Фактор цели. 
Риторика и теория аргументации

В соответствии с целью аргументации традиционно выделяется две ее функциональных разновидности: аподиктическая и эристическая. Основная установка аподиктической, кооперативной [англ, cooperative argumentation, coalescent argumentation], или, по Аристотелю, диалектической аргументации состоит в поиске истины, поэтому участники этого сугубо когнитивного процесса настроены на сотрудничество, «объединены общей целью» и «не добиваются первенства»^[1][2]. Единственная цель эристической аргументации — победа над противником, «доказательство своей правоты и неправоты противника»^[3]. В силу этого участники дискуссий данного типа настроены на соревнование или на конфронтацию, в связи с чем типичной разновидностью эристического диалога считается ссора^[4]. Эристический стиль аргументации, по справедливому мнению американского логика Ларри Райта, однозначно «гарантирует контрпродуктивность дискуссии»¹.

Известный шотландский философ и теолог, автор классического трактата «Философия риторики» Джордж Кэмпбелл (1719—1796) полагает, что поиск истины является целью логики, а убеждение — целью риторики^[5][6].

С тем чтобы одержать верх над оппонентом, активно используются логические, психологические и языковые уловки, именуемые в понятийном аппарате так называемой риторики конфронтации [англ, rhetoric of confrontation, confrontational rhetoric, adversarial model of reasoning]^[7] эристическими приемами. Абсолютно исключает агрессию, а следовательно, и применение таких приемов кооперативная модель аргументации, разрабатываемая и настойчиво внедряемая в своей педагогической практике сторонницами феминистического движения в риторике и неформальной логике, полагающими, что доминирующая в современной теории аргументации и разработанная исключительно мужчинами (Горгий, Аристотель, Цицерон, Макиавелли, Шопенгауэр и др.) эристическая парадигма отражает генетически присущую мужчинам воинственность и агрессивность^[8]. Здесь справедливости ради следует заметить, что представителями мужской половины человечества была разработана не только эристическая, но и аподиктическая модель аргументации, отвечающая принципу кооперации Г. П. Грайса.

Аристотель противопоставляет диалектику эристике и софистике как противоположные «способы опровержения»^[9]. Бесконечный спор специалистов о том, какой из данных двух типов аргументации лучше (с точки зрения морали, этики, коммуникативной целесообразности и т. д.), бесполезен и бесплоден: аподиктическая стратегия доминирует в науке, эристическая процветает в бизнесе, политике и бытовой аргументации, она же поощряется многими педагогами в студенческих группах (например, при проведении дебатов на практических занятиях по риторике)^[10], т. е. у каждой стратегии есть своя сфера действия.

Помимо уловок в аргументации эристического типа применяется целый ряд других способов психологического воздействия на противника, в частности «возбуждение гнева, ибо те, кто приведен в замешательство, менее способен защищаться»; средство же возбудить гнев — «делать так, чтобы ему [противнику] стало ясно, что хотят поступить с ним несправедливо и совершенно беззастенчиво»¹. С этой же целью используются грубые выходки, оскорбления, издевательство, несправедливые обвинения, «сообщение крайне неприятного известия перед вашим выступлением»^[11][12] и проч.

При аподиктической аргументации (которая, в отличие от эристической, может и не предполагать наличия оппонента) использование софизмов, а также приемов психологического воздействия исключено, поскольку такие приемы, как известно, рассчитаны на некритическое восприятие тезиса^[13].

Уловки «имеют целью манипулирование сознанием человека»^[14] и не являются аргументами в узком смысле этого термина. Поэтому софизмы и психологические приемы нередко именуют неаргументационными способами воздействия. Последние широко применяются политиками и юристами (особенно адвокатами). Еще Цицерон отметил, что «наша речь стремится не столько вразумить, сколько взволновать судью»^[15], что отражено в старинном наименовании устного обращения к судье с надеждой или просьбой вершить правый суд: argumentum adjudicem. Для судебной речи характерны «насыщенный психологизм, установка на эмоции, впечатление»^[16], отсюда — особенно активное использование психологических приемов.

