Классификация биографий и интенции биографа

Биография как жанр литературы представляет собой «текстуальную представленность на языке данной культуры феномена личной индивидуальности»^[1]. Однако, по справедливому замечанию А. И. Рейтблата, повествование должно представлять собой не простой свод фактов, не прямое отражение жизни человека, а «осмысленную нарративную конструкцию»^[2]. Поставленный таким образом вопрос предполагает не только изучение героя биографии — исторически или культурно значимой личности, но и ее автора — того, кто обращается к этому жизнеописанию. Забывая об этом, мы нередко оказываемся во власти ложных представлений о точке отсчета, говоря о первичности факта, т. е. события, а не повествования, или события рассказывания. Обращение к автору — тому, кто повествует о личности, предполагает изучение его картины мира (отраженной непосредственно или опосредованно) и его интенций (т. е. коммуникативных намерений говорящего).

Чем руководствуется автор биографии и насколько важен для анализа биографии как жанра ее создатель? Отвечая на этот вопрос, Б. Дубин пишет о том, что история и типология биографии может быть представлена как своеобразная эволюция форм самоконструирования и самопредъявления. Соответственно, в зависимости от дистанции, отделяющей автора биографии от его героя (современники или люди разных поколений), будут меняться принципы репрезентации личности. То же можно сказать и о профессиональной идентичности: биография, написанная литературоведом, является формой профессиональной самопрезентации, биография, созданная писателем, — формой его рефлексии о другом. Б. Дубин указывает на то, что биография представляет собой, с одной стороны, авторегулятивную конструкцию или «схему упорядочения собственного опыта», а с другой, — «косвенное, так или иначе гипотетическое воспроизведение (дублирование) схемы самопонимания и самопредъявления индивида теперь уже другим действующим лицом в ходе его специфического смыслового действия — в ситуации и акте биографирования, биографической реконструкции, „внешнего“ понимания, интерпретации апостериори»^[3]. В этой схеме герой зачастую начинает говорить за «автора», писатель прячется за героя.

В биографическом тексте, по замечанию Д. Калугина, на концептуальном уровне описывается человеческий опыт и конструируется рассказ о жизни, через такие общие категории, как, например, «жизнь», «любовь», «дружба», «честь», «служба» и т. д. Более того, эти категории «не существуют сами по себе, а соединены в биографическом субъекте, и, собственно говоря, главным элементом построения образа будет постоянная подгонка этих понятий друг к другу. Поэтому биографический текст, так или иначе, включает в себя некий метауровень, представляющий собой сумму теоретических высказываний, который необходим в том случае, если автор стремится отмежеваться от расхожих подходов и представлений или от каких-либо набирающих авторитет альтернативных концепций человеческого существования»^[4]. Как правило, автор биографического нарратива предлагает читателю либо 1) описание Себя через Другого, либо 2) описание Другого через Себя.

В этом отношении не вызывает сомнения, что большинство повествований о жизни человека тяготеет к незавершенной жанровой форме романа. По наблюдению Ф. Лежёна, любая художественная автобиография ориентирована на романную модификацию^[5]. Можно выстроить повествование о писателе как роман воспитания или роман карьеры, роман «больших надежд» или «утраченных иллюзий». Наконец, с разной степенью осознанности, можно говорить о написании биографии как своеобразной хроники. Продолжая мысль Ф. Лежёна, мы считаем возможным говорить о тяготении любой беллетризованной биографии к жанру романа: при повествовании о другом эти интенции не исчезают, а сохраняются в содержательном ядре текста.

Говоря о биографических интенциях, следует разделять осознанно-фикциональные и неосознанно-фикциональные биографии. В первом случае биограф, не располагая всеми данными для описания другой личности, искусственно конструирует их, заполняя лакуны своего описания фикцией. Масштабы фикции могут быть различны: биограф может претендовать на истинность описания, биограф может утверждать, что часть описаний правдиво или вообще слагать с себя ответственность за описание. Второй случай характерен для псевдобиографий и литературных мистификаций, но неприемлем для научных биографий в строгом смысле этого слова.

В меньшей степени фальсификациям подвержена научная биография, отвечающая критериям верифицируемости и непротиворечивости. Тем не менее, за выстроенной фактографией обычно стоит определенная концепция, за историей — система идей и представлений историографа. В связи с этим В. И. Тюпа замечает: «Понятие „научной биографии“ вообще проблематично. Первостепенным критерием научности служит „верифицируемость“ результата, то есть его воспроизводимость также и в чужом личном опыте. Этому критерию может отвечать документально подтвержденная и тщательно выверенная летопись жизни и творчества писателя. Что же касается биографического нарратива, то, как и всякий иной нарратив, он неустранимо индивидуален, персоналистичен: сквозь вербальный портрет биографируемого резче или глуше, но неизбежно проступает речевой автопортрет биографирующего»^[6]. Сходную мысль выражает и И. Я. Лосиевский: «Даже нейтральная (по первому впечатлению) академическая биография отражает не только объект и предмет исследования, но и самого исследователя, становится самостоятельной формой его творческого бытия»^[7]. Это высказывание, распространяемое на биографии романного типа, значительным образом корректируется при обращении к академическим изданиям (в том числе, хроникам: «Летопись жизни и творчества», «Труды и дни»). Более того, современные биографии Н. Добролюбова или Н. Некрасова демонстрируют убедительную победу метода научной реконструкции над собственно биографическим художественным методом^[8].

