Методы построения регулируемых отношений и их регулирования как критерий основного разделения права

— Такая постановка вопроса не нова. Еще Е. В. Васьковский, характеризуя современное ему состояние вопроса о разделении права на публичное и частное, вполне сознательно привлек для такого разграничения целый ряд самых разнообразных факторов. Но лишь один из них он использовал как сам критерий, указав на все остальные различия как на его следствие, если угодно — внешние признаки, по которым публичное право можно отграничить от частного. По мнению ученого господствующее воззрение на предмет гражданского (частного) права выводится из противоположения частного лица государству: частное лицо, в отличии от государства, не может использовать в отношениях с себе подобными, публичную власть. Это — принцип; это — критерий; остальное — его оттенки, не меняющие основы воззрения1. Сообразно различному определению правового положения участников правоотношений различаются и сами общественные отношения, нормируемые правом: одна из групп «обнимает отношения между частными лицами», а другая — «между государством и его органами с одной стороны и подданными с другой». Соответственно и правоположения, нормирующие отношения различных видов, по мнению ученого, тоже разделяются на нормы частные — т. е. те, которые «предоставляют права частным лицам в их собственном интересе» — и публичные, которые «имеют в виду интересы государства»; первые «дают полный простор самостоятельности частных лиц», другие — «отличаются безусловно принудительным характером и, не обращая никакого внимания на волю частных лиц… в случае непослушания грозят прибегнуть к наказанию и силе». «Сообразно с этим нормы, определяющие отношения первого рода, вполне естественно называть частным правом, а нормы второго рода — государственным, или, все равно, публичным»^[1][2].

К аналогичным выводам пришел и С. Ф. Кечекьян, указавший, что проблема основного разделения права разрешается в зависимости от характера правоотношений, который определяется именно в соответствии с положением участвующих в них субъектов. «Частноправовое отношение все равно построено на непосредственной связи сторон вне их сопринадлежности к тому или иному коллективу. Стеснение договорной свободы есть не более, как изменение норм объективного права, расширение их объема и их числа, но характер связи, т. е. характер правоотношения остается тот же: связь сторон не опосредствована идеей целого, к которому стороны принадлежат. Между тем только при наличии такого рода опосредствованной связи мы вступаем в область публичного права»^[3]. «Непосредственные отношения индивидов и групп составляют частное право. Взаимоотношения, опосредованные их сопринадлежностью к некоему целому (к государству или иным властным союзам) — публичное право… Публичное право отнюдь не есть непременно и всегда отношение части к целому. Оно регулирует также и взаимоотношения отдельных частей между собой… поскольку оба соподчинены третьему. В частном праве нет взаимоотношения частей целого, так как исключается сама идея целого…»¹. Это принцип. Все остальное (разница в методах построения и регулирования отношений, порядке защиты прав, обслуживании интересов и целей) — многочисленные следствия различия, проведенного в соответствии с этим критерием^[4][5].

Итак, метод — вот критерий основного разделения права. В «зеркале» правоотношений он отражается как метод взаимодействия их субъектов (координация или субординация); в сфере объективного права — как метод правового регулирования (инициатива или централизация). Изменчивым, исторически случайным и неустойчивым является, по справедливому замечанию С. Ф. Кечекьяна, не критерий различия публичного и частного права как двух типов (форм) права, а пределы их практического применения. Очевидно, что «круг отношений, к которым применяется та или иная форма, постоянно меняется; области, которые еще недавно регулировались частным правом, регулируются ныне правом публичным, и наоборот. Это и создает иллюзию, будто самое различие лишено принципиального значения и имеет лишь исторические корни»^[6]. И здесь нельзя не согласиться с т. Мальцевым в том, что вопрос о практическом разграничении «сфер влияния» права публичного и частного не принадлежит к ведению юристов, а относится, скорее, к области социально-экономической политики. Последняя же находится в зависимости от множества самых разнообразных факторов — от макроэкономической ситуации в стране и роли ее на международной арене до идеологической программой правящей «верхушки» и национального менталитета.

• [1] Видно, таким образом что Е. В. Васьковский придерживается теории положениясубъектов правоотношений (по нашей нумерации — теории № 7).
• [2] Васьковский Е. В. Указ соч. С. 45—46, 46. На следующей (47-й) странице Е. В. Васьковский делает важную оговорку: нормы гражданского права определяют отношенияне только одних частных лиц между собою, но и отношения с участием субъектов, выступающих в роли частных лиц. Таковы отношения частных лиц с государством (казной), в частности, по поставкам и подрядам: обладая принудительной властью, государство могло бы не заключать сделок,… а силой брать у подданных необходимые припасыи средства… Однако, оно предпочитает путь мирных соглашений; оно добровольноотказывается на время от своего верховенства и предписывает рассматривать себя какчастное лицо…". Аналогичное — концентрированное изложение сути нескольких точекзрения под вывеской единого принципа, и даже с той же оговоркой, что и у Васьков-ского — встречаем мы у В. М. Хвостова (Система римского права: учебник. М., 1996.С. 21—24).
• [3] Кечекьян С. Ф. К вопросу о различии частного и публичного права. Харьков, 1927.С. 14.
• [4] Там же. С. 22, 23. — Весьма сходны с данными выводами (в том числе и по формепреподнесения) основные мысли Я. Ф. Миколенко (см.: Миколенко Я. Ф., Братусь С. Н. О предмете и принципах социалистического гражданского права // Проблемысоциалистического права. 1938. — Сб. 5. С. 49, 50, 51, 53). Справедливости ради, нельзяне вспомнить о той резкой критике, которой подвергла эту публикацию М. П. Карева (Указ. соч. С. 23—27).
• [5] Кечекъян С. Ф. Указ. соч. С. 24—26.
• [6] Там же. С. 25.