Искусство речи в странах древнего востока

Своими характерными особенностями обладало красноречие Древнего Востока — огромнейшего региона со сложной и противоречивой социально-политической и экономической структурой и богатейшими культурными традициями. Ученые, исследующие проблемы риторики, отмечают, что существуют определенные различия между восточной и западной ораторской традицией. С их точки зрения, восточное красноречие было более ориентировано на общие правила и образцы и носило конечный характер (в отличие от западного, матричного). Оно предполагало овладение готовыми схемами подготовки речей на все случаи жизни. Речь предназначалась сравнительно узкому кругу слушателей, в том числе тех, кто мог оценить совершенство ее содержания и формы^[1].

Ученые, исследовавшие тексты стран Древнего Востока, обратили внимание на то, что эти памятники культуры отразили важную закономерность развития языка, а именно — его переход от синкретизма (нерасчленности, свойственной первобытной культуре) к дифференциации (увеличению разнообразия форм существования языка). Это вполне соответствовало тенденции к усложнению и обогащению социальной жизни: «Уже в самых архаических текстах, воспроизводящих не повседневную, обыденную речь, а речь функциональную, — трудовой или иной обрядовой песни, повествования, обращения „старшего“ лица, — бросается в глаза, что принцип членимости речи на естественные смысловые отрезки по синтаксическим нормам дополняется или заменяется нарочитым, искусственным членением. Это и воссоздает уже не обыденную речь, а „красноречие“. Более или менее дробное членение на смысловые отрезки или словосочетания не совпадает полностью с синтаксическим членением обычной речи и придает ей большую выразительность. Это — тип речи, который приближается к нынешнему пониманию „художественной прозы“. Еще более дробное, искусственное членение на краткие, экспрессивные словосочетания воссоздает тип речи, который приближается к нынешнему пониманию „стихотворения“»^[2]. Тексты Древнего Востока, дошедшие до нас, содержат многочисленные элементы красноречия: аллитерации и ассонансы (повтор соответственно согласных и гласных звуков), рефрены (повтор слов или строк) и параллелизмы (однотипное построение частей высказывания).

Искусство речи высоко ценилось в Древнем Египте. Этому немало способствовали как структура государственного устройства страны, так и уровень речевой культуры Египта. Уже в «Текстах пирамид», созданных в эпоху Древнего царства (ок. 2700—2400 гг. до н.э.), встречались типичные приемы красноречия, которые мы рассматривали выше. Умение говорить было необходимо тем, кто находился на высших ступенях иерархической лестницы: «Если ты приближенный царя, заседающий в совете господина владыки своего, будь осмотрительным и молчи — это полезнее… Говори [лишь] после того, как ты осознал, [что| ты понимаешь [суть дела]. Это умелец — говорящий в совете. Труднее [умная] речь, чем любая работа…»^[3]

В конце III тыс. до н.э. было создано «Поучение» фараона, адресованное его наследнику: «Подражай отцам своим и предкам своим… вот речи их закреплены в писаниях. Разверни их, читай их, подражай им в знаниях. Становится умельцем [лишь] обученный. Не будь злым, прекрасно самообладание, установи [себе] памятник свой расположением к себе [других] …Будь умельцем в речи, дабы ты был силен… сильнее речь, чем любое оружие»^[4].

Красноречие было важнейшим качеством египетских писцов: эта профессия была уважаемой и престижной. Писцов вначале обучали технике изображения иероглифов, а потом уже мастерству речи, которым надо пользоваться осмотрительно: «Речь спасает, но может и погубить»^[5].

Как демонстрируют древнеегипетские тексты, даром красноречия владели и представители низших слоев. Об этом свидетельствует «Повесть о красноречивом крестьянине». Она рассказывает о том, как крестьянину «из соляных полей» с помощью пылкой речи удалось отстоять свои интересы перед лицом мелких собственников, знати и даже фараона. Игра слов, сравнения, образность речи, сдобренной значительной доли лести, пришлись по душе фараону. Правда, чтобы красноречие простолюдина нс иссякло, его периодически били плетьми^[6].

Глубокое политическое расслоение, тяжелое положение широких кругов населения страны, их зависимость от власти и чиновников Египта научили жителей страны осторожно обращаться с таким мощным оружием, как звучащая речь. Осмотрительность в процессе речевого общения вошла в поговорки: «Язык твой — враг твой»; «Язык — твоя крепость, охраняешь его — он защищает тебя, предашь его — он предаст тебя». Умение читать между строк, угадывать намерения собеседника, стремление наладить с ним отношения и избежать личного конфликта еще до того, как разговор коснется главного, — и по сей день необходимые составляющие культуры речи в Египте^[7].

