Дилогия. 
Риторика и теория аргументации

Дилогия [греч. bikoyia букв, ‘двуречие', ср. бОюуос; ‘двояко говорящий, двуличный'], или амбилоквенция [лат. ambiloquentia, букв, ‘двоеречие'] может быть определена как фигура двусмысленной речи, основанная на употреблении полисемантов или слов, имеющих омонимы, в контексте, исключающем их однозначное истолкование:

В глуши, измучась жизнью постной,

Изнемогая животом,.

Я не парю — сижу орлом И болен праздностью поносной.

А. С. Пушкин

В церковнославянском языке слово живот имеет значение ‘жизнь', поносный — значение ‘позорный'. Б. А. Успенский отмечает: «Это стихотворение написано как бы одновременно на двух языках: если мы читаем его в высоком (славянизированном) стилистическом коде, перед нами предстает поэт, ведущий рассеянный образ жизни; в другой перспективе перед нами предстает человек, страдающий от несварения желудка»^[1]. С формальной точки зрения оба истолкования равноправны, что и составляет суть дилогии. В стихотворении поэта «Брови царь нахмуря…» находим «мерцание» обсценного и литературного смыслов слова, замененного многоточием:

Говорит он с горем Фрейлинам дворца:

«Вешают за морем За два за!!!

То есть разумею, —

Вдруг примолвил он, —

Вешают за шею,.

Но суров закон".

А. С. Пушкин

Литературный смысл: ‘вешают даже за такую малую провинность, как кража двух…', обсценный: ‘вешают не за шею, а за иную часть тела — за…'. Игру литературного и обсценного смыслов наблюдаем и в следующем современном тексте:

Тем временем Владимир Путин издал указ, которым фактически сделал то, чего не решились сделать депутаты: запретил госслужащим употреблять названия иностранной валюты. Напомним, что первым идею запретить чиновникам употреблять слова на буквы «е» и «д» высказал в апреле 2006 года академик и секретарь Общественной палаты Евгений Велихов (Полит.ру).

На игровой дилогии основаны многие заголовки: Дорогая невеста, Дорогой мой первоклассник, Лебедь набирает высоту (статья посвящена генералу А. И. Лебедю); загадки: Что делал слон, когда пришел на поле он? (Ответ: Травку жевал); За чем язык во рту? (Ответ: За зубами); Три теленка — сколько ног? (Ответ: Сколько ни три — все равно будет четыре); каламбуры: В азбуке революции все согласные (Ю. Базылев); Пароход идет на Баку. В письменной речи основой каламбурной дилогии может явиться макароничность графики: Зубная паста Colgate. Ваши зубы прослужат Вам два года (Клуб веселых и находчивых).

Посредством дилогии можно усилить довод к личности:

• — Какой здесь прелестный уголок! Вообще, я от природы без ума.
• — Я и раньше замечала, что вы без ума от природы.

Языковая игра основана здесь на омонимии фразеологизмов и свободных словосочетаний: в первой реплике фразеологическим является выражение быть без ума от чего-л. (‘быть в восторге'), во-второй — от природы (‘от рождения'). Каламбурный эффект достигнут путем хиастической перестановки слов и смены логического акцента.

Особенность дилогии, отличающая ее от других фигур двусмысленной речи, заключается в том, что она успешно маскируется под оговорку, под случайную двусмыслицу, ср. «Зачем вести меня ко злу?» (намек Цицерона на дурной запах от оппонента) и «Можно ли быть равнодушным ко злу?» (случайная двусмыслица); «Изнемогая животом» (дилогия) и «Уста мои, сердце и весь мой живот Подателя благ мне да Господа славят» — русский перевод трагедии «Эсфирь» Ж. Расина; переводчик (П. А. Катенин) «употребляет слово живот в смысле ‘жизнь', совершенно отвлекаясь от обычного значения этого слова»^[2], в результате «у него [Катенина] даже животом славят Всевышнего» (А. А. Бестужев-Марлинский). Благодаря этой особенности дилогия регулярно используется для выражения намека. Пример изящного, легкого намека ad personam: «Чтобы полной была только жизнь!» (Надпись под изображением певицы Ларисы Долиной, одно время страдавшей чрезмерною полнотой). Такой намек может быть грубым и ядовитым:

Все знают Мишу Казакова,

Всегда отца, всегда вдовца.

Начала много в нем мужского,

Но нет мужского в нем конца.

В. Гафт

Замечательный пример эристического намека ad baculum, построенного на дилогии, находим в повести О’Генри «Короли и капуста»:

Мистер Францони утверждал, что как представитель компании он считает невозможным выдать ссуду в 50.000 pesos. Но он на свою ответственность осмелился бы предложить 25.

• — 25 000 pesos? — переспросил дон сеньор Эспирисион.
• — Нет. Просто 25 pesos. И не золотом, а серебром.
• — Своим предложением вы оскорбляете мое правительство! — воскликнул сеньор Эспирисион, с негодованием и вставая с места.
• — Тогда, — сказал мистер Франзони угрожающим тоном, — мы переменим его.

Предложение не подверглось никаким переменам. Неужели мистер Франзони говорил о перемене правительства?

