Вторая половина ХХ века

Литература

«эпохи» Мао Цзэдуна (1949;1976 гг.)

Война с Японией и последовавшая за ней гражданская война заставили литераторов тратить свои силы на решение не столько творческих, сколько политических задач, так что 40-е годы в Китае не отмечены появлением значительных литературных произведений. Победа же КПК в гражданской войне привела к подчинению литературы нормам и целям «социалистического строительства». Литературное наследие большинства деятелей «Движения 4 мая» подверглось официальному осуждению вследствие его чрезмерного индивидуализма и сентиментальности, многие писатели старшего поколения, среди них Шэнь Цунвэнь, Тянь Хань, Ху Фэн, Дин Лин, Дэн То, Лао Шэ, Ба Цзинь и др., лишились возможности печататься или подверглись репрессиям. Особенно тяжелый удар по творческой интеллигенции нанесла «культурная революция», когда вся литература, рожденная «Движением 4 мая», была объявлена «злом». Одновременно в новой, ультрареволюционной прозе, как ни странно, возродились многие черты, свойственные литературе старого Китая, но чуждые литературным принципам «Движения 4 мая»: схематизм сюжета и условность характеров, отказ от индивидуального стиля, стремление развлечь читателя, утверждение неизбежности морального воздаяния и незыблемости существующего порядка.

Литература

после 1949 года и до 1976, которую условно можно назвать «литературой эпохи Мао», не дала каких-либо ярких новых имён. Писатели и поэты литературы антияпонского сопротивления органически вошли в литературный процесс «нового» Китая, но судьба практически всех сложилась весьма и весьма печально.

Литература

первых лет КНР была посвящена таким проблемам, как перемены в деревне, раскрепощение широких масс крестьянства (Чжао Шули «Деревня Саньливань»), национально-освободительная борьба китайского народа (Ду Пэньчэн «Отстоим Яньань», Лю Цин «Несокрушимая стена»). Она буквально наполнена высоким гражданским звучанием, мажорным настроением, воспеванием ратных и трудовых подвигов своих соотечественников. В то же время поступательное движение литературы и искусства вначале 50-х гг. неоднократно тормозилась различными идеологическими кампаниями. Некоторая корректировка в отношении КПК к культуре проявилась в провозглашении курса «пусть расцветают все цветы, пусть соперничают все ученые», однако буквально через год кампания по критике «буржуазных элементов» привела к его ограничению и по существу упразднению. Пострадало значительное количество, как творческой молодежи, так и известных литераторов, среди которых были Дин Лин, Ай Цин и многие другие.

Чего стоили кампании 50-х годов, в которые активно вовлекались деятели культуры, деятели литературы! Китайский император Яо Вэнюнь обласканный, а скорее всего запуганный властью, в 1966 на страницах официального органа КПК «Жэньминь жибао» говорит о пяти крупных кампаниях — непосредственно предшествовавших в 50-е годы «культурной революции» .

Первая кампания развернулась уже летом 1951 года и связана с выходом на экран кинофильма «Жизнь У Сюня». Цель дискуссия, как указывалось в передовой статье той же центральной газеты, «выявить принципиальные различия между революционерами и защитниками феодальных порядков; между передовой демократией и реформизмом; между отсталыми, отрицательными, реакционными и прогрессивными, положительными революционными факторами в национальных традициях» .

Остальные кампании отличались разве что лозунгами, преследовалась же только одна цель — задушить всякое свободомыслие, всякую критику правящего режима. Глаза же литераторов на всю действительность открылись не сразу.

Вторая, более жуткая и широкая кампания началась в ноябре 1954 года и продолжалась свыше года. Идеологическая основа — критика взглядов Ху Ши и его идейного последователя в рядах литераторов КНР профессора Юй Пинбо, занимавшегося как ученый проблемами средневековой литературы, в частности романом «Сон в красном тереме». Результат кампании — восемь томов «Избранных материалов» изрядного окололитературного и окололитературоведческого хлама.

