их результаты в этих сферах, но решения и иллюзорные, неразрешимые в данный момент и чреватые утопическими представлениями об их реальности, всеобъемлющий характер этих двух начал — политики и утопии (как и науки) — делает исследование их взаимодействия особенно актуальным.

Утопия в политике в принципе социальна. Социальность возникает при реализации значительных исторических замыслов, при этом она сливается с теорией и практикой создания нового общества, «иной» цивилизации, новой культуры, обновленного политического порядка. Поскольку политика служит средством реализации социального проекта, она воспринимает и его специфические черты, идеальные побуждения и ожидания, которые ей предстоит реализовать и освободить от утопических иллюзий, если они возникают.

Не всегда просто распознать, где кончаются реальные границы политики и начинается утопия, тем более предугадать утопический исход политических решений и действий. Одна из самых известных реакционных социальных утопий нашего времени — проект создания гитлеровского «нового порядка», новой грандиозной империи стал на время политическим проектом, в осуществление которого поверили значительные социальные силы. Политические утопии на такой широкой основе — нередкое в истории, хотя и исключительное по масштабам явление. Рядовые политические проекты, «нормальные» политические процессы определяют эффективность политической власти, политических режимов, структур, конкретных политических замыслов. В их реализации непосредственно участвует наука. Актуальность, конкретность, определенная степень научности таких процессов изгоняют из политики утопические начала, которые ее разрушают. Именно такие процессы преобладают в политике, и потому чрезвычайно важно знать, как возникают именно в них, незаметно и непроизвольно, утопические решения и результаты, в конечном счете влияющие на совокупность политической жизни данного общества и на весь его политический облик. Но чтобы разобраться в такого рода «нормальной» политике, мы остановимся на некоторых аспектах современной теории утопии, тем более что в отличие от исследований классической социальной утопии прошлого, особенно социалистической, общая теория утопии как особого явления теоретического сознания, специфического общественного феномена у нас еще мало разработана.

Развитие общества включает и процесс политического развития, совершенствования политической теории, накопления политических знаний, обновления методов политического анализа и принятия политических решений. В наши дни политическая власть, государственная власть в особенности, располагает многими новыми возможностями рационализировать политический процесс, использовать знание о природе и обществе, труд научных учреждений, опыт экспертов, обширный поток всевозможной информации — все, что позволяет научно обосновать политическую стратегию и исключить из политической практики значительную часть просчетов и случайностей, которых прежде не могло избежать конкретное политическое действие. Так по крайней мере, могли бы формироваться политика и политическая теория, если бы политику можно было рационализировать в той же степени, что и науку, и если бы рациональности научного познания отвечала столь же развитая политическая рациональность. Однако между этими двумя типами рациональности не существует прямой зависимости. Более того, они столь существенно различаются, что сам процесс рационализации политики, политического знания и теории и в наши дни в высокой степени подвержен влиянию утопического сознания. Поэтому не случайно политика, которую принято считать реалистической, может при определенных условиях нести в себе утопическое начало, что и вынуждает ставить вопрос об ее эффективности и об ее общественной роли. И эта проблема вечна, как и сама политика. Политика была и остается предметом пристального общественного внимания, объектом нередко острых дискуссий, и выбор ее правильного курса нередко оказывается спорным. Разумеется, нет никаких оснований утверждать, будто любая политика фатально обречена на иллюзии, неадекватна действительности и самой себе. Несоответствия такого рода, однако, могут иметь место. Следует поэтому знать, какие именно причины могут сказаться на ее отклонении от желаемых характеристик, какие ее элементы и почему не соответствуют первоначально избранному плану, какие, следовательно, аспекты политического процесса — политическая воля, политическое искусство, знание, политические ресурсы, средства, методы, исполнители — более чувствительны к отклоняющим воздействиям на политический процесс и не являются ли они сами и в какой мере причиной неадекватности политики. Возникает также вопрос, не принимают ли аномалии политического процесса утопический характер, и если это действительно так, то каковы признаки политической утопии, каким образом и насколько она может быть преодолена. Нужна, иными словами, теория политической утопии, позволяющая выявить ее в конкретной политике и в политической науке, в социально-политическом проектировании.

Распознавание утопических элементов политики, возможных утопических тенденций того или иного конкретного политического процесса само имеет несомненный политический смысл. Знание условий и следствий утопических преобразований политики дает и значительный идеологический и практический эффект. Владение теорией политической утопии и умение преодолевать ее, использовать, необходимо в определенных политических целях, когда утопическое сознание прогрессивно, активно служит решению позитивных задач общества, его революционным мобилизациям.

