Личностные особенности, определяющие успешность деятельности психолога в команде

Выяснить основы успеха в деятельности психолога — значило бы разрешить многие глобальные проблемы человеческого поведения. Однако можно обозначить вехи, своеобразные ориентиры, которые по крайней мере определяют направление поисков.

Во многих видах деятельности с использованием разнообразного инструментария делались попытки определить причины, позволяющие преуспевать на одном или другом поприще. Из некоторых явствует, что вовсе не достаточно ума, образованности, знаний, культуры и прочих атрибутов деятельности. Нередко говорят о неком неизвестном, своеобразном Х-факторе, предположительной основой которого является умение видеть главное. Видеть главное в стандартной деятельности — задача несложная. В творческой деятельности, в бесконечно меняющихся ситуациях, а тем более в условиях дефицита времени и неопределенности итогов увидеть главное и, в соответствии с этим, распланировать свою деятельность, усилия и время становится задачей трудной.

В общении со спортсменами и тренером даже отработанный инструментарий изучения и воздействия дает большое число различных вариантов, из которого психологу приходится выбирать. Надо сказать, что выражение «увидеть главное» в этом случае не отражает существа дела, так как не редкость, что психолог действует в определенном направлении вовсе не потому, что он четко «видит» этот главный путь с его конечным результатом, скорей он его чувствует. Нередко он не может объяснить или обосновать избранный им вариант. Именно это обстоятельство делает его работу похожей на искусство, с его глубинным, но далеко не всегда обоснованным проникновением в тонкости и нюансы деятельности и отношений. В умении видеть главное — несомненно, много рассудительности и последовательности заключений. Но если этот рационализм не дополнен глубинным прочувствованием ситуации, нюансами буквально парящих в воздухе скрытых отношений, спонтанными импульсами и действием, особенно в принятии срочных решений — главный путь может быть выбран неправильно. Это подобно музыканту, без единой ошибки сыгравшему пьесу, но не вложившему в обертона, ритмические сочетания, остановки и прочие атрибуты техники свою душу: он не добьется успеха у слушателей.

В работе психолога, в связи с этим, главное состоит далеко не только в том, что он делает, сколько в том, как он делает. Поэтому досужие разговоры о секретах в работе того или иного психолога до конца никогда не могут быть раскрытыми, так как повторить индивидуальный стиль человека, достигшего в каком-либо искусстве успеха, практически невозможно. Может быть только какое-то общее направление, так сказать, «школа». Но эта школа тем мощнее, чем более неповторим индивидуальный стиль деятельности каждого из ее учеников.

Увлеченность работой — важнейший компонент успешности деятельности, определяется любовью к психологии и к спорту. Лирический термин, используемый в этом тезисе, не что иное, как глубинные, но мощные канаты, связывающие каждодневную работу с отставленным на годы положительным результатом деятельности. В данном случае любовь к своему делу — как сильный интерес, в котором эмоциональная окраска определяет весь энергетический потенциал деятельности психолога. Определяют этот интерес несколько факторов, нередко очень не похожих друг на друга, но тесно взаимосвязанных. Главное — надо знать и любить вид спорта, в котором работает психолог, и получать удовольствие от тех состояний, которые психолог оказывается способным вызвать у спортсменов. Следуя одному из главных принципов психологии позитивного влияния: «Создай благодатный внутренний мир, а потом излучай его на окружающих», психологу будет проще реализовать свою личность в стремлении помочь спортсменам и тренерам. Это альтруистичное чувство власти над людьми, когда они по собственной воле, направленной извне, или даже независимо от них самих становятся способными на лучшее, на большее, является постоянным стимулом поддержания интереса к работе. Именно это глубинное чувство, которое в чем-то сродни дружескому, родительскому, братскому, является моральной основой, причиной того, что психолог многие месяцы может работать вне дома, деля со спортсменами и тренерами их нелегкий многолетний режим. Без определенной доли фанатизма успеха в спорте профессионал не достигнет: ни тренер, ни спортсмен, ни психолог в их числе. Когда это в наличии, психолог устанавливает контакт легко и свободно, работает естественно и радостно, получая удовлетворение от того, что помогает спортсменам в решении их трудных задач.

