Еретический коммунизм. 
История социализма

Религиозные движения

Изложенные выше настроения первых христиан вновь пробудились в средние века. Дело в том, что социально-экономическая жизнь европейских народов протекла в средние века в малоблагоприятной обстановке. Постепенно развившийся и надолго установившийся феодальный порядок создавал на ряд веков и поколений однообразную, как бы застывшую форму народного быта, неизменно и постоянно давящую те группы народонаселения, которые не являлись обладателями ни политических прав, ни владельцами экономических ценностей. Многочисленные слои деревенских вилланов и крепостных барского двора страдали от нищеты и бесправия, от гнета и произвола феодала. По временам давящие условия жизни становились и для обездоленных масс настолько тяжелыми и невыносимыми, что даже привыкшие к вековой нищете и рабству полурабы теряли терпение и покорность и восставали.

Взрывы народного гнева разражались в таких случаях с необычною силою и протекали при условиях ярой ожесточенности, дикого буйства, кровавого и мстительного зверства. Отталкивающий по своим формам массовый стихийный протест был обыкновенно необычайно свиреп и, чаще всего, лишен формулировки своих требований и сознательного выражения своего негодования. Народные массы, ненавидя и своих притеснителей и строй, поставивший их в тяжелое положение, не умели ни выявить свои пожелания, ни возвыситься до противопоставления ужасным условиям действительности какого-либо определенного общественного идеала. Итак, пробуждающееся сознание масс, их неудовлетворенность и негодование, проявилось в бессмысленных формах и не направлялось еще, как впоследствии, и не оформлялось еще, как позднее, никакой программою, никаким интеллектуальным освещением. Интеллигенция, просветительная философия, индивидуалистическая мотивировка, экономическая доктрина еще не касались этой сферы, и народные массы были совершенно предоставлены самим себе.

Единственный источник света, единственный целебный родник, к которому в эту эпоху мог обращаться народ, была религия, Священное Писание, за которое он брался и в убогой хижине, и в лагере крестьянского восстания как за единственную ему доступную теорию.

Здесь в негодовании пророков и притчах Христа, в истории страданий Иисуса и апокалиптических предсказаниях, он находил себе утешение, совершенно произвольно толкуя факты и тексты Библии и Нового Завета. Быт первых христиан и заповеди блаженства казались ему чарующим откровением.

Отсюда происходила та религиозная окраска всех средневековых социальных движений, отсюда и это необычайно широкое массовое монашеское движение, где монах превращался в народного трибуна, а амвон служил кафедрою для призыва к революционному действию.

Итак, в Священном Писании искали и по-своему находили социально-политические идеалы и разрешение мучительным вопросам современности. При этом учение церкви всегда перерабатывалось на тот лад, который требовался народу в данный момент.

Так возник сектантский и так называемый еретический коммунизм.

Натурально-хозяйственный уклад, в котором жили низшие слои средневекового европейского общества, легко находил в христианстве родственную себе идеологию — идеологию отречения от мирских благ, идеи аскетизма, коммунизм киновии-монастыря, монашеский коммунизм. Но прямое усвоение аскетизма привело бы к созданию новой бездеятельной хозяйственной идеологии, а народные массы приходили в движение, проявляли в моменты вспышки активность и волю. Восставший народ нуждался в инициативном и деятельном начале, а его-то и не давало Евангелие. Противоположность настроения масс форме и господствующему духу Священного Писания диктовало необходимость переработки религии и проявления в старом того нового духа, который бы соответствовал желанию и моменту. Таким новым духом являлась доктрина, скоро ставшая аксиоматичною, — о лживости официальной церкви, о заблуждениях и греховности ее верховной иерархии, в частности, напр., и о необходимости возврата к истинной церкви — к первым векам апостольского христианства.

И вот к борьбе с политическою и экономическою силою феодалов прибавилась борьба против духовенства и церкви, которую наиболее ярко представительствовал римский престол.

Великолепие и языческая роскошь богатейшего двора духовного владыки выдвигались в качестве противоположности нищенствующему монашеству и идеалам аскетизма. К тому же совершенно светский римский папизм и возрастающую экономическую силу церковной иерархии было легко критиковать с точки зрения евангельской бедности. Само собою напрашивалось горячее осуждение роскоши и неумеренности римской церкви, и становилось уместным чрезмерное восхваление идиллического уклада христиан эпохи «Деяний Апостольских». Положительным идеалом движений становятся бедность и равенство, общность имущества и примитивный хозяйственный коммунизм. Активное поведение направляется в сторону приближения к «жизни апостольской», к апостольскому братству, к «обручению» с добровольною беднотою, словом, к «подражанию Христу».