В римскую эпоху в Египте произошли глубокие социокультурные сдвиги, которые затронули различные слои населения страны. Немалую роль в формировании основ гражданского сознания сыграли те риторические компоненты, которые содержались в указах, прошениях и письмах, которые получили широкое хождение в Египте накануне заката Римской империи. Именно с этих папирусов «начинается шествие риторики по документам римского Египта»^[8]. Например, эдикт египетского префекта Тиберия Юлия Александра (I в.) был издан в сложной политической ситуации, когда Александр остро нуждался в народной поддержке. Поэтому из-под его пера вышел текст, который напоминал риторическое выступление, в котором префект вселял в простых жителей Египта надежду на улучшение их положения, признавал справедливыми их прошения, выражал уверенность в том, что давние обычаи будут соблюдены. Риторика указов получила неожиданный отклик в массовом сознании египтян: «В эпоху, когда, по единодушному мнению античных и новейших историков, гражданский дух улетучивался из Рима, он нашел прибежище в самом неожиданном месте. Потомки птолемеевских подданных начали рефлектировать в политической и социальной сферах. И рефлексия эта охватила столь широкие слои, что приобрела оттенок социального протеста»^[9].

Обладало своими уникальными особенностями красноречие в Древнем Китае. Оно объединяло в себе достижения древней философии и поэзии. Владение даром слова Конфуций (ок. 551—479 гг. до н.э.) причислял к важнейшим достоинствам человека. В то время особо приветствовались краткость, конкретность речи, ее привязанность к условиям места и времени. Высоко ценилась прозорливость говорящего, серьезное внимание уделялось его этическим позициям. Лживые и льстивые речи в эпоху Конфуция считались достойными наказания. С именем древнекитайского философа Хой Ши (Хой-цзы) (IV—III вв. до н.э.) связано развития учения о таких взаимосвязанных предметах, как красноречие, риторика, диалектика и др.

Важным историческим источником, проясняющим представления мыслителей Древнего Китая об искусстве слова, служит трактат, который был нацелен на то, как добиться успеха при дворе и снискать милость правителя. Французский исследователь Франсуа Жюльен назвал его «Трактатом об эффективности». Считается, что автор этого произведения — Гуйгу-цзы, «учитель из долины бесов» (его настоящее имя Сюй, по другой версии — Ли, а фамилия Ван), который обучал высших сановников искусству манипулирования^[10]. По своей сути — это риторический трактат, но, в основном, он посвящен не только тем языковым средствам, которые использует оратор, чтобы сделать свою речь более выразительной, — яркость публичной речи не была самоцелью. Произнесенная речь — лишь одна из составляющих общего процесса убеждения, который можно приравнять к настоящему сражению. Причем, как пишет автор трактата, правителю не надо говорить много, а подданным даже не обязательно видеть его в момент выступления. Прежде всего необходимо добиться доверия собеседников или слушателей и подготовить их к безоговорочному принятию чужого мнения. Речь вызревает в тени, хотя и произносится прилюдно. «В верхнем течении реки» надо разработать правильную стратегию убеждения, и только в «нижнем течении» можно начинать говорить. То есть формирование отношения к говорящему складывается не во время его выступления, а начинается гораздо раньше и фактически не прекращается. Причем доверие — всего лишь ловушка, попав в которую человек оказывается игрушкой в руках внешних сил под воздействием «соблазна», «привлечения», «приманивания».

Это позволило Ф. Жюльену сделать вывод о том, что в Древнем Китае воздействие на человека средствами устной публичной речи носило скрытый манипулятивный характер. По его словам, «то, что манипулирование другим человеком является в данном случае единственной целью, видно по следующим двум словам, определяющим содержание и предназначение всего трактата: надо научиться „открывать“ и „закрывать“ („Гуйгу-цзы“, гл. 1, „Бай хэ“). Два обычных действия, просто два жеста: „открыть“ означает побудить другого откровенно изложить то, что он думает, чтобы попять, соответствуют ли его чувства нашим; „закрыть“ означает пойти в противоположном направлении, вызвать реакцию другого человека и проверить, говорит ли он правду. Эти два акта должны происходить по отдельности, потому что они дополняют друг друга: либо под нашим влиянием другой, отбросив всякую осторожность, „открывает“ нам свою душу, либо, напротив, решительно встав на его пути, мы провоцируем его на то, чтобы он, остановившись перед нашим барьером, внезапно проявил свои чувства и мы смогли бы „сделать вывод“ о том, насколько правдиво все то, что он говорил»^[11]. Иначе говоря, «открыть» — значит вызвать человека на откровенность, «закрыть» — распознать то, что он хотел скрыть. Когда намерения и чувства противника известны, он перестает быть опасным.