Работа идет, когда для психолога это не работа, а хобби, когда он просто живет в команде и командой, когда он и отпуска-то ждет не для того, чтобы уехать отдыхать, а для того, чтобы больше побыть в команде. Те психологи, которые много работали в практике спорта, в порыве откровенности признаются, что эффект воздействия резко снижается или даже становится нулевым, когда по какой-либо причине интерес падает: либо усталость, либо посторонний интерес, либо смещение ценностных ориентаций, либо просто занятость другим. Остается только схема. В беседах со спортсменами исчезает чувственная окраска логической аргументации, не всплывают в нужный момент так эффективно действующие примеры, нет той энергии, которую надо передавать другим, нет тех каналов, по которым негативное «забираешь» у спортсменов. Когда есть любовь, то голос по телефону даже за тысячи километров вызывает ответное чувство. А когда ее нет, то никакая близость общения не дает нужных эмоций. Конечно, лучше всего, если психолог сам занимался этим видом спорта, пожил жизнью этого вида и достиг определенных успехов в нем, когда он этот вид спорта не просто знает, но и глубоко чувствует. Вплоть до того, что его внушения и беседы включают специфические, нередко жаргонные для этого вида спорта обороты речи.

Перенося сведения из социальной психологии в область спорта, можно утверждать, что важнейшим компонентом успешности практической деятельности психолога является умение ладить с людьми. Действительно, общение составляет основную форму работы психолога, в ходе которой, вступая в контакт с людьми, он должен так изменять их состояние, чтобы выигрывал результат деятельности (это вовсе не значит, что речь идет только о позитивных состояниях). И если психолог ладит с тренерами, врачом, массажистом, родителями и прочими, он имеет поле для положительного воздействия. Именно поэтому психологи, завершая академические дебаты о роли и месте психолога в команде, оставляют в стороне свой витиеватый понятийный аппарат, очень просто говорят друг другу: есть у психолога контакт с тренером и спортсменами — работа будет; нет контакта — делать ему в команде нечего. По сути — это аксиома и можно было бы не тратить на это время, но только до сих пор, когда пытаются увеличить немногочисленные ряды практических психологов в спорте, это обстоятельство по совершенно непонятным причинам не учитывается как главенствующее.

Над психологом больше, чем над другим специалистом, висит стандартизированный стереотипный ореол. В одних случаях он ему помогает, в других же — оказывает прямо противоположное действие — «А еще психолог!», «Так вы же психолог», «Ну и психолог нашелся!» и т. д. У психолога в команде много друзей, но и недоброжелателей немало. Это чаще всего те, кто чувствует явную или скрытую ущемленность в присутствии профессионального психолога по типу: «Я и сам психолог не хуже его». Этот ложный барьер нередко мешает уже достигшим успеха тренерам использовать работу психолога для очередного подъема. Как частные и ситуативные проявления отношений к психологу его работе могут мешать эгоцентричность и ограниченность мышления врача команды либо ревностные чувства массажиста.

Но эти причины чаще всего лежат на поверхности. Есть, однако, много других, которые прикрыты вуалью благовоспитанности при наличии объективно существующего соперничества. Конкурирующие отношения между тренерами, равно как и между спортсменами, могут скрыто делить команду на противоречивые, а нередко и враждебные группировки. Заметить, просчитать, прочувствовать эти связи — тонкая часть коммуникативной задачи психолога. На основе этих наблюдений уточняются участки и объекты его работы, делается выбор во взаимоисключающих случаях с учетом создания и сохранения благоприятного фона для работы. Здесь нет прямолинейных суждений и однозначных схем. Так, реализуя принцип всеобщей благожелательности, можно нажить в команде откровенных противников. Вплоть до того, что когда психолог слишком энергично жмет руки одного тренера, то в определенной ситуации в лице других тренеров, которые это видят, он может заполучить своих будущих оппонентов. И, безусловно, психолог не сможет работать с теми тренерами, с которыми у него сложатся конкурирующие отношения на любой основе (поездки, экипировка, премии и тем более слава).