Эта новая точка зрения логически приводила к все более радикальным выводам и вызывала жгучее стремление к опрощению и к желанию немедленно осуществить на земле «заветы Сиона».

И скоро через вуаль религиозной мечты, в тоске по праведной евангельской жизни, начали проступать первые абрисы коммунистических и анархических воззрений в их наиболее неожиданных и примитивных вариантах. Все это завершилось замечательным аккордом во всемирно-исторической драме — коммунизмом «царя» Иоанна Лейденского.

Так называемые, средневековые коммунисты появляются весьма рано; еще в X веке по Р. Хр. некоторые из сект и направлений, возникавших с этого времени в различных углах и центрах Европы, представляли собою религиозно-коммунистические течения.

Если взять их все вместе на протяжении ряда веков, можно прийти к следующим выводам:

• 1. Все они носят общий характер еретического коммунизма.
• 2. У большинства сект и течений коммунизм — условный, часто типично-аскетический, т. е. коммунизм потребления.
• 3. Анархистские тенденции там, где они проявляются, представляют по сути простое стремление к упрощению и натурально-хозяйственному укладу и к воссозданию аграрного примитивизма.

Отсюда ясно, что средневековое социальное правдоискательство принимало чисто сектантский характер, радикальный и обособленный. Каждое фанатичное вероучение экзальтированно вело своих адептов в определенном направлении, неизбежно заканчиваясь крахом изза противоречия с условиями действительности.

Одною из наиболее ранних религиозно-коммунистических сект была секта катаров (т. е. «чистых»), появившихся в середине XI века на юго-западе Европы и продержавшихся там около столетия. Катары или «очищенные» (по-гречески катарос — «чистый») отличались высокою нравственностью и чистотою жизни и вели свое происхождение от болгарских богомилов, секты, в свою очередь, выросшей из так назыв. ереси манихеев. Катары считали войну и убийство, как и обладание имуществом, «ржавчинами души» и требовали безусловного нищенства и целомудрия. Они отрешались от мира и общества, от брака и семьи. Движение это не ограничилось отдельным классом населения, а было общенародным движением против папской эксплуатации и официальной церкви. Вся Франция вскоре была заражена учением катарян, вызвавшим особое раздражение и мстительность папского престола. Катары не оставили о себе литературной памяти и были истреблены светскою властью в эпоху так назыв. альбигойской войны (XII в.; Альби — город южной Франции, один из центров движения). Помимо катаров избивались и различные другие секты, объединявшиеся под именем «валъденсев», последователей «лионского бедняка» средневекового «ересиарха» Петра Вальдеса, раздавшего в 1170 г. свое большое имущество, резко критиковавшего папскую власть и проповедывавшего коммунистические воззрения. Общность имущества и общий брак были завершением «совершенства», но последнее допускалось только для «совершенных» сочленов общины; зато новички или ученики жили «в миру», с индивидуальным имуществом и в индивидуальной семье, давая средства для существования «совершенных».

Богатство и безнравственная жизнь духовенства, служившие в XI, XII и XIII веках поводом протестам вальденсов и альбигойцев, были осозназз ны и самою католическою церковью. Появились требования возврата к апостольской жизни и стремления личным примером и учреждением соответствующих братств поднять престиж религии. В 1208 году появляется орден миноритов, нищих монахов-идеалистов. Духовным идеалом той эпохи являлись два монаха; святой Франциск Ассизский и Иоаким из Флориса, или флорисский (Джевадино делъ Флоре) (1141—1201).

Лучезарный образ Франциска Ассизского, этого величайшего святого Западной церкви, «на все времена тихою радостью светит человечеству», — говорит наш экономист священник С. Н. Булгаков. Но ни Франциск, духовный вождь XII века, ни Иоаким из Флориса, идейный вдохновитель этой эпохи, не были ни коммунистами, ни интересовались экономическою проблемою. Они по своему мировоззрению чуждались и хозяйства, будь то самое упрощенное, и собственности, будь то коммунальная, и искали свободы от всякого хозяйства и от всякой собственности. Франциск Ассизский укреплял свой аскетизм личным подвигом, а Иоаким из Флориса — мистическими идеями о будущем Третьем царстве, о третьем завете, о «царстве свободы и духа».

Иоаким — исследователь прошлых и настоящих судеб народов, он полагает, что современный ему феодальный строй должен погибнуть и замениться другим — новым, лучшим, братским, демократическим. Тогда наступит истинное Царство Святого Духа, при котором воцарятся равенство и справедливость. Идеи Иоакима нашли себе вскоре последователей практиков. Таков италианский схоластик ученик философа Абеляра —Арнольд Брешианский.