Человек может высказать свои сокровенные мысли и выразить скрытые чувства под воздействием ряда факторов. В их число может войти не только счастье, полное удовлетворение жизнью, но и горе, страдание, тяжелые переживания. Только проникнув в логику мышления и поступков человека, мы можем вести его за собой. Следует приспосабливать свою речь к этой логике, используя хитрость и изворотливость. Этот подход часто применяют подданные по отношению к своему правителю, чьи склонности, устремления и пристрастия необходимо знать досконально. Если удастся «подобрать ключ к замку», подчиненный не только сможет проникнуть в планы правителя и приспособиться к ним, но и стать его незаменимым приближенным. Когда доверие правителя достигнуто, ваши слова будут услышаны, в обратном случае — нет. Не случайно трактат предостерегает правителя от тех, кто лестыо и чрезмерной похвалой пытается войти к нему в доверие: «Главной задачей правителя, дорожащего своим авторитетом, является необходимость остерегаться всех тех, кто при помощи любезных речей захочет приблизиться к нему. Поэтому любые тайные и коварные поползновения войти в доверие к правителю должны немедленно разоблачаться; только настороженное отношение ко всем и всему может оградить правителя от козней, которые строятся вокруг него. Впрочем, такое недоверие должно проявляться не столько по отношению к другим людям, сколько по отношению к самому себе, своему взгляду на других. Ибо очевидно, что „из-за ранее установившихся доверительных отношений с другим“, он будет вынужден „доверять тому, что тот говорит“; высказывая свое мнение, исходя из своих интересов, другой пытается завоевать расположение правителя для того, чтобы впоследствии злоупотребить ими и присвоить себе его власть. Правитель должен подозрительно относиться ко всяким проявлениям лести и подобострастия — только таким образом он сможет сохранить всю полноту власти»^[12].

Таким образом, искусство устной речи в Древнем Китае представляло собой сложное и противоречивое единство. С одной стороны, наблюдается тенденция к разработке способов речевого воздействия на слушателей, с другой — главной оказывается не сама речь, а политическая и психологическая подготовка к ней. История демонстрирует, что китайское красноречие опирается на глубокие этические традиции, но вместе с тем оно пренебрегает ими, когда надо заставить человека придерживаться образа мыслей и способа действий, которые подспудно навязывает ему манипулятор.

В Древней Индии покровительницей науки, искусства и красноречия считалась Сарасвати — супруга Брахмы, которая подарила людям письмо, стихосложение, музыку. В одной из своих четырех рук богиня держит книгу — символ того, что она передает человеку знания и приобщает его к истине^[13].

Индию иногда называют вневременной культурой в силу глубокой веры в непреходящий характер ее моральных и эстетических ценностей. Мудрость мира постигается через максимальное приближение к божеству, а иногда даже и слияние с ним, что заставляет забыть о времени и о пространстве. Навыки воспитания речевой культуры в Индии были связаны с высшими кастами общества — прежде всего, с браминами, высшим духовным сословием. Но причина формирования вневременного и внепространственного характера риторики в Индии гораздо глубже. Его истоки коренятся, с одной стороны, в мифологических представлениях о вечном круговороте жизни, а с другой — в исторических традициях этического воспитания, сложившихся в Древней Индии.

Речевые приемы, соотносимые с приемами красноречия, встречались в величайшем памятнике индийской культуры — «Ведах». «Веды» были кладезем мудрости столетий, которая передавалась от поколения к поколению. Они содержали сведения об устройстве мироздания и месте человека в нем, а также обосновывали социальную стратификацию в Индии, которая сегодня еще не полностью исчезла из исторической памяти страны.