Дилогия, выражающая намек, известна и как прием эзопова языка. В сатире Н. А. Некрасова «Современники» содержится следующая «краткая пародия на хвалебную речь, обращенную каким-то юбилейным оратором к неизвестному военному деятелю»:

Путь, отечеству полезный,

Ты геройски довершил,

Ты не дрогнул перед бездной,

Ты…

«На первый взгляд, — продолжает К. И. Чуковский, — смысл этих строк может показаться невнятным: что за бездна, перед которой „не дрогнул“ чествуемый „герой“? Для читателя той эпохи ответить на этот вопрос не представляло никакого труда»: Бездна — это название села, в котором в апреле 1861 года вспыхнуло крестьянское восстание, при подавлении которого «особую свирепость проявил казанский губернатор граф Апраксин»¹.

Дилогия является самой благодатной основой для построения эристических уловок; данный функциональный тип этой фигуры в латинской терминологической номенклатуре именуется argumentum ambiguum [букв, ‘двусмысленный довод']. Рассмотрим с этой точки зрения знаменитый античный софизм о собаке, зафиксированный в трактате Платона «Евтидем»:

Этот пес твой, этот пес — отец, ergo этот пес — твой отец.

Чарльз Хэмблин полагает, что данный софизм основан на двусмыслице (ambiguity)^[3][4]. И действительно: местоимение твой совмещает здесь значения ‘принадлежащий тебе [пес]' и ‘выступающий по отношению к тебе [отцом]'. К этому следует добавить, что во второй посылке применен софизм изъятия: «этот пес — отец щенят» —> «этот пес — отец».

Приведем пример использования дилогии в аргументативном дискурсе¹:

У старухи болели глаза, и она приглашала лекаря, обещав ему заплатить. А он всякий раз, как приходил и намазывал ей глаза, уносил чтонибудь из ее вещей, пока она сидела зажмурившись. Когда он унес все, что можно, то закончил лечение и потребовал обещанную плату. А когда старуха отказалась платить, он ее потащил к архонтам. И тут старуха заявила, что она обещала заплатить только в том случае, если ей вылечат глаза, однако после лечения она стала видеть не лучше, а хуже: «Раньше я видела у себя в доме все свои вещи, а теперь ничего не вижу».

Эзоп. Старуха и лекарь

В одном вузе некий молодой лектор поставил «за разговорчики» в угол двух студентов-лоботрясов, которые, впрочем, продолжали старательно записывать слова любимого преподавателя стоя. Через некоторое время открывается дверь и входит ректор. Далее состоялась следующая беседа.

Ректор. Что здесь происходит?

Лектор [потеряв дар речи]. Ээ…

Один из лоботрясов. Иван Кузьмич, такие лекции нужно слушать стоя

Ректор [потеряв дар речи]. Ээ…

Основой дилогии может стать нарочитая неполнота речи, используемая как прием манипулятивного воздействия на подсознание, в частности, в рекламе: Новый «Dixan». Отстирывает лучше (по сравнению со всеми другими стиральными порошками или по сравнению со старым «Dixarfом»?); Сиф. Чистит до блеска и не царапает (только «Сиф» не царапает? В данном случае естествен вывод о том, что «все другие чистящие средства царапают очищаемую поверхность»^[5][6]). Дилогия может опираться на неполноту письменной речи: Ле-ал о-ел, ле-ал он средирныхуч (Н. Элиава): лежал или летал? осел или орел?

В устном дискурсе эксплуатируется изменение акцента (т. е. логического ударения), которое может существенно изменить смысл высказывания: так, некоторые филологи утверждают, что известные строки одной из басен И. А. Крылова следует произносить «А ларчик просто открывался», а не «А ларчик просто открывался». Возможность для манипулятивного использования данного приема дает неправильность либо отсутствие пунктуации, как, например, в следующем знаменитом приказе: Казнить нельзя помиловать. Сходный пример приводит Аристотель:

Вообще написанное должно быть удобочитаемо и удобопонимаемо, а это — одно и то же. Этими свойствами не обладает речь со многими союзами, а также речь, в которой трудно расставить знаки препинания, как, например, в творениях Ираклита. Расставить знаки в творениях Ираклита — большой труд, потому что неясно, к чему что относится, к последующему или к предыдущему, как, например, в начале своей книги он говорит: «Относительно разума требуемого всегда люди являются непонятливыми». Здесь неясно, к чему нужно присоединить знаком запятой слово всегда.

Аристотель. Риторика Манипулятивная трактовка высказывания с использованием логического ударения в западной риторической традиции именуется акцентной уловкой [англ, accent fallacy].

• [1] Успенский Б. А. Краткий очерк истории русского литературного языка (XI—XIX вв.).М., 1994. С. 182.
• [2] Успенский Б. А. Краткий очерк… С. 157.
• [3] Чуковский К. Эзопова речь // Собр. соч.: в 6 т. Т. 4. М., 1966. С. 685—686.
• [4] Hamblin Ch. L. Fallacies. London, 1970. P. 27 & 55—56.
• [5] Эристическая значимость нарочитой двусмысленности рассмотрена в статье: SellnowT.L., Ulmer R. R. Ambiguous argument as advocacy in organizational crisis communication //Argumentation and advocacy. Vol. 31. 1995. № 3. P. 138—150.
• [6] Пирогова Ю. К. Имплицитная информация как средство коммуникативного воздействия и манипулирования (на материале рекламных и PR-сообщений) // Проблемыприкладной лингвистики. М., 2002. С. 221.