Пределы компетенции судебно-медицинского эксперта по гражданским делам

Принимая во внимание все вышеизложенное, следует отдельно остановиться на пределах компетенции судебно-медицинского эксперта по гражданским делам о причинении вреда здоровью при оказании медицинских услуг. Традиционно проблема пределов компетенции судебно-медицинского эксперта рассматривается в рамках его процессуальных правомочий, которые, строго говоря, относятся все же ко всему институту судебной экспертизы.

Между тем, во-первых, это вопрос не только процессуального, но и материально-правового положения судебного эксперта; во-вторых, это вопрос и медицинской специфики положения судебного эксперта; в-третьих, поскольку по гражданским делам о причинении вреда здоровью при оказании медицинских услуг проводится комиссионная судебно-медицинская экспертиза, то это и вопрос положения судебного эксперта в составе такой комиссии (А. В. Тихомиров, 2008; Е. X. Баринов, О. В. Родин, А. В. Тихомиров, 2010; Е. X. Баринов, Д. В. Сундуков, 2011; Е. X. Баринов, П. О. Ромодановский, 2011; Баринов с соавт., 2011; Е. X. Баринов, П. О. Ромодановский, 2011, 2012; Е. X. Баринов с соавт., 2012).

Основополагающим является последний вопрос — его остроту обусловливает существующая в настоящее время неоднородность судебномедицинской экспертной комиссии: наряду с профессиональными судебно-медицинскими экспертами в ее состав включаются не являющиеся таковыми специалисты-клиницисты (не принимая во внимание традиционную дискуссию о смешении понятий «комиссионная» и «комплексная» экспертиза).

Специалист, привлеченный в состав судебно-медицинской экспертной комиссии, осуществляет практическую медицинскую (лечебнодиагностическую и пр.) деятельность. Такой специалист не является ни судебно-медицинским, ни профессиональным экспертом — он осуществляет ту же деятельность, что и специалисты на стороне ответчика по гражданским делам о причинении вреда здоровью при оказании медицинских услуг.

Профессиональный судебно-медицинский эксперт осуществляет судебно-медицинскую экспертную деятельность (так же не принимая во внимание традиционную дискуссию о различиях в статусе государственного и негосударственного судебного эксперта, выходящую за рамки настоящей работы), т. е. применительно к практической медицинской деятельности — ее экспертную оценку. Судебная медицина — его профессия и род занятий. Он не занимается практической медицинской деятельностью — это не более чем объект для его профессиональной оценки (А. В. Тихомиров, 2008; Е. X. Баринов, О. В. Родин, А. В. Тихомиров, 2010; Е. X. Баринов, Д. В. Сундуков, 2011; Е. X. Баринов, П. О. Ромодановский, 2011; Е. X. Баринов с соавт., 2011; Е. X. Баринов, П. О. Ромодановский, 2011, 2012; Е. X. Баринов с соавт., 2012).

Тем самым состав судебно-медицинской экспертной комиссии в части, представленной судебно-медицинскими экспертами, — профессионально-экспертный, а в части, представленной клиницистами, — профессионально-врачебный, но не экспертный.

Допуск клиницистов к участию в судебной экспертизе, к тому же — практической деятельности, которую они сами осуществляют, возможно, соответствовал укладу правосудия советского прошлого, когда не существовало «медицинских» дел и процессуальный институт специалистов не мог выполнять ту роль, которую в состоянии выполнять в настоящее время.

Сейчас смешение экспертов и специалистов в рамках процессуального института судебных экспертов, как и смешение процессуальных институтов экспертов и специалистов не является оправданным и не соответствует современным потребностям отечественного правосудия (А. В. Тихомиров, 2008; Е. X. Баринов, О. В. Родин, А. В. Тихомиров, 2010; Е. X. Баринов, Д. В. Сундуков, 2011; Е. X. Баринов, П. О. Ромодановский, 2011; Е. X. Баринов с соавт., 2011; Е. X. Баринов, П. О. Ромодановский, 2011, 2012; Е. X. Баринов с соавт., 2012).

Пример обратного, т. е. процессуального использования специалистов в качестве экспертов дает англо-американская судебная практика (S. A. Strauss, 1981). Для суда является вопросом, как повел бы себя соответствующий профессионал в обстоятельствах, в которых оказался ответчик (или обвиняемый, подсудимый — defendant). Соответствующим является гражданин средних умственных способностей, познаний и здравого смысла.