Веды, устные тексты, считались вечными, не обладавшими ни божественным, ни человеческим началом, поскольку они воплощали «основополагающее космическое звучание»^[14]. Процессы, протекавшие в I тыс. до н.э. в социокультурной жизни Древней Индии, во многом обусловили цивилизационные особенности этой страны. В указанный хронологический период брахманы получили исключительное право толковать и комментировать священные тексты, хотя слово «текст» здесь можно употребить только условно: «Вся накопленная веками мудрость запоминалась наизусть и передавалась в устной форме из поколения в поколение — собственно это, как и разработка мудрых заповедей древностей, опять-таки в устной форме, и было делом брахманов…»^[15]

Традиция исполнения ведийских гимнов сохранилась и по сей день. Особое место в «Ведах» занимают мантры, которые считаются универсальными и вечными вневременными звуками, отражающими звучание вселенной. Согласно воззрениям индуистов, мантры не только передают священное знание, заключенное в сакральном высказывании, но и могут преобразовать не только верящего в них человека, но и сам мир^[16].

Исследователи обращают внимание на то, что «чувство силы сакрального звука и сегодня остается наиболее ярко выраженной чертой индуизма. Этим обусловлены непрекращающееся господство устной традиции над письменно и устойчивая вера в силу мантр…»^[4]

Тем не менее искусство владения словом в Индии рассматривалось и в одном ряду с решением насущных политических задач. В знаменитом трактате «Артхашастра, или Наука политики», автором которого считается видный политический деятель и мыслитель Каутилья, живший в IV в. до н.э. (хотя существуют и другие версии авторства этого знаменитого труда), говорится о личных достоинствах государя: «Он должен быть красноречивым, находчивым, обладающим памятью, сметливостью и физической силой, быть высокого образа мыслей, легко обуздываемым, искусным, действующим военной силой в случае притеснения (со стороны врагов), видимым образом воздающим за добро и зло, стыдливым, принимающим меры против бедствий или для охраны подданных, дальновидным, обращающим главное внимание на правильное применение людей в надлежащее время и в подобающем месте, искусным при выборе мира, войны, послаблений, крутых мер, верности договорам или использовании слабых мест врагов, сдерживающимся, веселым, смеющимся, имеющим прямой и не хмурый взгляд, свободным от страстей, гнева, жадности, надменности, рассеянности, вспыльчивости и наклонности к клевете. Он должен говорить приятное, в разговоре улыбаться и вместе с тем держать себя достойно и поступать согласно наставлениям опытных людей»^[18].

«Артхашастра» содержала и советы, касающиеся борьбы с противником невоенными методами. Не случайно этот трактат иногда рассматривается как один из первых в истории человечества текстов, содержащих руководство по ведению психологической войны.

Ярким явлением в истории красноречия стало ветхозаветное пророчество. Пророки являлись великими личностями Ветхого Завета. В отличие от священников, которые были посредниками между Богом и людьми, ветхозаветные пророки, с одной стороны, были сами научены, а с другой — они сообщали это знание другим.

До того момента, как пророк в состоянии особой экзальтации получал божественное откровение, его отличали от других людей высокая нравственная чуткость и особый темперамент. Он мог обладать физическими недостатками, а его речь не отличалась выразительностью. Лишь став «посланником Божьим», средством передачи высшей воли, пророк преображался. Будучи «призванным», он говорил о будущем в прошедшем времени («пророческое прошедшее»), что должно было означать неизбежность свершения откровения. Его речь достигала необычайной эмоциональной напряженности, часто она сопровождалась символическими действиями, иногда пророк надолго замолкал. Пророки становились защитниками обездоленных и вождями народа, особенно в периоды социальных потрясений. В книгах пророков начиная со второй половины VIII в. до н.э. сохранились образцы красноречия, нацеленного на обличение тех, кто живет в роскоши. Критику алчных богачей, угнетающих беднейшие слои населения, пророки Амос, Михей и Исайя ведут с подлинно риторическим пафосом. Амос говорил: «Выслушайте это, алчущие поглотить бедных и погубить нищих, вы, которые говорите: когда-то пройдет новолуние, чтобы нам продавать хлеб, и суббота — чтобы открыть житницы, уменьшить меру, увеличить цену шекеля и обманывать неверными весами, чтобы покупать неимущих за серебро и бедных за пару обуви, а высевки из хлеба продавать… Не поколеблется ли от этого земля, и не восплачет ли каждый живущий на ней? Взволнуется вся она, как река, и будет подниматься и опускаться, как река Египетская»^[19].