Третья кампания и хронологически и идейно тесно примыкает ко второй и связана с именем писателя Ху Фэна, имя которого в новых кругах было известно еще в 30-е годы, и его самого несмотря на его здравие, в общем-то, политические взгляды (но крамольные по тем временам) называли «беспартийным большевиком». В разгар второй кампании он осмелился выступить, воспользовавшись увлечением редакции «Вэньи бао» критикой Юй Пинбо, с резкими суждениями о тогдашней литературной политике и в результате «удостоился» целой кампании — одна кампания, плавно переросла в другую, цель же фактически оставалась прежней — строгий контроль со стороны КПК за литературным процессом, т. е. за литераторами.

Всего лишь два года, насыщенных важнейшими событиями внутри Китая и на международной арене, отделяют от третьей четвертую кампанию. Это знаменитая и наиболее известная в истории китайской литературы новейшего периода кампания «пусть расцветают сто цветов, пусть соперничают сто школ». Разгоревшаяся дискуссия (в который раз литераторы вновь поверили в возможность обновления и вновь оказались обмануты, на этот раз — окончательно!) «спущения» сверху, призывала всех литераторов и деятелей культуры и науки высказаться по вопросам свободного творчества, обсудить проблемы творческого соперничества различных методов, форм и стилей в литературе и искусстве и различных школ и направлений в науке. Властями была обещана отмена всех административных ограничений в области культуры и науки. Индульгенция была выдана. Но ненадолго.

На первых порах новый курс даже способствовал развитию положительных явлений в литературе: оживилась литературная жизнь, на страницах литературных журналов появлялись новые имена, публиковались выступления литераторов по тем или иным вопросам литературы, печаталась информация о зарубежной литературе, даже появились малочисленные переводы.

Политическая кампания по «борьбе с правыми», начавшаяся в июне 1957 г., самым непосредственным образом ударила по литературе, культуре, науке. Когда расцветают цветы, неизбежно появление сорняков — их следует прополоть! Многие литераторы были объявлены правыми элементами, обвинены в создании антипартийной группы. Особенно досталось поэту Ай Цину, писательнице Дин Лин, критикам Фэн Сюэфэну, Чэнь Цися и другим.

Многие из них не «дожидаясь» «времен культурной революции» оказались буквально уничтожены, раздавлены морально, так и никогда не поднявшись вновь — они так и вошли в историю китайской литературы, как выдающиеся деятели литературы 30−50-х гг.

В 60-х.г. им уже не было места, да и у кого оно было? Кто не был раздавлен кампаниями 50-х, оказался под мощными жерновами «культурной революции». Печальная судьба ожидала многих, известно, например, что Лао Шэ, не вынеся страданий, покончил жизнь самоубийством (по иной версии был просто забит хунвэйбинами).

Еще больший урон китайской литературе нанесло десятилетие «культурной революции» (1966;1976). В эти годы полностью прекратилось издание художественной литературы и подавляющего большинства журналов, закрылись театры и музеи. Пылали костры из книг. Это именовалось «борьбой со старой феодальной и буржуазной культурой», к которой была причислена почти вся китайская и мировая классика. Главной задачей было провозглашено создание некоего «совершенно нового, пролетарского искусства», «создание героических образов рабочих, крестьян и солдат» .

" Культурная революция" 1965;1976 гг. полностью разгромила литературу, трудно даже говорить о каких-то именах, но, тем не менее, стоит упомянуть произведения, появившиеся незадолго: историко-революционный роман «Красный утес» Ло Гуанбина и Ян Ияня, исторические пьесы Тянь Ханя «Гуань Ханьцин», «Принцесса Вэньчэн», «Се Лохуань», историко-революционные романы Оуян Шаня «Переулок трех семей» и «Жестокая борьба» .

