Тема демона в творчестве М.Ю. Лермонтова

Еще Белинский, анализируя стихотворения Лермонтова, нашел в них «все силы, все элементы, из которых слагается жизнь и поэзия»: «несокрушимая сила и мощь духа, смирение жалоб, елейное благоухание молитвы, пламенное, бурное одушевление, тихая грусть, кроткая задумчивость, вопли гордого страдания, стоны отчаяния, таинственная нежность чувства, неукротимые порывы дерзких желаний, целомудренная чистота, недуги современного общества, картины мировой жизни, хмельное обаяние жизни, укоры совести, умилительное раскаяние, рыдания страсти и тихие слезы, как звук за звуком, льющиеся в полноте усмирённого бурею жизни сердца, упоения любви, трепет разлуки, радость свидания, чувство матери, презрение к прозе жизни, безумная жажда восторгов, полнота упивающегося роскошью бытия духа, пламенная вера, мука душевной пустоты, стон отвращающегося самого себя чувства замершей жизни, яд отрицания, холод сомнения, борьба полноты чувства с разрушающею силою рефлексии, падший дух неба, гордый демон и невинный младенец, буйная вакханка и чистая дева — все, все в поэзии Лермонтова: и небо и земля, и рай и ад…».

Такая расточительная роскошь и такое неизмеримое богатство идей и образов. «Музыка моего сердца? писал Лермонтов в одной заметке 1830 г.,? была совсем расстроена нынче. Ни одного звука не мог я извлечь из скрипки, из фортепиано, чтоб они не возмутили моего слуха». Для поэта мир — величественная арфа, настроенная в тон «музыке» его сердца. Лермонтов дорожит музыкой своего сердца и инстинктивно ищет гармонии в мироздании. В этом смысле у него есть своя философия. Ее предметом является вековечная проблема о земле и небе, как двух стихиях нравственного бытия человека.

Автор «Демона» всегда чувствовал рядом с собой присутствие иного, высшего мира. Бог, ангелы, демон — вот существа, с которыми его поэтическое воображение сроднилось так же, как с кавказскими горцами или с любым представителем того, «что называют светом». Земля и небо в их исконной антитезе и не менее исконном союзе составляют центральный момент его творчества.

Целая гамма небесных чувств звучит и искрится в душе поэта в часы возвышенных мечтаний. В одну из таких светлых и вдохновенных минут, когда «была ему звездная книга ясна», Лермонтова посетило дивное поэтическое видение: он узрел ангела, который с тихой, святой песнью летел по небу полуночи и в объятиях нес душу младую «для мира печали и слез. Сами встречи с ангелом смерти прежде людям «казались сладостный удел». Восточное сказание хранит предание о том, как ангел смерти оживил труп девы своею ангельской душой. Но возлюбленный Ады, Зораим, не оценил счастья быть любимым ангелоподобной девой: он увлекся земной славой; ему «был милей девичьей ласки — путь кровавый». Зораим умирает от ран, полученных в сражении. Ангел смерти покидает тело девы и возносится в свою отчизну на небеса: «там все, что он любил земного, он встретит и полюбит снова!» Опыт непосредственного слияния с земными существами научил ангела с холодным презрением относиться к земле.

За гибель друга в нем осталось Желанье миру мстить всему, И ненависть к другим, казалось, Была любовью к нему.

Все тот же он, — и бесконечность, Как мысль, он может пролетать, И может взором измерять Лета, века и даже вечность.

Но Ангел Смерти молодой Простился с прежней добротой, ;

Людей узнал он: состраданья Они не могут заслужить, Не награжденье — наказанье Последний миг их должен быть!

Они коварны и жестоки, Их добродетели — пороки, И жизнь им в тягость с юных лет…

С тех пор люди так и боятся грозной встречи с ангелом смерти.

Теперь земля и небо у Лермонтова противостоят друг другу, как две враждебные стихии. Душе, которая слышала ангельские песни, уже скучны песни земли; она томится здесь, как в оковах. Земная жизнь с ее надеждами и мечтами — «не что иное, как тетрадь с давно известными стихами». Перед смертью человек убедится, что золотая чаша жизни — пуста, что «в ней напиток был — мечта». Однажды, в кошмарном сне поэт видел, будто он умер, но «светозарный Ангел» вторично послал его на землю, чтобы он выстрадал себе прощенье; он снова пережил «земные муки» и еще больнее сознал ничтожество человека. Человек — «земной червь»; над землей, этим «гнездом разврата, безумства и печали», владычествует «гигант всесильный» — смерть. Ее образ в виде «скелета неизмеримого», заслонившего звезды, вносит мучительную отраву в ночные сновидения поэта. «Только Бог лишь вечен». Человеку лучше было бы не родиться. Ропот на самого Творца готов вырваться из груди страдальца.