Правда, пророкам не всегда удавалось снискать расположение своих единоверцев и тем более своих правителей. О пророке Елисее говорили: «Он не трепетал пред князем… ничто не одолело его»^[20]. Однако пророчество распространялось фактически по всему Древнему Востоку, оно «было сверхнационально, как сверхнационален Сам Бог»^[4]. Так, у Исайи можно найти «и стихи о социальной утопии всеобщего братства людей, и гневные проповеди против угнетателей, и человеколюбивое пророчество о том, как будут благоденствовать в дружбе между собой извечные противники: „Асур“, „Мицраим“ и „Исраэль“ (Ассирия, Египет и Иудея)»^[3].

Традции ветхозаветного красноречия найдут продолжение в процессе цивилизационного развития человечества. Они будут восприняты в монотеистических религиях, которые называются авраамическими, произошедшими от одного корня. Их праотцом является Авраам, согласно библейскому преданию уверовавший в единого Бога. Эти религии (иудаизм, христианство, ислам) также считаются религиями Откровения, потому что каждая из них по-своему признает Священное Писание Ветхого Завета. Откровения палестинских пророков, наряду с учениями античных мыслителей, Заратустры (Иран), а также с идеями буддизма, даосизма и конфуцианства, стали отправной точкой отсчета осевого времени — масштабных изменений в жизни человечества, произошедших между 800—200 гг. до н.э. и связанных с завершением эпохи древней культуры.

Многие черты ветхозаветного, а также древнегреческого и древнеримского ораторского искусства унаследовала раннехристианская риторика. Она возникла в I в. в Римской империи, к которой тогда относилось Восточное Средиземноморье. Исходным моментом в развитии раннехристианской риторики выступило проповедничество Иоанна Крестителя, ставшее водоразделом между ветхозаветным и новозаветным красноречием. Трансформация ветхозаветных законов и сущность Нового Завета получили наиболее яркое выражение в Нагорной Проповеди Иисуса Христа. В Проповеди Иисус изложил свое учение и сформулировал принципы поведения нового человека, который отныне был призван руководствоваваться в своей земной жизни не столько внешними предписаниями, сколько внутренними побуждениями души^[23]. Для нового содержания оказалась необходимой новая система речи: «Эта новая система речи прежде всего характеризуется аудиторией, которую фактически организует сам проповедник»^[24]. Создавалась новая среда речи, что постепенно вело и к изменениям самого общества. Красноречие Нового Завета окажет глубочайшее влияние на становление риторики (в ее практической и теоретической ипостасях) во многих странах и регионах мира.

Как уже отмечалось выше, общие корни с иудаизмом и христианством имеет ислам — самая молодая из авраамических религий. В арабо-мусульманской проповеди в переосмысленном в соответствии с историко-культурными арабскими традициями виде будут наличествовать и библейские мотивы.

Таким образом, в истории ораторского искусства прослеживается диалектическая преемственность культурного развития и проявляется такая его важная закономерность, как взаимолияние и взаимообогащение культур.

Практикум

Контрольные вопросы и задания.

• 1. Какую роль играло красноречие в жизни различных слоев населения Древнего Египта?
• 2. Почему в Древнем Китае красноречие считалось одним из важнейших достоинств человека?
• 3. Как представлял себе китайский «учитель красноречия» Гуйгу-цзы задачи и методы речевого воздействия?
• 4. Какие духовные традиции повлияли на развитие красноречия в Древней Индии?
• 5. Как искусство владения словом, по мнению мыслителей Древней Индии, было связано с решением политических задач?
• 6. Почему пророки считались великими личностями, но не всегда были поняты своими современниками?
• 7. В чем заключается сходство и различие между античным, ветхозаветным красноречием и красноречием Нового Завета?
• 8. Выполните домашнее задание (две-три страницы рукописного текста): ответьте на вопрос, в чем заключаются различия межу античной риторикой и красноречием стран Востока. (Обзор домашних заданий сделает преподаватель на практическом занятии.)

Кейсы

1. Из спора разочарованного со своей душой (фрагмент)^[25]

Блестящей демонстрацией особенностей древнеегипетского красноречия служит «Разговор (спор, беседа) разочарованного со своей душой (своим 6а)» (XXII—XXI вв. до н.э.). Человек жалуется душе (по-египетски «ба») на свои невзгоды и несовершенство мира.

