Умолчание и молчание

Умолчание [калька лат. obticentia < obticeo ‘молчу'] является фигурой нарочито неполной, а потому не всегда и не для всех вполне ясной речи. Еще Ю.-Ц. Скалигер отметил, что «речь вульгарная не опускает ни одной детали»¹; умолчание зачастую пропускает такие детали «из стыда»^[1][2]. Умолчание представляет собой намек, что отличает его от эллипсиса. Данный прием состоит в обрыве отдельного высказывания или даже целого повествования либо отдельной его структурной части в расчете на то, что его адресат догадается, о чем идет речь: а) по ситуации: Настал век куртажа и наживы, это теперешний век, в который мы с вами влачим свое существование, и жертва Талии и Мельпомене оскудела. Нет великого Шекспира. Жив и здравствует… Nomina sunt odiosa (И. Ф. Горбунов); б) по предтексту:

«Ужели, — думает Евгений, —.

Ужель она? Но точно… Нет…

Как! из глуши степных селений…"

И неотвязчивый лорнет Он обращает поминутно На ту, чей вид напомнил смутно Ему забытые черты.

А. С. Пушкин

При умолчании говорящий «прерывает [курсив наш. — В. М.] речь, будто бы охваченный чувством (страхом, волнением, etc.) или из скромности»^[3]. Умолчание об очевидном известно как прием языковой игры: Не то чтоб, а так иногда вообразишь, и станет нехорошо (Ф. М. Достоевский); Бэлди Вудз потянулся за бутылкой и достал ее. За чем бы ни тянулся Бэлди, он обычно… но здесь речь не о Бэлди (О'Генри). Умолчание «чрезвычайно распространено в угрозах»^[4]. Деметрий Фалерский (354—283 гг. до н. э.) полагал, что эта фигура речи «часто заключает в себе некоторую силу. Мало того, даже неясность [курсив наш. — В. М.]: недосказанное производит более сильное впечатление, а к тому, что пространно выражено, относятся с пренебрежением»^[5]. Современная исследовательница отмечает: «Художественный смысл умолчания состоит в том, что несказанное оказывается важнее, значимее сказанного»^[6]. Это справедливо и в отношении убеждающей речи:

Потребность дополнить чужую мысль или возразить ей бывает особенно сильна, когда возражение подсказывается знанием, жизненным опытом и, еще более самолюбием. Я пишу: если читатель не понимает книги, он сам виноват в этом. Вы немедленно скажете: а может быть, виноват писатель. Скажи я: если читатель не понимает книги, в этом виноват писатель; вы прибавите: или читатель. В обоих случаях я мог иметь в виду только непосредственное содержание своих слов, но мог иметь в виду и навести вас на противоположный вывод. Во втором случае в вашем мозгу отразилась мысль, ранее родившаяся в моем. Но в первом случае, если это не бесплодная мысль, лишенная всякого основания, это не есть и повторение чужой мысли; это ваша мысль, а не моя. Этим самым она кажется вам более убедительной. Опытный оратор всегда может прикрыть от слушателей свою главную мысль и навести их на нее, не высказываясь до конца [курсив наш. —В. М.]. Когда же мысль уже сложилась у них, когда зашевелилось торжество завершенного творчества и с рождением мысли родилось и пристрастие к своему детищу, тогда они уже не критики, полные недоверия, а единомышленники оратора, восхищенные собственною проницательностью. Мысль так же заразительна, как и чувство.

Я. Сергеич. Искусство речи на суде Прием умолчания следует отличать от молчания — риторически значимой поведенческой тактики, используемой как «особое невербальное средство»¹. Если умолчание представляет собой значимое отсутствие фрагмента речевой единицы, смысл которого более или менее ясен по контексту, то молчание состоит в значимом отсутствии самой речевой единицы (например, ответной реплики, ответного приветствия, ответного письма и т. д.), смысл которого становится более или менее ясен по конситуации. Так, ученик Аристотеля Феофраст, автор книги «О споре, или Рассмотрение доводов в прении», «одному гостю в застолье, не проронившему ни слова, сказал: „Коли ты неуч, то ведешь себя умно, а если учен, то глупо“»^[7][8].