В науке, которая в целом ориентирована на поиск истины, употребление эристических приемов не приветствуется, поэтому идеальной моделью критической дискуссии считается научное обсуждение, в ходе которого «ни одна точка зрения не принимается без некоторой проверки, а аргументация проверяется на надежность»^[17].

Таким образом, при описании приемов аргументации следует учитывать «те параметры (коммуникативные, психологические), которые делают их эффективными в плане речевого воздействия либо обрекают на неудачу»^[18], поскольку тот или иной прием может считаться эффективным не только «с точки зрения знаний и убеждений определенной аудитории»¹, но и «в зависимости от цели выступления»^[19][20]. Именно поэтому актуальной научной проблемой является не только разработка типологии видов и приемов аргументации, но и описание функций и сфер действия каждого из таких приемов.

• [1] Grice Н. Р. Logic and conversation // Syntax and semantics. Vol. Ill: Speech acts /ed. P. Cole & J. L. Morgan. New York, 1975. P. 45—46.
• [2] Patterson J. W., ZarefskyD. Contemporary debate. Boston, 1982. P. 7; GilbertM. Coaliescentargumentation. New Jersey, 1997. P. 103 & 120—128.
• [3] Crusius T. W., Channell С. E. The aims of argument: A brief rhetoric. Mayfield Publishing, 1995. P. 155.
• [4] Walton D. N. Types of dialogue, dialectical shifts and fallacies // Argumentationilluminated / ed. F. H. van Eemeren, R. Grootendorst, J. A. Blair & Ch. A. Willard. Amsterdam, 1992. P. 136.
• [5] Wright L. Practical reasoning. Orlando, 1989. P. 22.
• [6] Campbell G. The philosophy of rhetoric // The rhetoric of Blair, Campbell and Whatley /ed. J. L. Golden & E. P. J. Corbett. New York, 1968. P. 73.
• [7] Scott R. L., Smith D. K. The rhetoric of confrontation // Quarterly journal of speech.Vol. 55. 1969. P. 1—8; Moulton J. Duelism in philosophy // Teaching philosophy. Vol. 3.1980. № 4. P. 419—433; Anderson V. Confrontational teaching and rhetorical practice //College composition and communication. Vol. 48. № 2. 1997. P. 197—214.
• [8] Foss S. K., Griffin C. L. Beyond persuasion: a proposal for an invitational rhetonc //Communication mofonographs. Vol. 63. 1995. P. 2—18; Shumake J. L. The application offeminist insights in communication and argumentation to the practice of argument. Thesis… master of arts. Windsor, 2000. P. 39—40.
• [9] Аристотель. О софистических опровержениях // Соч.: в 4 т. Т. 2. М., 1978. С. 554—557.
• [10] Wood J. Т. Diversity and commonality: sustaining their tension in communicationcourses // Western journal of communication. Vol. 57. 1993. P. 372.
• [11] Аристотель. О софистических опровержениях // Соч.: в 4 т. Т. 2. М., 1978. С. 562—563.
• [12] Поварнин С. И. Спор. О теории и практике спора // Вопросы философии.1990. № 3. С. 101.
• [13] СтешовА. В. Как победить в споре. Л., 1991. С. 73—74.
• [14] Алексеев А. П. Аргументация. Познание. Общение. М., 1991. С. 22.
• [15] Цицерон М. Т. Три трактата об ораторском искусстве. М., 1994. С. 173.
• [16] Голъдинер В. Д. Искусство судебной речи // Русская речь. 1968. № 3. С. 37.
• [17] Еемерен Ф. X., Гроотендорст Р. Аргументация, коммуникация и ошибки. СПб., 1992. С. 41—42.
• [18] Иссерс О. С. Коммуникативные стратегии и тактики русской речи. М., 2002. С. 110.
• [19] Еемерен Ф. X., Гроотендорст Р. Аргументация, коммуникация и ошибки. СПб., 1992. С. 12.
• [20] Безменова Н. А. Неориторика: проблемы и перспективы // Семиотика. Коммуникация. Стиль: Сб. обзоров. М., 1983. С. 51.