Вторая жалоба Кому мне открыться сегодня?

Братья бесчестны, Друзья охладели.

Кому мне открыться сегодня?

Алчны сердца, На чужое зарится каждый.

Кому мне открыться сегодня?

Раздолье насильнику.

Вывелись добрые люди.

Кому мне открыться сегодня?

Худу мирволят повсюду, Благу везде поруганье.

Кому мне открыться сегодня?

Над жертвой глумится наглец, А людям потеха — и только!

Кому мне открыться сегодня?

У ближнего рады Последний кусок заграбастать!

Кому мне открыться сегодня?

Злодею — доверие, Брата — врагом почитают.

Кому мне открыться сегодня?

Не помнит былого никто.

Добра за добро не дождешься.

Кому мне открыться сегодня?

Друзья очерствели, Ищи у чужих состраданья!

Кому мне открыться сегодня?

Потуплены взоры, От братьев отвернуты лица.

Кому мне открыться сегодня?

В сердцах воцарилась корысть.

Что толку — искать в них опоры?

Кому мне открыться сегодня?

Нет справедливых, Земля отдана криводушным.

Кому мне открыться сегодня?

Нет закадычных друзей, С незнакомцами душу отводят.

2. Ю. В. Рождественский. Речевая культура в Древнем Китае (фрагмент)^[26]

Монархический строй, характерный для Китая, и отсутствие полисной демократии создали иные в сравнении с Грецией условия публичной речи и направляли теорию речи иными путями…

Монархии (большие и малые) стремились утвердиться в этой борьбе, что требовало от них воли и мудрости. Решения должны были быть дальновидными. Было понятно, что любое решение и действие в соответствии с ним имеет лишь временные благие результаты, которые затем обращаются в дурные последствия. Поэтому монарху требовался совет и советники, которые и предлагали, и критиковали бы решения. Каждый монарх составлял себе думу из министров и советников, которые спорили между собой по поводу проблем, предложенных монархом, и обосновывали те или иные решения. Министры и особенно советники принадлежали к ученому сословию, которое развивалось в этих условиях.

Такая структура государственного устройства казалась естественной и вечной. Основа этой структуры — личность монарха, его способность принимать и проводить решения. Проведение в жизнь решения зависело от его качества, так как народ (мужики и посадские люди) в своем многолюдстве могли саботировать любое решение, не принять его открыто и взбунтоваться. Монарх жил в условиях внешних вызовов и внутренних угроз. Многие монархии и монархи погибли от этих вызовов и угроз. Поэтому особенно ценилась прозорливость решений…

Поскольку принятие решений происходит в ученом аристократическом кругу, требования к речам — предельный лаконизм, умственная и эмоциональная напряженность, сдержанная страсть и ответственность за каждое слово.

Такая речь требовала высочайшей умственной подготовки и ощущения возможных перемен. Отсюда прогностика занимает первое место. Кто прозорливей в своих прогнозах, тот лучше угадывает развитие стиля и, следовательно, подает лучший совет в согласовании будущих интересов монархии и народа, а значит, установлении меры справедливости в будущем. Отсюда силы государства в его противостоянии внешним вызовам возрастают. Важнейшим инструментом управления и благополучия государства, монарха и его аристократического окружения является поддержка и развитие новых стилевых течений.

Стилевые течения при их поддержке монархом умиротворяют народ, народ поддерживает трон, собирается вокруг трона и тем самым укрепляется и расширяете государство. Разгадывание движения стиля и прогноз стиля требует от ученого и монарха детального знания исторических прецедентов. Но не только этого. Прозорливость требует особенных личностей. Требуется особое воспитание и самовоспитание, позволяющее стать прозорливым. Это значит умение сочетать в себе наблюдательность и солилоквию (риторику внутренней речи), дающую ясность сознания.

Разумеется, китайский ритор — философ, ибо риторика в такой речевой ситуации неотделима от философии и составляет с ней одно целое. Он не только не чуждался позитивных знаний по медицине, математике, астрономии, истории, этике, прогностике, но, наоборот, стремился овладеть ими. А развитие стиля речи требовало усилий в поэзии, поэтому изучение поэзии и поэтическая практика составляли одну из важнейших частей подготовки философа к государственной карьере.

Стиль, его компоненты, историческая уникальность и способность ко всеобщему охвату всей информационной деятельности общества составляют ядро философствовани и речевой практики Древнего Китая.