Молчание становится красноречивым в диалоге: вспомним, к примеру, такие выражения, как «Молчание — знак согласия», «обиженно молчать», «виновато молчать», «вежливо промолчать» и др. Значимым является поведение монаха, принявшего обет молчания. Молчание женщины в традиционалистском андроцентрическом обществе сторонницы феминизма, в частности Черил Гленн, не без основания трактуют, с одной стороны, как признак «подавленности, пассивности, пустоты и тупости», с другой — как знак покорности^[9]. Молчание учеников в классе или студентов в аудитории преподаватель воспринимает как знак протеста и как прием психологического давления; эту же функцию выполняют повязки на ртах демонстрантов, протестующих против подавления свободы слова. Невербальные знаки, сопровождаемые молчанием, иногда могут быть сильнее слов, в чем убеждает следующий тост:

Как-то надумал один джигит жениться и пришел он к своему отцу. Отец в это время сидел в задумчивости, что-то чертя прутиком на песке. Джигит, приблизившись к нему, сказал: «Отец, я встретил прекрасную девушку и хочу на ней жениться», на что отец промолчал и начертил на песке нолик. «Отец, она прекрасная хозяйка», но отец только начертил еще один нолик. Джигит назвал много других достоинств девушки, однако отец продолжал чертить нолики. Наконец джигит сказал, «Отец мы любим друг друга», после чего мудрый аксакал впереди всех нулей написал единицу. Так выпьем же за любовь, которая способна увеличить все достоинства в тысячи раз!

Эристическая сила тактики молчания была известна и хорошо описана уже в древнеегипетской риторике¹. Если вы человек заслуженный, известный своей мудростью и вас обвиняет человек низкий, с плохой репутацией, то не оправдывайтесь и в ответ молчите: «Пусть, пока вы молчите, работает ваше имя, и люди вас поддержат», — советует Кагемени, автор одного из риторических трактатов XX в. до н. э. Его современник Птаххотеп считает, что этот же прием действен и в отношении глупца:

Когда споришь с вышестоящим, склони голову и храни молчание; пусть он запутается и прослывет глупцом. Когда споришь с себе равным, храни достоинство своим молчанием, и ты приобретешь уважение среди судей. Когда споришь с нижестоящим, не поддавайся соблазну критиковать его. Храни молчание и пусть он запутается. Таким образом ты победишь его неодобрением судей.

«Не отвечай каждому попавшемуся: этим ты разрушишь уважение к себе», — предупреждает ритор Аменоп. Майкл Фокс констатирует, что в противоположность древнеегипетской традиции, где молчание не только использовалось как прием, но и имело статус одного из базисных принципов этоса, «классической риторике тактика молчания была неизвестна» (с. 13). Данная фигура, по определению американского лингвиста Роберта Скотта, «отмечает границы риторики»^[10][11], т. е., если считать риторику прежде всего искусством речи, является, наравне с жестом, проксемикой (выбором расстояния между адресантом и адресатом), мимикой или позой, маргинальным ее приемом.

Черил Гленн указывает на необходимость осмысления молчания как мощного риторического средства, «которое, подобно звучащей речи, выполняет множество функций» и является «невербальным соответствием вербальной риторики (the true counterpart of verbal rhetoric can only be the nonverbal-silence)»¹. Изучение функциональных аспектов, или, по Роберту Скотту, «мотиваций молчания» в устной речи составляет предмет так называемой риторики молчания [англ, rhetoric of silence]^[12][13], довольно интенсивно разрабатываемой в англоязычной специальной литературе последних трех десятилетий в качестве противовеса «риторическому логоцентризму».

При более широком понимании этому разделу риторики поручают изучение функций и разновидностей текстовых умолчаний, в частности значимых нарративных пропусков («gaps and breaks in narratives»^[14]), а также нарочитой и потому интригующей незавершенности повествования в письменной речи — «концовки, намеренно играющей на молчании» («the rhetorical function of an ending deliberately left open, an ending that intentionally plays on the silence»)^[15]. Однако поскольку умолчание никак не связано с использованием тактики молчания в прямом смысле данного термина, то сводить эти два приема в один класс алогично.

При еще более широком понимании в этот же раздел риторики включают:

• 1. Паузы, используемые, в частности, с тем, чтобы придать последующей реплике вид продуманности^[16]. Однако если пауза предваряет или прерывает реплику, т. е., подобно интонации, сопровождает ее, накладывая на нее тот или иной смысловой обертон, то прием молчания, по принятому выше определению, замещает — причем не только отдельную реплику, но и текст.
• 2. Тактику замалчивания [англ, silencing] — например, ученого или писателя, успехов конкурента и т. д. (в концепции Ч. Гленн). Однако утаивание (= «замалчивание») информации (так называемая пассивная ложь) не есть молчание в принятом выше определении термина молчание.
• 3. Молчание писателя или философа (например, Мартина Хайдеггера в эпоху Третьего Рейха^[17]) как знак определенной социальной позиции или прием защиты от власть имущих:

