История возникновения театра

Как рассказывает сам Николай Александрович, сколько себя помнит, всегда участвовал в «концертах» родной деревни «Александрово», пел, плясал, читал стихи, изображал персонажи в лицах. С ранних лет, лицедействуя, ощутил сладость зрительского внимания и аплодисментов в свой адрес.

Односельчане в шутку называли пацаненка «артистом», пророчили широкую дорогу в жизни, мол, прославит Коля деревню Александровку. Бабушку Марфу такое отношение, конечно, радовало. Но в будущем она видела внука врачом. Или учителем. То есть, человеком, надежно стоящим на земле.

Спустя многие годы, Николай Александрович напишет книгу — «В Александровке огонёк горит», которую посвятит незабвенной памяти бабушки Марфы.

Впервые театральную постановку Николай увидел, будучи студентом Казанского университета. Первокурснику историко-филологического факультета повезло достать билет на премьеру в театре им. Качалова. Увиденное ошеломило и потрясло молодого человека, этот миг он запомнил на всю жизнь.

Тяжёлые «волны» занавеса, мягкие театральные кресла, атмосфера торжественности, волнения — всё это было так необычно, томило ожиданием какого-то волшебства и реальности. То, что происходило на сцене, ему показалось чудом. Перед Николаем открылся совершенно другой мир, манящий и сверкающий, трогающий до глубины души!

С этого дня Чувыгин стал завсегдатаем в театре, пересмотрел весь репертуар, стремился попасть на каждую премьеру. Но не только театр вдохновлял его в те годы. Он оказался связан со студенческой эстрадой, выступал в роли конферансье, открывал и вёл концерты, читал монологи. Лёгкость, непосредственность, природное остроумие — всё это он охотно демонстрировал перед зрителями, которые ему от души аплодировали. Эстрада стала второй любовью в его жизни.

Впоследствии, те же самые артистизм и непринуждённость обнаруживались в манере учителя словесности Чувыгина, преподававшего литературу в Кизнерской школе № 1. Ученики Николая Александровича обожали, его уроки были особенно одухотворенными. Ведь и у классной доски Чувыгин ощущал себя почти как на сцене. Одна из его учениц А. И. Смердова и сегодня называет эти уроки «уроками культуры», настолько они были интересны и познавательны, прививали эстетический вкус и чувство прекрасного.

Среди учеников Чувыгина оказалось немало одарённых ребят, которые любили вечерами собираться в единственном культурном учреждении посёлка — железнодорожном клубе. Клуб был тесен и неказист, внешне похож на барак. Но атмосфера внутри была вполне творческой, действовал драмкружок, и постановки следовали одна за другой. Отсутствие костюмов и реквизита с лихвой окупались желанием творить, удивлять, радовать кизнерского зрителя, среди которых было немало ценителей театрального искусства, к которому молодёжь по-настоящему тянулась. Этот драмкружок был прообразом будущего театра, которому, спустя годы, предстояло заслужить звание «народный» и получить персональное имя «Родники» .

Проучительствовав года три, Чувыгин обнаружил «сердечную недостаточность» в новых эмоциях, впечатлениях. Блистать на скромной кизнерской сцене для него уже было мало. Да и друзья советовали сменить «амплуа» и переквалифицироваться по-настоящему в артиста. Тем более, что «боевое крещение» уже состоялось, за плечами была актерская и режиссёрская работа в постановках целого ряда спектаклей. В том числе, в собственноручно написанной и сыгранной пьесе «Кто в дружбу верит горячо». На тот момент Чувыгин понял, что без театра уже не сможет жить.

Через всю жизнь Николая Александровича прошла манящая, притягивающая и беспокойная атмосфера театра и сцены. Учёба в Ленинградском театральном институте, перевод в Москву на театроведческий факультет ГИТИСа… Профессионализм режиссёра не мог возникнуть в одночасье. Студенты театральных вузов имели возможность посещать все спектакли, что ставились в театрах столицы, Чувыгин этим охотно пользовался. Да, учился он не на режиссёрском факультете, а на театроведческом. Зато эта специальность помогала ему смотреть на любую постановку под особым углом, точно определяя, что хотел выразить этой работой режиссёр, видеть её сильные стороны и недостатки, объективно оценивать игру актеров.