3. Пауло Коэльо. Пятая гора (фрагмент)^[27]

Известный бразильский писатель Пауло Коэльо (1947) в романе «Пятая гора» повествует о том, как пришел к пророческому служению Илия-пророк, живший в IX в. до н.э.

«Не просил я об участи пророка. Наверное, все это плод моего воображения», — рассуждал Илия…

С детства он слышал голоса и разговаривал с ангелами. Как раз тогда его родители и решили обратиться к священнику. Задав мальчику множество вопросов, священник пришел к выводу, что он — пророк, «наби», «человек духа», «избранник Божий».

После долгой беседы с мальчиком священник сказал его родителям, что они должны серьезно относиться ко всему, что будет говорить их сын.

Выйдя от священника, родители потребовали, чтобы Илия никогда и никому больше не рассказывал о том, что видит или слышит. Пророку приходится иметь дело с правителями, а это всегда опасно.

Так или иначе, Илия никогда больше не слышал того, что могло заинтересовать священников или царей. Он разговаривал только со своим ангелом-хранителем и слушал советы, касающиеся его собственной жизни; время от времени у него были видения, которые ему никак не удавалось понять, — далекие океаны, горы, полные странных существ, круги с глазами и крыльями. Когда все заканчивалось, он, послушный своим родителям, старался как можно быстрее забыть видения. Поэтому голоса и видения стали посещать его все реже и реже. Родители были довольны и больше не заводили разговоров на эту тему. Илия достиг того возраста, когда уже сам должен был обеспечивать себе пропитание, и родители дали ему денег, чтобы он мог открыть маленькую плотницкую мастерскую.

Нередко Илия с почтением взирал на других пророков, проходивших по улицам Галаада в меховых одеждах, стянутых кожаными поясами. Они говорили, что Господь выделил их, чтобы они вели за собой избранный народ. Конечно, это была не его участь; он ни за что на свете не стал бы вызывать священный трепет плясками или самобичеванием, подобно другим «избранникам», — он боялся боли. Никогда в жизни не стал бы он ходить по улицам Галаада, гордо демонстрируя рубцы и раны от бичей, — он был слишком робок. Илия считал себя, да и был, обычным человеком. Он одевался как все остальные и терзал лишь свою душу — теми же страхами и соблазнами, что и обычные смертные. По мере того как он все лучше овладевал своим ремеслом, ему все реже слышались голоса; наконец они совсем оставили его — ведь у взрослых, людей, занятых делом, на это нет времени. Его родители были довольны сыном, и жизнь текла мирно и безмятежно.

Со временем беседа священника с маленьким мальчиком превратилась в полузабытое воспоминание…

И вот случилось то, чего он не ждал. Однажды вечером, когда Илия почти закончил строгать столешницу, в мастерской вдруг потемнело, и тысячи белых звездочек заискрились кругом. Он почувствовал необыкновенную головную боль; хотел сесть, но не мог двинуть ни рукой, ни ногой. «Я умер, — подумал он в тот же миг. — И теперь мне ясно, куда посылает нас Господь после смерти — в центр небосвода».

Одна из звездочек засверкала ярче других, и вдруг как бы одновременно со всех сторон раздался голос. И было к нему слово Господне: скажи Ахаву, что жив Господь Бог Израилев, пред которым стоишь, в сии годы не будет ни росы, ни дождя, разве только по Моему слову. В следующий миг все стало как прежде — стены мастерской, вечерний свет, голоса детей, играющих на улице.

В ту ночь Илие не спалось. Впервые за много лет к нему вернулись ощущения детства; но говорил с ним не его ангел-хранитель, а кто-то более могущественный и сильный. Он испугался, что вся торговля его будет проклята, если он не выполнит свою задачу.

Вопросы и задания к кейсам

• 1. С помощью каких средств достигается выразительность «Беседы разочарованного со своей душой»?
• 2. В чем видит Ю. В. Рождественский особенности красноречия в Китае?
• 3. Сравните знаменитое стихотворение А. С. Пушкина «Пророк» и отрывок из книги П. Коэльо «Пятая гора». Как представлен в них образ пророка?

Творческие задания.

