Метод изолирования (Ленинградско-Петербургская школа)

Ленинградская фонологическая школа, или школа академика Л. В. Щербы, — это первая фонологическая школа в России, к которой, кроме ее основателя, относятся также Е. Д. Поливанов, Л. П. Якубинский, С. И. Бернштейн (до 30-х годов), М. И. Матусевич, Л. Р. Зиндер, А. Н. Гвоздев, Л. В. Бондарко и др. Теоретическую базу ее составили фонологические идеи А. И. Бодуэна де Куртенэ 1890—1900 гг., когда он перестает соотносить понятие фонемы с понятием морфемы и вводит в научный обиход новый термин — акусму, которым обозначает мельчайшую фонетическую (фонологическую) единицу языка^[1]. На это указывает и сам Л. В. Щерба: «Отправным пунктом моей работы являются идеи И. А. Бодуэна де Куртенэ, высказывавшиеся им в разных печатных трудах, но систематичнее всего изложенные в его Proba teorji alternacyj fonetycznych. Krakow, 1894 = Versuch einer Theorie phonetischen Alternationen. Ein Kapitel aus der Psychophonetik. 1895»^[2].

Вычленяя фонемы из речевого потока и идентифицируя их, Л. В. Щерба пользуется особым, специально разработанным им методом, который сам же называет методом изолирования. Как показывает Л. В. Щерба, возможности использования этого метода достаточно широки, ибо с его помощью можно выявлять самые разные единицы языка, начиная от предложения, однако применяет его прежде всего для вычленения фонем. Постулаты и суть метода изолирования в процессе выявления фонем сводятся к следующему:

1. Звуковые (фонетические) единицы, согласно концепции Л. В. Щербы, автономны, самостоятельны. Чтобы выявить их, вовсе не обязательно обращаться к более крупным единицам языка, в составе которых они функционируют. Достаточно углубленного и вдумчивого анализа самих этих фонетических единиц методом изолирования. «Известно, — пишет Л. В. Щерба, — что такие элементы нашего сознания, как удовольствие, неудовольствие, удивление и т. п. выражаются в нашей речи интонациями (оставляем в стороне вопрос о том, что такое собственно «интонация» с фонетической точки зрения). Одно и то же слово, например «смеркается», может быть произнесено с интонацией неудовольствия, когда уменьшение света чему-либо препятствует, или с интонацией удовлетворения, радости по поводу приближения вечера и т. п. Само собой, однако, разумеется, что эти интонации существуют только в словах — вне этих последних их нельзя себе даже представить, точно так же, как невозможно себе представить отверстия для окон без стен.

Однако, по основному свойству нашей психики, элементы, входящие вместе в состав целого ряда разных представлений, вступают в тесную связь друг с другом. Определенная интонация слова, входя в качестве одного из элементов в представления разных слов, имеющих, однако, всегда один и тот же чувственный элемент, например неудовольствия, необходимо вступает в теснейшую связь с этим последним и таким образом в известной степени изолируется нашим сознанием. Подлинное существование подобной связи вполне доказывается теми обыденными, постоянно повторяющимися случаями, когда мы произносим с оттенком, например неудовольствия, и с соответствующей интонацией слова, иногда нами ранее не слышанные в таком произношении" (с. 4—5). Этот факт свидетельствует, как считает Л. В. Щерба, об известной самостоятельности мелодии слова, «выражающейся в способности вступать в независимые ассоциации». Если это так, то с еще большим основанием следует признать подобную самостоятельность за теми акустическими представлениями, которые передаются отдельными написаниями (например: а, е, с и т. д.) (с. 5) и, следовательно, могут отдельно произноситься и тем самым изолироваться в нашем сознании. Ряд из них соответствует целым словам, например, союзы «а», «и», междометие со значением призыва «сс…» и др. (с. 5). Но изолируются не только те звуковые элементы, которые соответствуют отдельным словам, конституируют их. Дело в том, что в силу свойств психики люди постоянно сравнивают различные звуковые представления, устанавливая в них сходства и различия. «Так, мы узнаем^[3] элементы s и п в слове „санъ“, как тождественные с начальным и конечным элементом в слове „сон“, и в силу этого сознаем, как отличные, серединные элементы а и о и т. д.» (с. 6). Подобное узнавание особенно очевидно в рифмах, значимость которых опять-таки подтверждает относительную самостоятельность звуковой стороны языка.