Тестом на небрежность (test for negligence) предполагается выяснить последовательность и характер действий не безрассудного человека, но лица, отдающего себе отчет в возможных опасностях и предпринимающего необходимые предосторожности, чтобы их избежать (S. A. Strauss, 1981).

Тест на небрежность (неосторожность) позволяет абстрагироваться от субъективных факторов (довлеющей силы судебных решений, существа познаний и проницательности самого ответчика) и объективировать общий образ действий, предпринимаемый в конкретной ситуации (S. A. Strauss, 1981).

И экспертами выступают в таких обстоятельствах не светила медицинской науки и не администраторы от медицины, а рядовые врачипрактики.

Таким специалистам, привлекаемым в качестве экспертов, задается вопрос, как каждый из них повел бы себя в аналогичной ситуации (S. A. Strauss, 1981).

Прежде всего следует выяснить, в состоянии ли был соответствующий эксперт предвидеть последствия, которые наступили в действительности.

Затем выясняется, какие меры можно было предпринять во избежание таких последствий.

В пределах проводимой экспертизы суды руководствуются в основном мнениями соответствующих профессионалов, что позволяет с известной наглядностью установить фактические обстоятельства дела.

На практике проблема возможности предвидеть осложнения возникает там, где их вероятность чрезвычайно непредсказуема (как в случае идиосинкразии или гиперчувствительности к отдельным медикаментам). Ведь лекарство, эффективное и абсолютно безвредное для сотен тысяч людей, у одного из них приводит к фатальным результатам.

Если не существует способа предварительно удостовериться, что не будет негативных реакций, или если врач после такого тщательного исследования, какое действительно возможно, пришел к заключению, что от пациента не приходится ждать подобных реакций, он не может быть обвинен в грубой неосторожности, если такая реакция все же произошла (А. В. Тихомиров, 2008; Е. X. Баринов, О. В. Родин, А. В. Тихомиров, 2010; Е. X. Баринов, Д. В. Сундуков, 2011; Е. X. Баринов, П. О. Ромодановский, 2011; Баринов с соавт., 2011; Е. X. Баринов, П. О. Ромодановский, 2011; 2012; Е. X. Баринов с соавт., 2012).

Достойно ли порицания действительное поведение ответчика — требует дальнейшей индивидуализации в зависимости от ряда факторов, которые обусловливают большую или меньшую степень осторожности поведения, что сверяется с мнением экспертов. Так, очевидно, при работе с особо опасными веществами, например с ядами, требуется большая осторожность, тем более, если ответчик обладает специальными познаниями или особыми сведениями об обстоятельствах, усиливающих степень риска.

Однако если возникает состояние крайней необходимости, когда требуется мгновенное принятие решения, судом берется во внимание влияние фактора внезапности в сравнении с решением, принимаемым в спокойной обстановке (А. В. Тихомиров, 1996, 2008, 2012).

В отечественной действительности, возможно, рецепция такой практики целесообразна, однако наряду с судебно-медицинской экспертизой. Возможно два варианта:

• привлечение специалистов для проведения test for negligence в рамках процессуального института судебной экспертизы. В этом случае такой тест становится составной частью судебно-медицинской экспертизы и задается специалистам экспертной комиссией;

юо.

• привлечение специалистов для проведения test for negligence в рамках процессуального института специалистов. В этом случае к участию в таком тесте специалистов привлекает суд вне рамок судебно-медицинской экспертизы.

В любом случае требуется исключить смешение экспертов и специалистов в рамках процессуального института судебных экспертов, как и смешение процессуальных институтов экспертов и специалистов, для чего состав судебно-медицинской экспертной комиссии формировать исключительно из числа профессиональных судебно-медицинских экспертов. Ничто не мешает им приобретать по своему усмотрению необходимую специализацию, чтобы в последующем давать экспертную оценку по соответствующей врачебной специальности. Это обеспечит, во-первых, однородность процессуального института судебно-медицинских экспертов; во-вторых, различение комиссионной и комплексной экспертиз; в-третьих, различение процессуального института судебномедицинских экспертов от процессуального института специалистов (А. В. Тихомиров, 2008, 2012; Е. X. Баринов, О. В. Родин, А. В. Тихомиров, 2010; Е. X. Баринов, Д. В. Сундуков, 2011; Е. X. Баринов, П. О. Ромодановский, 2011; Баринов с соавт., 2011; Е. X. Баринов, П. О. Ромодановский, 2011, 2012; Е. X. Баринов с соавт., 2012).