В мрачное же десятилетие не выходят художественные и литературно-критические журналы, не печатаются художественные произведения. Писатели, поэты отставили перья — многие находятся в трудовых лагерях па «перевоспитании». Те же, кто, набравшись смелости, все же пишет, то тайком, по ночам при свете лампадки, аккуратно пряча написанные тонкие листки в раму велосипеда (Ван Мэн).

Вся бумага идет на цитатники Мао Цзэдуна, его сочинения, издаваемые многомиллионными тиражами. В кино демонстрируются только документальные фильмы — все о том же Мао, в театре на протяжении всех десяти лет идет восемь строго отобранных пьес, подготовленных и неоднократно дорабатывавшихся при личном участии Цзян Цин.

Культурная революция 1966;1976 гг. оказалась последним десятилетием режима Мао Цзэдуна. Физическая смерть в сентябре 1976 г. «великого кормчего» поставила точку эпохи «больших скачков», крестьянских плавильных домен, строительства китайского коммунизма и иллюзий литераторов старшего поколения.

Окончание «культурной революции» дало новый мощный толчок развитию остросоциальной реалистической литературы в стиле 20−30-х годов. С конца 70-х появился ряд ярких произведений, в которых осмысливается трагический опыт предшествовавших десятилетий. Особенную популярность приобрели произведения Ван Мэна, Чжан Сяньляна, Фэн Цзицая, содержащие яркие психологические портреты интеллигентов, подвергшихся жестоким гонениям в годы маоистской диктатуры. Когда волна «разоблачительной» литературы постмаоистского периода (в Китае ее называют «литературой пострадавших») пошла на убыль, в прозе обозначились несколько разнородных направлений. Пожалуй, наибольший интерес представляет творчество тех авторов, которые сделали своим творческом кредо «поиск исторических корней». Некоторые из них, например Фэн Цзицай, перешли к написанию исторических повестей, наследующих традициям народного сказа, другие, как Мо Янь или Хань Шаогун, пишут в духе Лу Синя и Шэнь Цунвэня, рисуя мрачную картину духовной деградации китайского общества. Ряд писателей разрабатывают тему экзотики городской жизни с ее призрачными красотами и капризами моды — тему, тоже в своем роде традиционную для китайской словесности. Некоторые литераторы, впервые в истории Китая, вводят в свое творчество проблематику западного психоанализа. Есть и писатели, занятые преимущественно вопросами стиля. Появилась влиятельная группа писательниц, пишущих о жизни китайских женщин и тоже в основном продолжающих традиции «Движения 4 мая». Но в целом современный этап развития Китая еще недостаточно отражен и тем более осмыслен в творчестве нынешнего поколения писателей. Было бы также преждевременно говорить и о завершении формирования китайского литературного языка.

Последствиями политических перемен 1976 стала повсеместная реабилитация ошельмованных писателей и деятелей культуры наряду с возрождением либеральной атмосферы начала 1960;х годов. Но уже в 1979 стало ясно, что партийные функционеры не намерены отказываться от контроля над литературой.

За пределами КНР с 1950 диссидентскую литературу представляют отдельные авторы-эмигранты. На Западе были замечены роман Айлин Чжан Песня рисовых побегов (1955), роман Чэнь Жосы Казнь мэра Инь и роман Ся Чжияна Самая холодная зима в Пекине (оба 1978).

На Тайване китайская литература вступила в период брожения в начале 1960;х годов, когда произошел подъем в творчестве молодых «модернистов», усвоивших опыт современной западной литературы (Ван Вэньсин, Бай Сяньюн), а также ряда талантливых поэтов. Либеральные социально-критические настроения нашли свое выражение в эссе Ли Ао, Ин Хайгуана и других авторов, испытавших сильное влияние западной либеральной мысли. К середине 1970;х годов эти «космополитические» тенденции подверглись критике со стороны писателей, провозгласивших свою приверженность отечественной литературе и обвинивших писателей-" модернистов" в преклонении перед эстетикой западной литературы.