Вернувшись после учёбы в Кизнер, он вновь с головой окунулся в творчество. Никаких скидок и снисхождений в работе над очередным спектаклем он не допускал. Пусть скромная кизнерская сцена — это далеко не столичный театр, самодеятельные актёры — не профессионалы вовсе. Да и доброжелательный зритель из глубинки, скорее всего, простит или не заметит небольшие огрехи и неточности в их игре. Сам же режиссёр такой подход полностью исключал. Всегда был повышенно требователен как к другим, так и к себе.

Нельзя думать, что творческий путь всегда усыпан розами, сопровождается восторгами и овациями. Нет и ещё раз нет. Случались и неудачи, и откровенные провалы. Это — трудная дорога, полная сомнений, разочарований, тревожных поисков и напряжённой работы над тем, чтобы всегда добиваться правдивости создаваемых образов. С каждым новым спектаклем она начиналась заново. А ведь Николай Александрович не только ставил, но часто и сам писал пьесы, на его счету около 30 работ, есть и такие, что вошли в репертуар профессиональных театров, они звучали по радио, их постановку транслировало телевидение.

В 1972 году кизнерский драмкружок взялся за постановку пьесы «С лёгким паром». Знаменитый фильм Эльдара Рязанова «Ирония судьбы» снимался примерно в то же время. Чувыгин знал об этом, но до времени карты не раскрывал. Просто торопился с премьерой, чтобы кизнерский зритель удивился и порадовался новогодней истории раньше, чем увидит кино. Вышло так, как не мог рассчитывать и сам режиссёр. Публика аплодировала, постановка имела успех, а самодеятельный театр получил известность, статус «народного» и имя «Родники».

Какой работой режиссёр особенно гордится? Николай Александрович задумывается, отвечает не сразу.

Наверное, это «Русские люди» Симонова. Удачной считаю постановку по моей пьесе «Прости меня, мама». Были и другие качественные работы. Все спектакли как дети, невозможно сказать, кого из них любишь больше.

В 1976 году Чувыгин из Кизнера уехал. Работал в Ижевске, руководил разными творческими коллективами. Но…

…Нигде и никогда больше я не встречал таких уникальных, глубоко чувствующих актёров, как на кизнерской сцене. Мне повезло работать с ними…, — признаётся он.

Соратниками Чувыгина во все времена его служения театральной музе были одарённые и увлечённые творчеством люди. На самом раннем этапе — это его друг и постоянный партнёр по сцене Николай Храмов, беззаветно влюблённый в театр Игорь Калашников. Постоянными участниками драмкружка, настоящими самородками оказались супруги Рязановы, В. А. Пивоваров, Н. М. Храмова, Г. П. Акимов, А. А. Шебяковский, Г. П. Вычужанина, Е. Ф. Бызов и многие другие народные актёры, чьи имена навсегда связаны с развитием и становлением театрального дела в Кизнере. Тем и отличался наш посёлок от многих других, что здесь царила особая духовная атмосфера творчества. И непоколебимая вера в высокое искусство, помогающая преодолевать всё. Каждый год расцветала «театральная весна», которую открывали «Родники» премьерой спектакля. Всего за разные годы их было сыграно более 300.

Величайшей ценностью Николай Александрович считает веру, надежду и любовь, которые не раз его спасали в трудные моменты и помогали обрести опору в жизни. Атеист, он тем не менее, верит в какую-то высшую силу, которая подарила ему завидное творческое долголетие, поскольку не всё еще в этой жизни пока он сделать успел.

Убежденный в своём предназначении, Николай Александрович сегодня не просто живёт, а продолжает творить. Торопится выплеснуть на бумагу всё то, что вдохновляло и вело его по судьбе. Выходят друг за другом книга за книгой. Последняя из них так и называется «Волшебство театра», в которой раскрывается закулисная жизнь. Но не зависть, интриги, а именно муки творчества, которые находятся где-то рядом с ощущением полёта и абсолютного счастья. Только так, творчески реализовав себя, бывает по-настоящему счастлив человек, заслуживший признание.

У «Родников» сегодня другие актёры, новый режиссёр. Да и пьесы самодеятельный театр играет не те, что прежде. Но имя Чувыгина навсегда связано с его созданием, развитием, успехами. Тернистым путём режиссёр и его труппа много лет шли вместе, делили тревоги, радости. И, конечно, любовь и аплодисменты зрителей. По Чувыгину, именно за эти счастливые мгновения он бесконечно благодарен судьбе.