Знание условий, при которых в политике возникают утопические тенденции, позволяет оценивать эффективность политических решений и реальность их целей, подлинное, а не декларативное содержание политики. Достаточно ясное понимание утопических ситуаций в политике дает возможность корректировать политический процесс и направлять его, оценивать адекватность социально-политических теорий объективной действительности, законам и тенденциям истории. Умение обнаруживать утопические начала в политике — важное условие борьбы за новое политическое мышление, одна из характеристик которого — освобождение от утопии во всех ее формах в поворотную эпоху современной истории, когда масштабы политических решений, их значение и ответственность в политике неизмеримо возрастают.

Распознавать уже возникшую утопию — это значит констатировать уже свершившийся факт, что, конечно, само по себе весьма важно. Но еще важнее предвидеть утопию. Для этого и необходим ее научный анализ.

Теории утопии присуще понимание утопического сознания как стремления уйти от действительности, которое обычно сопровождается альтернативным проектом ее преобразования. Однако в политической практике такой проект может оказаться неосуществимым. Утопические деформации такого рода — отнюдь не редкость в политики, хотя в принципе политика по своим социальным функциям призвана ставить и решать реальные задачи, по крайней мере, представлять их обществу выполнимыми. В этом смысле утопию в политике определяют как такого рода пожелание, которое осуществить никак нельзя ни теперь, ни впоследствии, — пожелание, которое не опирается на общественные силы и которое не подкрепляется ростом, развитием политических, классовых сил.

Здесь мы вправе говорить о границах и принципах такой оценки, поскольку то, что неосуществимо в одних условиях и в данное время, может оказаться осуществимым при других обстоятельствах и в иное время. Это аргумент в пользу дифференцированного подхода к актуальной политической утопии. С этой точки зрения политическая утопия может быть подразделена на объективно и субъективно обусловленную, преднамеренную и непреднамеренную.

Ряд сложных утопических явлений в реальном политическом процессе проистекает из различного рода рассогласований в структуре политических отношений и политической деятельности, из ложных посылок, неправомерных выводов и т. д. Но ни противоречия, ни ошибки, ни заблуждения, ни даже намеренное отклонение от познанной действительности и ее закономерностей сами по себе, конечно, еще не являются утопией. Утопия начинается там, где ошибка не обнаружена, политический проект остается в силе, сохраняется убеждение в его истинности и исполнимости и деятельность и затем осуществляется согласно этому проекту. Эта неявная утопия становится явной и приобретает особые черты, когда заблуждения власти распознаны, однако проект и политическая деятельность не изменяются. Это тот случай, когда политик стремится все изменить, ничего, однако же, не меняя по существу. История послевоенных структурных перестроек централизованного управления нашим народным хозяйством (слияние и разделение министерств и ведомств, ликвидация одних и создание новых) — один из примеров такого рода иллюзорных политических решений.

Гигантизм централизованного управления также прямо работает на пользу утопическим представлениям. Функционирует огромный разветвленный аппарат, в котором циркулирует информация. В этой цепочке нередко нарушаются прямые и обратные связи, запросы не получают ответа, распоряжения не выполняются, выполнение не контролируется и т. д. Возникает типичная утопия хорошо налаженного управления: действует по видимости слаженный механизм, который на деле неэффективен.

Утопические явления может порождать сокрытие информации, причем не только в массовом, но и теоретическом сознании носителей власти, полагающих, что неинформированность масс пойдет на пользу той или иной политике. Теперь известно, какой вред развитию общества наносит информационная изоляция от внешнего мира (информационная автаркия). Общество внезапно обнаруживает себя в плену иллюзий, когда оно слабо или ложно информировано. Если даже признается, что такие иллюзии иногда необходимы, то следует иметь в виду, что неизбежно наступит этап развенчания утопии со всеми последствиями для оценки политики.

Значительные проблемы вызывает большая размерность задач, возникающих в ходе осуществления политического проекта. Крупномасштабное централизованное управление особенно уязвимо для иллюзий относительно полноты и точности решений. Поэтому оно и склонно избегать альтернативных предложений, выбора из различных вариантов, становится негибким, ограждает себя формальными процедурами и аргументами. Оборотная сторона такой тактики — субъективизм и диктат, командно-волевые бюрократические приемы руководства.