Умение определить и реализовать на практике оптимальную для общения с каждым социальную дистанцию — немаловажное достоинство практического психолога. С одним тренером психолог на следующий день знакомства переходит на «ты», с другим, своим ровесником, после нескольких лет работы остается на «вы». Этому процессу не всегда можно найти сколько-нибудь стройное логическое объяснение, в нем немало от чувственности и интуиции. Да и нужно ли пытаться найти правильное объяснение каждому конкретному случаю. Важно правильно действовать. Да и в случае ошибки в выборе социальной дистанции гораздо важней это почувствовать, чем объяснить.

Важным достоинством практического психолога является умение дозировать общение со спортсменами. Безусловно, ошибается тот психолог, который считает, что чем больше он общается со спортсменами, чем больше проводит с ними времени, — тем лучше для дела. Спортсмены должны чувствовать потребность в общении с психологом и удовлетворять ее по мере надобности. Как всякая иная потребность, потребность в общении с психологом от напряжения приходит к насыщению и заменяется напряжением очередной потребности. Чрезмерно длительное общение со спортсменами может ликвидировать фазу напряжения этой потребности, вести к пресыщению — врагу общения даже с близкими людьми. Назойливость всегда вредна, а в данном случае в особенности.

Как правило, психолог находится в сложной ситуации в команде, когда его личность и образ жизни должны быть примером того, чему он учит. В новой команде ему надо завоевать авторитет, добиться определенной веры в себя, без чего его работа бессмысленна. Но когда он этого добился, от него ждут определенного характера действий, поступков, переживаний и отношений. Важнейший раздел работы психолога — обучение спортсменов и тренеров саморегуляции, должен подтверждаться всем поведением самого психолога. Какие бы примеры психолог ни использовал в своих беседах в этом плане, они останутся либо пустым звуком, либо предметом для юмора, если в своей жизни психолог демонстрирует обратное.

В дополнение к сказанному выше (а также в разделе 1.1) можно дать еще перечень некоторых направлений деятельности практического психолога в команде, определяющих ее успешность, но в любом случае он не будет завершенным.

• 1. Участвует в тренировках, в процессе подготовки спортсменов к соревнованиям, но не претендует на лавры в случае успеха. Скромность и место в тени — его удел.
• 2. Все делает только с согласия тренера.
• 3. Изучает спортсменов далеко не только с помощью их самооценок и специального инструментария, но, в первую очередь, наблюдая их в тренировочных занятиях и в соревнованиях, в работе и на отдыхе — везде, где можно увидеть психологические особенности без специального тестирования.
• 4. Ведет политику неприсоединения в конфликтных ситуациях в тренерской среде, в то же время участвуя в разрешении противоречивых ситуаций.
• 5. Является буфером в напряженных ситуациях между тренером и спортсменом.
• 6. Проявляет предельную корректность, выдавая тренеру психологическую характеристику спортсмена. Окончательного заключения о возможностях спортсмена не делает, предоставляя это тренеру.
• 7. Никогда не распространяет доверенную ему информацию и не замыкает различные мнения между собой. Располагая к откровенности, никогда не высказывает своего мнения о коллегах тренера.
• 8. Опытных тренеров не поучает и не просвещает, а ненавязчиво информирует о вопросах психологии спорта.

Безусловно, представленное в этом параграфе далеко не исчерпывает всех особенностей, определяющих успешность деятельности психолога-педагога. Это лишь наиболее общие и значимые из них.