Одна из францисканских групп, полумонашеская, полуобщинная, основанная еще самим Франциском, получила название терциариев, и вербовавшаяся среди городского населения она состояла из «сочувствующих» и прониклась идеями иоакахизма. Вскоре она выделила и особое суровое течение «апостольских братьев», ригористически исполнявших заветы своего учителя.

Проникшее к ним вскоре учение Иоакима из Флориса послужило источником для создания в их среде движения беггардов, уже явно коммунистического направления. Единовременно в Италии возникает полусоциалистическое, полусектантское движение фратичелли, воодушевленных идеями того же Иоакима об апостольской жизни и устройстве церкви без священства.

Первый завет — это служение плоти — эпоха до Христа, второй — служение плоти и духу — эпоха от Христа до Иоакима, и, наконец, третий — он начнется со времени, когда люди будут служить только духу, и выльется во всечеловеческое монашество.

Идеалы Франциска Ассизского и Иоакима из Флориса были усвоены их многочисленными последователями, но часто без их высокого аскетического и мистического содержания. Апостольская бедность и отказ от индивидуальных благ и имущества выражали их социально-экономические устремления. В XIV веке движение превратилось в движение беггардов (дословно — нищих).

Вместо свободы от хозяйства фратичелли думали о коммунизме, вместо царства духа беггарды и катары мечтали о наступлении коммунистического тысячелетнего рая на земле. Воззрения хилиазма («хилиасты» и «милленарии»), столь с этого времени распространенные на Западе, и апокалиптические мечтания разлагающегося иудаизма свили себе прочное гнездо у этих сектантов, стремившихся ускорить осуществление своих вожделений путем политической и социальной революции.

В XIII веке секты окрепли под влиянием двух духовных героев той эпохи — Джерардо Сегарелли из Пармы и Долъчино. Приключения, их жизнь, как и судьбы их последователей апостоликов, полны трагизма: они поплатились смертью и костром за свои идеалы.

С подавлением вызванного ими движения секты все же сохраняются. Из Италии беггарды распространяются на север Германии и в Голландии. На юге Франции религиозное движение свивает прочное гнездо среди ткачей, которые начинают вести коммунальное хозяйство («Братья совместной жизни»). На севере Франции от них выделились «Братья и сестры свободного духа», обусловленные в своей идеологии «амалъриканцами», последователями профессора мистика Амальрика из Бены, явно анархистского проповедника. Сходные течения распространились в Моравии («Моравские братья»), в Испании, в Нидерландах и в Англии, где началось движение лоллардов, связанное с реформатором священником Виклифом.

Еще богаче социально-религиозное движение XIV века. Здесь выдвигается ряд новых веяний во Франции, Англии, Италии и Германии.

Во Франции в самом начале XIV века появляется политическая утопия Пьера Дюбуа (Petrus de Bosco) под заглавием «De recuperatione Terrae Sanctae» (1307), обратившая на себя общее внимание. В этом сочинении предлагалось организовать крестовый поход в грандиозных размерах для завоевания Святой Земли. Для этой цели необходимо, по мнению Дюбуа, предварительно изменить общественно-политический строй европейских государств. Главы последних должны собраться на конгресс в Тулузе, заключить вечный мир и организовать международный третейский трибунал под верховенством римского папы, лишенного светской власти и церковных владений. Затем, после грандиозного похода в Палестину, в последней организуется Государство Гроба Господня, где каждый народ получает свою территорию. Во главе становится французский принц с титулом латинского императора. Наконец, происходит и мирное завоевание Востока при помощи европейских женщин, изучивших медицину и отсюда имеющих доступ в мусульманские гаремы. Социальный вопрос здесь отсутствует, но вопрос о воспитании детей и образовании женщин его беспокоит. Женщинам он рекомендует заняться медициною.

В том же XIV веке во Франции развивается крестьянское движение «Жакерия». Оно получило название от насмешливого прозвища крестьян — Жак Боном (Яков-простак) — и было кроваво подавлено.

Крестьянские войны в Германии тоже представляли собою социальный протест угнетенного крестьянства. Движения крестьян в Европе родственны нашему более позднему движению Степана Разина (Стеньки Разина) и Емельяна Пугачева.

Почти одновременно с континентом в крестьянстве Англии начинается продолжительное социально-религиозное движение. В Англии движение с самого начала носит народный характер и тесно связано с земельными условиями, уже в ту эпоху ненормальными.

Во второй половине XIV века священник Виклиф рекомендует и арендаторам не отбывать барщины и не платить аренды тем, кто ведет «нечестивую жизнь». Основанный Виклифом орден странствующих монахов, или «нищих попов», как его называли, разносил идеи своего учителя по деревням и содействовал организации тайных крестьянских и рабочих союзов, в которых подготовлялось революционное движение.