Политика как прогностический проект вынуждена считаться с вероятностным характером параметров политического процесса. Цель политики потому и состоит в противодействии как раз такому неуправляемому развитию. Однако на деле в политике приходится признавать неразрешимость тех или иных проблем или их разрешимость лишь на основе некоторого компромисса. Отсюда и потенциальные утопические решения проблем, подлинное решение которых не найдено.

Политический процесс совершается как взаимодействие двух систем — управляющей и управляемой. Разнообразие состояний управляемой системы требует соответствующего разнообразия и развитой организации управляющей системы. Если это соответствие нарушено, управление невозможно или малоэффективно. Управление испытывает нарастающий недостаток информации, уменьшается мера его организации. Возрастает и реальность утопических решений и результатов политического процесса. Если несоответствие систем своевременно обнаружено, их взаимодействие реорганизуется: устраняются утопические тенденции политического проекта, дефекты управления, происходит перестройка отношений власти и управления. Возможна иная реорганизация, когда производятся изменения не управляющей системы, а управляемой с целью понизить ее уровень упорядоченности и самоуправления. Но этот путь ведет либо к самообману и наиболее примитивной утопии принуждения, иллюзии управления, либо к социальной дезорганизации.

Важное свойство политического процесса — дискретность политики и ее реализации. Значительные цели достигаются последовательно через ряд этапов, на которых преследуются частные, конкретные промежуточные цели. Такая цепь целей не терпит разрывов и слабых звеньев. Одно такое звено ставит под вопрос всю систему политики от замысла, целеполагания до конечной цели. Самая совершенная структура власти обречена на бездействие и чисто формальное, т. е., по сути дела, утопическое функционирование, если ее путь к конечным целям будет прерван несовершенством местных органов управления, дефектами исполнителей, сопротивлением бюрократии и т. п.

Для эффективного осуществления политического процесса необходимо убеждение общества в верности его направления. Убеждение означает доверие к политическому замыслу, исполняющей его власти, ее методам и возможностям, доверие к самой цели. Неконтролируемое, безотчетное доверие переходит в веру. Возникновение веры само по себе создает условие для формирования утопического сознания. Вера в идеальную цель допускает представление о ее отдаленности. В то же время власть не владеет целью, цель не существует иначе, как идеал, в замысле. Это приводит к тому, что власть, утрачивающая связи с целью, с ее идеальным содержанием, иначе говоря, политическая деятельность, лишенная идеальных установок, становится самоцелью политики. Сам же идеальный замысел утрачивает самоцельный характер, оказывается утопическим и выступает лишь как повод политической деятельности — в этом состоит «тайна» бюрократической политики.

Итак, при осуществлении политики могут возникнуть отношения, способные породить утопические явления. Возможна ли рационализация подобных ситуаций и с какими последствиями для общества?

Политический проект должен определить с самого начала целесообразное поведение власти для решения данного класса задач, определить ее стратегию и, если речь идет о конфликте, оптимальные стратегии других участников конфликта. Не случайно всякая демократическая политическая процедура связана с определением политического курса, выбором единомышленников, полемикой. Обход этой процедуры, при всей ее противоречивости, чреват неэффективными решениями. Опыт парламентской борьбы во всем мире достаточно убедительно свидетельствует об этом: не уходить от нее, а разрешать с ее помощью политические противоречия — вот один из путей преодоления утопического самосознания.

Различие между подлинным и неподлинным — уязвимая зона для теоретического и обыденного сознания. И так как политика состоит, кроме прочего, в определении границ возможного, в достижении этих границ, она постоянно входит в зону, где может возникнуть миф относительно возможности либо невозможности соответствующего политического процесса или действия. Для политики всегда актуальна проблема границ между мифом и реальностью. Миф — это еще не утопия, это предрасположение к ней, посредник между подлинным знанием и нераспознанным заблуждением. Утопии сменяются, но мифы остаются. Миф о благом правлении на земле так же древен, как сама политика. Он пережил утопии добродетельной власти бесчисленных монархов, узурпаторов власти, республиканских, демократических и деспотических правлений. Утопия в этом смысле — это конкретизация мифа.

Все здесь сказанное отнюдь не означает, что политический процесс никогда не ведет к желаемым результатам и что политика вообще обречена на утопию. Своевременно распознанный и исправленный просчет не порождает сам по себе утопических тенденций в политике. Такие гарантии особенно нужны нашему обществу сейчас.

Использованная литература:

1. Кравченко И. И. «Политика, наука и утопия» // Драма обновления — М: Прогресс, 1990.