Поэт, воспитанный в преданиях православного христианства, с детства жил образами религии. Ангелы, уносящие души людей по их смерти, хорошо известны и по народным духовным стихам и не раз изображались поэтами самых различных религиозных воззрений. Лермонтов чаще всего и говорит именно об «ангелах смерти». Ангел рождения остается у него единичным Неслучайно у Лермонтова оказалось больше близости к демону, чем к ангелам. Среди людей он чувствует себя одиноким, «как царь воздушной». «Живу, как неба властелин, в прекрасном мире, но один!».

Демонов знали и изображали многие друге поэты. У Лермонтова свой демон. В наиболее примитивной трактовке его демон не более, как «собранье зол»; сидит он, унылый и мрачный, на недвижном троне где-то на земле, «меж листьев желтых, облетевших», а не то носится «меж дымных облаков». В стихотворении 1831 г. под тем же заглавием характеристика демона уже осложнена новыми чертами. Попрежнему «собранье зол», демон, летает «меж темных облаков», а на землю спускается лишь для того, чтобы творить зло и убивать веру в жизнь. Демон — неизменный спутникъ поэта.

И гордый демон не отстанет, Пока живу я, от меня, И ум мой озарять не станет Лучом чудесного огня;

Покажет образ совершенства И вдруг отнимет навсегда, И, дав предчувствие блаженства, Не даст мне счастья никогда.

В течение ряда лет поэт напрягает свои творческие силы, чтобы разгадать своего демона и воплотить его в художественном образе. Образ демона — точка соприкосновения двух сфер: неба и земли. Бог и ангелы слишком далеки от человека, слишком совершенны и абстрактны, чтобы человеку возможно было сделать их объектом своих наблюдений и творчества; они — предмет веры и сладких помыслов в часы тихой ночи. А демон — постоянно тут, с человеком и в человеке. Разве не демон — та, к которой обращено следующее стихотворение 1830 г.:

Как дух отчаянья и зла, Мою ты душу обняла.

О, для чего тебе нельзя Ее совсем взять у меня?

Моя душа — твой вечный храм, Как божество, твой образ там:

Не от небес, лишь от него Я жду спасенья своего.

Первый очерк «Демона», относящийся еще к 1829 г., сопровождается двумя посвящениями. Из них мы узнаем, что сердце поэта еще бьется «высоким»; «в душе горят, хотя безвестной, лучи небесного огня». Но жизнь скучна и пасмурна, как день осенний; сторона «светлых вдохновений» давно забыта поэтом.

Среди людей скучаю я, Мне впечатление не ново…

И вот печальные мечты, Плоды душевной пустоты.

Демон Лермонтова носит постоянный эпитет «печальный»; «угрюмо жизнь его текла, как жизнь развалин»; всегда один бродит он среди миров, не смешиваясь «с толпою грозной злых духов»; «боясь лучей, бежал он в тьму»; он «душой измученною болен». Эти душевные муки демона делают его человечным, приближают его к человеку. Сюжет, разработанный Лермонтовым в первых двух очерках (1829 г., 1830 г.), всецело построен на идее возможного возрождения демона через любовь. Как сам автор демон «нарушил клятвы роковые», познав прелесть земных звуков и любви. Если бы не вмешательство ангела, который снова вызвал в демоне «мщенье, ненависть и злобу», — любовъ могла бы воскресить «духа изгнанья». «Любить он может… может… И в самом деле, любит он», — уверяет автор. Влюбленный демон удаляется «от силы адской» и начинает творить добро людям. И когда это святое чувство было загублено в нем вспышкой злобы, вызванной ангелом, поэт простодушно замечает:

Какъ жалко! он уже хотел На путь спасенья возвратиться, Забыть толпу недобрых дел, Позволить сердцу оживиться, Творцу природы, можетъ быть, Внушил бы демон сожаленье, И благодатное прощенье Ему б случилось получить.

В родстве с демоном находится Азраил с его неудачной любовью к земной деве. Поэма о нем относится к 1831 г., когда писался третий очерк «Демона» и «Ангела». «Полуземной, полунебесный», «изгнанник, существо сильное и побежденное», не ангел и не демон, — Азраил наказан бессмертием и любовью ко «всему мгновенному».

Демон и Азраил на небе не нашли сочувственнаго понимания своих тревог, а встретили одну суровую жестокость; «несправедливый» приговор небесного абсолютизма обрек их на мучительное одиночество; только любовь могла бы вывести их из этого состояния, приобщить их к счастью людей, но Азраила обманула непрочная любовь девы, а счастью демона помешалъ ангел, который «весь былъ отдан небесам». Потребность их сердца не была удовлетворена, и они не могли с небом примириться.