Сегодня, говоря о биографии, принято различать а) научные биографии, адресованные специальной аудитории и отвечающие требованиям верифицируемости и непротиворечивости; б) художественно-документальные биографии (в основе которых художественное описание фактических событий);

в) романизированные биографии и биографический роман (в основе которых свободное соединение вымысла и правды). По справедливому замечанию М. В. Дубковой, предложившей подобную типологию, «во всех подвидах, кроме первого, авторы так или иначе прибегают к приемам художественной литературы, таким как незадокументированные диалоги и внутренние монологи героев (возможно, опирающиеся на письма и дневниковые записи). В типах б) и в) автор пользуется большой степенью свободы, в значительной мере привнося свой жизненный опыт и ценности в исследование»^[9].

Типы биографий.

Таблица 1

Наконец, имеет смысл обозначить круг источников, на которые обычно опирается биограф:

• а) источники личного происхождения (или эготексты): письма, рукописи, записки, дневники и т. д.;
• б) свидетельства современников: мемуары, биографические очерки и т. д.;
• в) периодика: газеты и газетные хроники, журнальные статьи, материалы и т. д.;
• г) библиографии и биобиблиографические словари;
• д) истории литературы (популярные и академические);
• е) документы и документальные свидетельства.

В ряде случаев при создании беллетризованной биографии автор текста опирается и на художественные тексты. Отсюда биографии Руссо, написанные на основе «Исповеди», или биографии Герцена, ориентированные на его «Былое и думы». В то время как автора художественной биографии интересует экзистенциальное измерение личности, автор научного биографического исследования ставит своей целью создание наиболее объективной (насколько это возможно) и выверенной концепции личности.

Наконец, следует учитывать, что биография писателя в известном смысле — биография читателя, его точный портрет, отражающий психологию и семиотику поведения определенной эпохи. Интерес к личности писателя в этом свете удовлетворяет как читательским ожиданиям, так и общим культурологическим тенденциям.

В этом аспекте велика социальная роль биографии: «Основная функция биографии, — пишет А. И. Рейтблат, — социализация человека посредством знакомства его с повествованием о жизни реально существовавшего (существующего) лица Биография позволяет читателю ощутить, что индивидуальная жизнь (и его тоже) имеет смысл, и смысл этот социальный, в связи личности с обществом»^[10].

•к •к'к

Итак, биография писателя как сложно организованное повествование о личности обусловлена антропологической концепцией.

Вбирая в себя множество повествовательных традиций и ориентируясь на многочисленные жанровые модификации, биография, как, например, и травелог, не является жанром в строгом смысле этого слова, поскольку номинация текста определяется не его формой, а сюжетом. Однако комплекс прозаических текстов, занимающих пограничное место между фикциональной и документальной литературой, образуют вторичные жанры — биографии.

Представленный выше обзор показывает, что биография представляет собой как жанр, направленный на «описание чьей-либо жизни», так и предмет соответствующего описания.

Отдельный вопрос — интенции, или коммуникативные намерения автора биографии. В зависимости от избранного типа биографии, определяются интенции и прагматика говорящего, выделяется герой, конкретизируется область поиска и материалы для биографических разысканий.

Вопросы и задания

• 1. Пользуясь толковыми словарями и энциклопедиями, найдите наиболее точное и емкое определение понятий «автобиография», «биография», «мемуары».
• 2. Как связаны между собой биография и антропологические концепции?
• 3. Обратитесь к текстам романов И. А. Гончарова «Обломов» (гл. III ч. I, гл. I, ч. III) и Л. Н. Толстого «Война и мир» (Эпилог, ч. I, гл. XVI). Какую роль играет упоминание античных биографий в детском чтении героев? Опираясь на комментарий к Собранию сочинений Толстого, дайте объяснение сну Николеньки Болконского.
• 4. Можно ли назвать биографию вторичным жанром литературы?
• 5. Каковы основные интенции биографа?
• 6. Заполните четвертый столбец таблицы «Типы биографий».
• 7. Прочитайте статью Р. Барта «Смерть автора», подготовьте конспект.

• [1] Валевский А. Л. Биографика как дисциплина гуманитарного цикла //Лица: Биографический альманах. М.; СПб., 1995. № 6. С. 33.
• [2] Рейтблат А. И. Биографируемый и его биограф // Рейтблат А. И. Писатьпоперек: Статьи по биографике, социологии и истории литературы. М.: Новоелитературное обозрение, 2014. С. 178.
• [3] Дубин Б. В. Биография, репутация, анкета (О формах интеграции опытав письменной культуре) // Слово — письмо — литература: Очерки по социологии современной культуры. М.: Новое литературное обозрение, 2001.С. 103.
• [4] Калугин Д. Искусство биографии: изображение личности и ее оправдание в русских жизнеописаниях середины XIX века // Новое литературное обозрение. 2008. № 9.
• [5] Лежён Ф. В защиту автобиографии// Иностранная литература. 2000.№ 4.
• [6] Тюпа В. И. Стратегии писательской биографии (на материале жизнеописаний Чехова) // AutobiografiH. 2016. № 5. С. 42.
• [7] Лосиевский И. Я. Научная биография писателя: проблемы интерпретации и типологии. Харьков: Крок, 1998. С. 37.
• [8] См.: Волошина С. В. Утопия и жизнь. Биография Николая Огарёва.М.: Владимир Даль, 2016; Вдовин А. В. Добролюбов: разночинец между духоми плотью. М.: Молодая гвардия, 2017; Макеев М. С. Николай Некрасов. М. :Молодая гвардия, 2017.
• [9] Дубкова М. В. Трансформация жанра биографии в творчестве ПитераАкройда: дисс. … канд. филол. наук. М., 2015.
• [10] Рейтблат А. И. Биографируемый и его биограф // Рейтблат А. И. Писатьпоперек: Статьи по биографике, социологии и истории литературы. М.: Новоелитературное обозрение, 2014. С. 178.