• 1. Прочитайте философскую сказку китайского писателя и общественного деятеля Чжан Тянь-И (1906—1982) «Линь большой и Линь маленький»^[28] и обсудите на практическом занятии особенности речевого поведения ее персонажей.
• 2. Внимательно вглядитесь в знаменитое полотно русского живописца Александра Андреевича Иванова (1806—1858) «Явление Христа народу» («Явление Мессии»), над которым художник работал в течение 20 лет. Картина находится в Москве, в Государственной Третьяковской галерее; ссылки на нее легко можно найти в Интернете. Напишите краткое эссе (не более двух страниц рукописного текста) о том, какие черты пророка удалось запечатлеть художнику в образе Иоанна Крестителя. Обсудите эссе на практическом занятии.
• 3. Перечитайте вторую главу романа М. Булгакова «Мастер и Маргарита». Напишите краткое эссе (не более двух страниц рукописного текста), посвященное тому, как выражено в речи Иисуса Христа и Понтия Пилата различие их этических позиций. Обсудите эссе на практическом занятии.

• [1] Риторика классическая и современная. URL: http://www.bsu.by/Cache/pdf/239 653.pdf.
• [2] Поэзия и проза Древнего Востока [Электронный ресурс]. URL: http://www.e-libra.ru/read/247 285-poyeziya-i-proza-drevnego-vostoka.html.
• [3] Поэзия и проза Древнего Востока…
• [4] Там же.
• [5] Джуринский А. История зарубежной педагогики. URL: http://www.gumer.info/bibliotek_Buks/Pedagog/Djurin/02.php.
• [6] Повесть о красноречивом крестьянине. URL: http://www.egyptolog.ru/proshloc_egipta/proshloe_egipta2−18.htm.
• [7] О Египте. URL: http://www.ice-nut.ru/egypt/egypt07502.htm.
• [8] Ковельман А. Б. Риторика в тени пирамид (Массовое сознание римского Египта). М. :Наука, 1988. С. 15.
• [9] Там же. С. 57.
• [10] Жюльен Ф. Трактат об эффективности / пер. с фр. Б. Крушняка; науч. ред. Н. Трубникова. М.; СПб.: Университетская книга, 1999. URL: http://www.e-reading.bz/bookreader.php/…/Traktat_ob_effektivnosti.html.
• [11] Жюльен Ф. Трактат об эффективности…
• [12] Жюльен Ф. Трактат об эффективности…
• [13] Боги Индии. Сарасвати. URL: http://secretworlds.rU/publ/l—1 —0—41.
• [14] Религиозные традиции мира. Т. 2. М.: Кронпресс, 1996. С. 145.
• [15] Васильев Л. С. История Востока: учебник: в 2 т. Т. 1. М.: Высшая школа, 1993. С. 163.
• [16] Религиозные традиции мира. Т. 2. С. 188.
• [17] Там же.
• [18] Каутилья. Артхашастра, или Наука политики: пер. с санскрита. М.; Л.: Изд-во АНСССР, 1959. URL: http://bookucheba.com/politologiya-knigi/arthashastra-ili-nauka-politiki-izdatelstvo.html.
• [19] История Древнего Востока. Глава XIII. Древняя Палестина. URL: http://www.nnre.ru/istorija/istorija_drevnego_vostoka/pl4.php.
• [20] Свящеппомучепик Илариои (Троицкий). Основные начала ветхозаветного священстваи пророчества. 20 января 2006 г. URL: http://www.pravoslavie.ru/sm/5840.htm.
• [21] Там же.
• [22] Поэзия и проза Древнего Востока…
• [23] Рождественский 10. В. Теория риторики // Научная Сеть [Электронный ресурс]. URL: http://www.nature.web.ru>db/msg.html?mid=1 151 342&uri=chaptlc…; Архиепископ Аверкий (Таушев, 1906—1976). Нагорная проповедь (Матф. 5, 6 и 7 главы; Луки 6:12—49). URL: http://www.zavet.ni/a/post_1 284 781 568.html.
• [24] Рождественский Ю. В. Теория риторики. URL: http://www.plam.ru/literat/rozhdestvenskii_teorija_ritoriki/pl.php.
• [25] Из спора разочарованного со своей душой. URL: http://ulenspiegel.od.ua/iz-spora-razocharovannogo-so-svoejdushoj.
• [26] Рождественский Ю. В. Теория риторики…
• [27] Коэльо П. URL: http://www.tululu.org/read71803.
• [28] URL: http://www.libok.net/writer/11 286/kniga/45 547/tyan-i_chjan/lin_bolshoy_i_linmalenkiy/read.