Здесь «Виклифово движение», или движение «нищих попов», сменяется проповедью лоллардов — одного из разветвлений континентальных беггардов — и развертывается вскоре после кровавой «крестьянской войны 1381 года». Эта война, или, как ее называют, «бунт Уота Тайлора», или «великое восстание», представляет собою массовое движение против материальных прав помещиков, против барщины и вилланства. Дни восстаний совпали с пламенными иеремиадами странствующего проповедника «евангельской бедности» — пастора Джона Болля. Его «пасторские послания» поддерживали энтузиазм повстанцев и придавали всему движению более широкий характер^[1].

В том же XIV веке в Англии появляется народный поэт Уильям Лэнгленд (1332), автор замечательной поэмы «Петр Пахарь». Здесь в ярких образах проповедуются социальное равенство, отмена привилегий и всеобщий труд. Автор, выразитель народных дум того времени, пламенно защищает угнетенных и требует радикального изменения отношения к ним. «На том свете, — думает автор, — трудно будет разобрать, кто дворянин, кто мужик. Все равны и все равно должны трудиться».

Списки поэмы разносились по всей стране бродячим духовенством, теми «нищими попами», которые в ту эпоху являлись ярыми агитаторами и пропагандистами новых социально-религиозных идей. Среди этих бродячих проповедников особенно выделился Джон Болль, двадцать лет гневно обличавший имущих и несправедливых и трагически окончивший жизнь. «Лендлорды, — говорит один английский историк, — считали Джона Болля сумасшедшим, но в его проповедях Англия впервые услышала декларацию естественного равенства и прав человека»^[2]. В итоге, в 1381 году, вспыхнуло крестьянское восстание. Оно началось Уотом Тэйлором и быстро охватило всю страну. Тюрьмы были раскрыты, податные списки сожжены, и толпа двинулась на Лондон, в который вступила 13 июня 1381 года. Королевский замок Тоуэр был взят приступом, архиепископ и казначей — умерщвлены. Ричард II пошел на капитуляцию, успокоил обещаниями восставших, а когда они вернулись домой, сложили оружие, начал кроваво расправляться с участниками движения. Было казнено свыше семи тысяч человек, в их числе упомянутый выше Джон Болль.

Итак, каждая из сект вызывала ряд подражаний. Многие имели обширное число последователей^[3]. Массы приучались к реформаторской мысли, к коммунистическим идеалам, к восприятию тех сильных и оригинальных учений, которые появлялись с XII столетия. Длинный ряд их руководится замечательными средневековыми реформаторами. Здесь мы видим: знаменитого философа Абеляра (1142) и Арнольда Брешианского (1158). От них заимствовали свои идеи: Вальдес, св. Франциск Ассизский, Сегарелли и Дольчино. Идеалом служила бедная жизнь апостолов. Франциск Ассизский питал глубочайшее отвращение к собственности, капиталу и деньгам. Деньги, полагал он, не что иное как сам дьявол^[4]. Вообще, проповедуя «истинное счастье» и «настоящую свободу» в добровольной бедности, средневековые реформаторы критиковали существовавший в их дни нравственный, политический и экономический строй. Противоположность их воззрений с окружавшей действительностью не могла не наводить умы на те социальные и экономические идеи, которые вскоре и были формулированы коммунистами. Еще до появления коммунизма, в X веке при крестьянских восстаниях уже громко распевали на улицах революционную песню, где спрашивалось: «когда Адам пахал, а Ева пряла, где тогда был дворянин?». .

Особенно ярко и характерно социально-религиозное движение вылилось далее в двух странах — в Англии и в Германии.

• [1] Вопреки мнению Т. Роджерса исследования Андрэ Ревилля и Омана доказали, чтовсе движение мало подвинуло социальный вопрос в Англии. См. Ч. Оман, «Великое восстание 1381 г. в Англии», рус. пер., М., 1907 г.
• [2] Грин, Д., «История английского народа», рус. пер. Николаева. Т. I, стр. 345.
• [3] Гаусрат, Адольф, «Средневековые реформаторы», перев. под. редакц. Радлова, т. I,"Абеляр — Арнольд Брешианский". СПб., 1900 г., т. II (Арнольдинцы, Вальденсы, Франциск Ассизский, Вечное Евангелие, Сегарелли, Дольчино), СПб., (Изд. Л. Ф. Пантелеева), 1900 г.
• [4] Герье, В., «Франциск, апостол нищеты и любви», стр. 188, М., 1908.