Когда император Адриан спорил с философом Фаворином о значении некоторых слов, тот очень скоро с ним во всем согласился. Друзья его вознегодовали по этому поводу, но он ответил: «Смеетесь вы надо мной, что ли? Как может он, начальствуя над тридцатью легионами, не быть ученее меня?» Август писал эпиграммы на Азиния Поллиона: «А я, — сказал Поллион — буду молчать. Неблагоразумно писать против того, кто может предписать мне отправиться в ссылку». И оба они были правы. Ибо Дионисий, не будучи в состоянии сравняться в искусстве поэзии с Филоксеном и в красноречии с Платоном, одного приговорил к работам в каменоломнях, а другого велел продать в рабство на остров Эгину.

Мишель Монтенъ. Опыты Однако в этом случае есть опасность спутать молчание в принятом выше определении данного термина с творческой инактивностью ученого, а также с вполне естественным нежеланием затрагивать определенные темы по причине цензурных запретов или политических ограничений на свободу слова.

• 5. Тактику немногословия в ее противопоставлении многословию (verbosity)¹. Однако немногословие отнюдь не обязательно связано с использованием тактики молчания в прямом смысле данного термина. Если же в данном случае под термином молчание иметь в виду не значимое отсутствие речи, а ее краткость, то это означает потерю тезиса при рассуждении.
• 6. Аллегорию, метафору и символ^[18][19]. Однако в этом случае мы рискуем отождествить молчание с техниками непрямой номинации.

Риторика молчания является ярким и показательным примером эклектической концепции. Понимание «риторики молчания» представляется слишком широким, чтобы претендовать на теоретическую стройность.

• [1] Scaliger J.-C. Poetices Libri Septem. Genovae-Lyon, 1561. P. 136.
• [2] M. Fabii Quintiliani Institutionis oratoriae libri duodecim. Vol. II. Lipsiae, 1854. P. 120.
• [3] Susenbrotus J. Epitome troporum ac schematum et Grammaticorum & Rhetorum arterhetorica libri tres. Zurich, 1540. P. 25.
• [4] Лами Б. Риторика, или Искусство речи. С. 138.
• [5] Античные теории языка и стиля. СПб., 1996. С. 303.
• [6] Джанджакова Е. В. О разграничении тропов и фигур // Риторика и синтаксическиеструктуры. Красноярск, 1988. С. 113.
• [7] Данилов С. Ю. Тактика молчания в речевом жанре проработки // Вопросы стилистики. Вып. 28. Саратов, 1999. С. 71.
• [8] Диоген Лаэртский. О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов. М., 1986. С. 241.
• [9] Glenn Ch. Unspoken. A rhetoric of silence. Southern Illinois Univ. Press, 2004. P. 2.
• [10] Fox М. V. Ancient Egyptian rhetoric // Rhetorica. Vol. 1. 1983. № 1. P. 12 & 13.
• [11] Scott R. L. Between silence and certainty: a codicil to ‘dialectical tensions of speaking andsilence' // Quarterly journal of speech. Vol. 86. 2000. № 1. P. 110.
• [12] Glenn Ch. Unspoken. A rhetoric of silence. Southern Illinois Univ. Press, 2004. P. XI & 13.
• [13] Scott R. L. Rhetoric and silence // Western speech. Vol. 36. 1972. № 3. P. 146.
• [14] Cognard-Black J. «I said nothing»: the rhetoric of silence and Gayl Jones’s Corregidora //Nation woman suffrage association (NWSA) Journal / ed. by Brenda Daly. Vol. 13. 2001.№ 1. P. 40.
• [15] Marguerat D. The enigma of the silent closing of acts (28:16—31) // Jesus and theHeritage of Israel / ed. D. P. Moessner. Harrisburg, 1999. P. 287.
• [16] Liberman M. The rhetoric of silence // http://itre.cis.upenn.edu/~myl/languagelog/archives/1 520.html
• [17] Dault D. Martin Heidegger and the rhetoric of silence // http://shoeleg.yak.net/4ZRhetoric_of_Silence.pdf
• [18] Love G. A. Winesburg, Ohio and the Rhetoric of Silence // American Literature. Vol. 40.1968. № 1. P. 38.
• [19] Mazzeo J. A. St. Augustine’s Rhetoric of Silence // Journal of the History of Ideas.Vol. 23. 1962. № 2. P. 175.