Наконец, если бы звуковые представления (т. е. фонетика) не были относительно самостоятельными, то была бы исключена, во-первых, возможность обучения грамоте «по так называемому звуковому способу» и, во-вторых, возможность буквенного письма, в котором буква соответствует отдельному звуку (фонеме) (с. 6).

• 2. Звуковые представления (единицы) обычно остаются у порога сознания, «в светлой же точке появляются лишь те, которые имеют для нас интерес в данный момент, а потому привлекают наше внимание основной интерес речи лежит в смысловых представлениях…» (с. 6). Тем не менее эти два типа представлений связаны друг с другом. Так, звук [л] «в словах пил, бил, выл, дала ассоциировано с представлением прошедшего времени; [а] в словах корова, вода ассоциировано с представлением субъекта; [у] в словах корову, воду — с представлением объекта и т. д. Благодаря подобным смысловым ассоциациям, элементы наших звуковых представлений и получают известную самостоятельность» (с. 6—7), тем самым становится возможным их изолирование, выделение.
• 3. «Элементы звуковых представлений, подобные русским» а, и, с, т, к и т. д. и полученные в результате изолирования, называются фонемами. Они психичны и потому социально значимы. И далее Л. В. Щерба предлагает следующее провизорное определение фонемы: фонема — «это кратчайший элемент общих акустических представлений данного языка, способный ассоциироваться в этом языке со смысловыми представлениями» (с. 8).
• 4. Являясь изолируемыми отрезками более общих акустических представлений, фонемы сами по себе также оказываются «общими представлениями, представлениями-типами, которым соответствует колеблющееся произношение» (с. 8). Разнообразие акустических элементов, поддающихся изолированию и объединяемых в фонеме, чрезвычайно велико. Тем не менее количество изолируемых «кратчайших акустических представлений» (фонем) в каждом отдельном языке не столь значительно. Объясняется это тем, что целые группы оттенков, проявляющихся в определенных фонетических условиях, благодаря процессу ассимиляции возбуждают одинаковое, типовое представление — представление о фонеме, т. е. фонему. «В словах дети и детки мы воспринимаем t и t', как две разные фонемы, так как в одетъ/одет, разутъ/разут, тук/тюк они дифференцируют значение; но мы воспринимаем различные оттенки первого гласного, как одну фонему, так как не найдем в русском языке ни одного случая, где бы дифференциация смысла была поддерживаема лишь этими двумя оттенками…» (с. 9). Другое дело во французском языке, в котором узкое [е] и [е] широкое представляют собой две различные фонемы. Или еще пример: в словах дан и дань, бит и бить в русском языке представлены разные оттенки [а] и [и], «но эти оттенки не способны самостоятельно дифференцировать слова — с точки зрения смысла они всегда тождественны; другими словами, в русском существует лишь одна фонема [а] и одна фонема [и]» (с. 12). В словах вотглъ и вопля в русском языке мы опять имеем дело с разными оттенками [л], но они не образуют разных фонем.
• 5. Фонемы реализуются в речи в виде оттенков, которые зависят от конкретных фонетических условий. Исходя из этого «фонемами являются те оттенки, которые находятся в наименьшей зависимости от окружающих условий» (с. 12). Оттенки фонем в силу того, что не могут быть «ассоциированы со смысловыми представлениями, являясь лишь неосознанным следствием окружающих условий, не способны к перенесению по „аналогии“, т. е. не являются теми основными единицами, с которыми мы только и можем оперировать в лингвистике» (с. 16)^[4].

Важнейшей чертой фонологической концепции Л. В. Щербы, кроме всего прочего, является то, что в ней впервые в лингвистике была сформулирована дифференциальная функция фонемы: «Именно различительная функция и есть то, что способно различать какие-то языковые единицы»^[5].

• [1] Панов М. В. Русская фонетика. С. 372—374.
• [2] Щерба Л. В. Русские гласные в качественном и количественном отношении. Л., 1983. С. 1 (далее ссылки на стр. даются в тексте).
• [3] Следует ссылка на Вундта.
• [4] О Ленинградской фонологической школе подр. см.: Буланин Л. Л. Фонетика современного русского языка. Л., 1970.
• [5] Зиндер Л. Р. Основные фонологические школы. С. 86.