Культурно-национальные и культурно-исторические особенности

В каждой культуре существуют свои ценности и нормы родительства. В частности, родительские установки и стиль воспитания связаны с укорененностью в данной культуре тех или иных мотивационных синдромов, имеющих, как правило, исторически обусловленное происхождение: ценность личных достижений, социальной поддержки и единства, ориентация на других, конформизм или, наоборот, индивидуализм и т. п. Например, люди, в культуре которых сильно выражена ценность личного достижения, склонны больше опекать детей, незамедлительно откликаясь на их просьбы, менее остро реагируют на проявление дерзости детей, нежели люди, которые больше ценят групповую принадлежность и дружественные отношения с окружающими^[1].

При всем разнообразии норм родительства в культуре такая особенность общества, как степень его внимания, озабоченность вопросами семейного воспитания, связана с его иерархической организацией. Чем ближе по своему устройству общество к полюсу тоталитаризма, тем более жесткими и единообразными становятся его требования к ценностям и нормам семьи, семейного воспитания, тем больше внимания уделяет государство этому вопросу (что очевидно облегчает осуществление государственного контроля) и тем более ригидными и оценочными будут ценности и правила родительства. При этом можно предположить, что регуляторами нормативности в выстраивании детско-родительских отношений являются чувства страха наказания, стыда и вины, испытываемые как детьми, так и родителями (гиперсоциализирующее родительство). В вариативных, демократически устроенных обществах эмоциональными регуляторами родительства и детско-родительских отношений скорее будут изменения дистанции в общении и связанные с этим чувства одиночества, отстраненности, приобретения либо потери собственной состоятельности и значимости.

Родительство в современной семье, особенно распространенной в мегаполисах, характеризуется размыванием ранее вполне предсказуемых норм взросления детей, ростом вариативности практик семейного воспитания, возможностью делегирования родительской ответственности за пределы семьи, переходом от дегоцентричной модели семьи к взрослоцентричной^[2].

Стоит отметить, что эмпирические исследования различий в детскородительской сфере в зависимости от принадлежности к разным этническим группам, разным типам семьи явно недостаточны.

7. Возраст ребенка и его индивидуальные особенности (от свойств темперамента до различных вариантов развития — умственной отсталости, особой одаренности, хронических соматических заболеваний, травматического опыта) относительно мало исследованы в психологии. Несмотря на то что вклад ребенка в особенности системы детско-родительских отношений вполне весом и заключается в том, насколько и каким образом он принимает заботу и обучающие модели взрослого, в контексте детоцентрированной культуры второй половины XX в. ответственность за качество и особенности этих отношений почти полностью возлагалась на взрослого, прежде всего на мать. Именно ее эмоциональные характеристики, поведение, установки до сих пор являются приоритетным объектом научного изучения детско-родительской сферы.

Возможно, отчасти по этой причине в психологии детско-родительских отношений долгое время существовала парадоксальная ситуация. Несмотря па общепринятое в возрастной психологии положение о социальной ситуации развития как системе отношений, специфичной для каждого психологического возраста, а также о том, что именно ближайшее окружение.

(в данном случае родители) является важнейшим компонентом этой ситуации, само родительское отношение и детско-родительское взаимодействие долгое время изучались как нечто статичное, лишенное динамики, т. е. вне связи с закономерностями и задачами возрастного развития ребенка.

Единичные исследования динамики, изменений родительского отношения и поведения в связи с психологическим возрастом ребенка стали появляться относительно недавно (Головей, Савенышева, Василенко, 2015; Дейниченко, 2005; Захарова, 2011, 2015; Смирнова, Быкова, 2000; Собкин, Марич, 2002).

Например, в исследовании, посвященном динамике представлений супругов о детско-родительских отношениях, показано, что родительское отношение зависит от жизненных задач развития ребенка и определяется опытом реального взаимодействия с ним. Так, молодые семьи без детей показали результаты, более близкие к нормативным значениям опросника теста PARI, чем исследуемые семьи с детьми, что объясняется отсутствием реального опыта взаимодействия с детьми, отражением в ответах на утверждения опросника социально заданных стандартов детско-родительских отношений. Взгляды родителей младенцев определяются проблемами и трудностями, которые они в это время испытывают. В раннем детстве и к кризису трех лет у ребенка родители демонстрируют резкий рост значений по шкалам «Авторитарность» и «Гиперопека». Эти черты сопутствуют и родителям дошкольников. В семьях, где есть младшие школьники, показатели тестов приближаются к социальным нормативам (в том числе к показателям бездетных супругов)^[3].

По мере взросления ребенка обнаруживаются феномен отстранения от него родителей и их переориентация на собственный профессиональный успех, поддержание социальных связей и общение вне семьи. Если возраст ребенка заметно перестраивает структуру ценностных ориентаций родителей, то возраст самих родителей не оказывает на нее столь существенного влияния: ценности разновозрастных родителей дошкольников схожи между собой^[4].

Работа Е. О. Смирновой и М. В. Быковой^[5] также посвящена динамике детско-родительского взаимодействия в контексте возрастных изменений ребенка. Авторы справедливо считают, что специфика родительского отношения заключается в его постоянном и неизбежном изменении, отражающем этапы детского развития. Они выделяют две базовые составляющие в родительском отношении — личностную и предметную — и показывают, что доля первой в процессе взросления ребенка снижается, а доля второй возрастает. При этом личностная составляющая родительского отношения наиболее выражена в дошкольном и подростковом возрасте и менее выражена в раннем и младшем школьном возрасте.

Многие исследователи указывают на две несводимые стороны детскородительского взаимодействия: условность — безусловность (К. Роджерс), материнская и отцовская любовь (Э. Фромм), факторы контроля и принятия в родительском отношении (двухфакторная модель Е. Шефер). Они являются условиями прохождения двух линий личностного развития, которые в различных теоретических подходах также представлены разными терминами: стремление к привязанности и автономии (Дж. Боулби), интеграция в семейный контекст и дифференциация от него (Н. Аккерман), мотивационно-потребностная и операционно-техническая сферы личности (Д. Б. Эльконин). Многие авторы выделяют наличие двух начал в родительском отношении, которые, дополняя друг друга, обеспечивают условия для развития двух взаимосвязанных сторон личности ребенка — способности к привязанности (идентичности) и автономии. На каждом этапе развития личностная и предметная составляющие в родительском отношении вступают в сложные динамические связи, при которых одна из них попеременно становится ведущей, обеспечивая личности ребенка новые качества интеграции и автономии. Такой ракурс изучения позволяет понять родительское отношение не как одно из внешних условий развития ребенка, а как изменяющуюся систему детско-родительских отношений.

• [1] Крайг Г. Психология развития. СПб.: Питер, 2000.
• [2] Поливанова К. Н. Современное родительство как предмет исследования // Психологическая наука и образование. 2015. Т. 7. № 3. С. 1 — 11. URL: http://dx.doi.org/10.17 759/psyedu.201 507 030.1 (дата обращения: 16.06.2016).
• [3] Дейниченко Л. Б. Динамика представлений супругов о детско-родительских отношениях в зависимости от этапа семейного развития // Семейная психология и семейная терапия. 2005. № 2. С. 71−89.
• [4] Собкин В. С., Марин Е. М. Ценностные ориентации родителей детей-дошкольников //Вопросы психологии. 2002. № 6.
• [5] Смирнова Е. О., Быкова М. В. Опыт исследования структуры и динамики родительскогоотношения // Вопросы психологии. 2000. № 3. С. 35—40.