Тридцатилетняя война. 
История германии с конца средних веков

Таким образом обе враждебные армии уже выстроились в боевом порядке, когда внутренний кризис в наследственных землях австрийской короны: Богемии, Моравии, Силезии, Верхнем и Нижнем Лаузице, Верхней и Нижней Австрии повел к началу борьбы. В этих странах иезуитская контр-революция тоже сделала большие завоевания. В престолонаследнике эрцгерцоге Фердинанде Штирийском она нашла фанатического последователя, который, взяв управление в свои руки и избранный германским императором, — в соответствии с традицией, которая соединила германскую императорскую корону с габсбурской династией, — в своей политике преследовал только одну цель: обуздать свои наследственные земли посредством единой католической веры. Однако, он натолкнулся на энергичное сопротивление, особенно в королевстве Богемии; протестантский сейм в последнем объявил даже, что он лишается короны за свои стремления к восстановлению католицизма, и избрал в его преемники курфюрста пфальцского Фридриха, рассчитывая найти таким образом поддержку со сторону унии. Но уния оказалась совершенно недееспособной. Тем энергичнее поддержала императора лига. Ее генерал Тилли 8 ноября 1620 года в битве на Белой горе под Прагой на-голову разбил новоиспеченного и вообще совершенно неспособного короля. Богемия опять попала в руки императора, который приступил к беспощадной кровавой реставрации, политической и религиозной.

Казалось, что после этого пожар войны был совершенно потушен. Но союзники императора потребовали теперь платы из добычи, полученной после бежавшего из страны курфюрста пфальцского. В частности баварский герцог, как глава лиги, претендовал на звание пфальцского курфюрста и на часть пфальцских владений, и император изъявил готовность уплатить долги, которые он сделал, как богемский король. На сейме, собравшемся в Регенсбурге, он, не обращая внимания на бессильный протест протестантских государей, удовлетворил все баварские вымогательства. Вместе с тем сила императора настолько возросла, что иностранные державы: Франция, Англия, Голландия, поглядывали на дело подозрительными глазами, тем более, что австрийская и испанская ветви Габсбургов находились в тесном согласии между собою. Прежде всего, не жалея денежных средств, Англия и Голландия побудили датского короля сосредоточить на Эльбе и Везере значительное войско, которое должно было послужить ядром и опорой для протестантских государей Германии. Однако, император теперь тоже достаточно усилился для того, чтобы собрать большие вооруженные силы. Он принял предложение богемского магната Валленштейна навербовать сильную армию, и этот испытанный полководец, выполнил свое дело в более широких размерах, чем он обещал. В 1625 году началась война с Данией, и четыре года спустя, в 1629 году, по любекскому миру Дания обязалась впредь не вмешиваться в дела Германии; таким образом и северная Германия была теперь подчинена императору.

Этими успехами император был обязан в первую очередь своему генералу. Альбрехт Валленштейн (1583—1634 г.) преследовал в Германии ту же цель, какую в это самое время Ришелье преследовал во Франции: создание чисто светской монархии, которая, свободная от вероисповедных противоположностей между отдельными государями, должна стоять выше масс смягчать классовые противоречия внутри и направлять все силы нации на внешние отношения. Валленштейн подчинял императорской власти католические части империи точно так же, как и протестантские. Это был не какой-нибудь фантазер в политике: у него была очень ясная цель, и, как показывает пример Франции, эта цель была не только достижима, но и лежала в направлении исторического прогресса. Валленштейн был глубоко равнодушен ко всем религиозным распрям; католик и воспитанник иезуитов, он тем не менее полагал, что мир в империи наступит не раньше, чем у какого-нибудь епископа будет отрублена голова. Валленштейн потерпел крушение потому, что суверенитет отдельных областей слишком глубоко коренился в экономическом строе тогдашней Германии, — Валленштейн ничего не мог с этим поделать. Ему противодействовали не только государи, — католические в такой же мере, как и протестантские, — но и города. Ганзейские города Гамбург, Бремен, Любек и другие отказывались предоставить свои суда для подчинения Балтийского моря, и в то время как Валленштейн уже носился с самыми широкими планами: завоевать Константинополь и изгнать турок из Европы, ему оказывал победоносное сопротивление город Штральзунд, от которого Валленштейн потребовал, принять гарнизон из императорских войск.

В то самое время, когда Валленштейн потерпел неудачу перед укреплениями Штральзунда, Ришелье после четырнадцатимесячной осады завоевал крепость Рошель, главный центр французских протестантов (гугенотов). У него теперь руки были развязаны, — он мог обратиться к своей иностранной политике и приступил к решительной борьбе против дома Габсбургов, чтобы обеспечить преобладание в Европе за французской монархией.

Хотя Ришелье, подобно Валленштейну, был католик, даже кардинал римской церкви, однако, его политика оставалась свободной от всяких религиозных предрассудков. Он так же натравливал католических князей Германии на императора, как старался побудить протестантского короля Швеции к вторжению в Германию. Но самого активного союзника Ришелье нашел в лице самого германского императора. Ришелье не начал жестоких гонений против побежденных гугенотов, а, напротив, предоставил им политические права, какие можно было им предоставить при существовавших тогда юридических отношениях. Благодаря этому он мог все силы Франции направить против заграницы. Напротив, германский император, после того как Валленштейн любекским миром положил к его ногам северную, преобладающе протестантскую Германию, не нашел ничего лучшего, как раздуть новую вражду между вероисповеданиями. К величайшему негодованию Валленштейна и в резком противоречии с политикой последнего, Фердинанд 2-й издал в 1629 году, одновременно с заключением любекского мира, «эдикт о восстановлении», которым предписывалось возвращение католикам всех духовных имуществ, отобранных у них со времени аугсбургского религиозного мира. Религиозные распри с новой силой вспыхнули в северной Германии как раз в тот момент, когда ей угрожало вторжение иноземного врага.

Летом 1630 года король Густав Адольф Шведский (1594—1632 г.) с армией высадился на берегах Померании. Долго обрабатываемый Францией, он долго медлил, прежде чем с ресурсами маленькой Швеции, насчитывавшей тогда не более полутора миллиона жителей, решился напасть на большую Германию. Было бы великой фальсификацией истории утверждать, будто он пошел, наконец, на это трудное дело с той целью, чтобы спасти в Германии евангелие, протестантское вероисповедание. Он был чрезвычайно далек от таких мыслей. Вторгшись в Германию, он, конечно, постарался использовать для своих завоевательных целей раздутые императором вероисповедные распри. Но ему никогда и в голову не приходило, — что отнюдь не является постыдным для него, — поставить на карту судьбы своего королевства для того, чтобы спасти лютеранство в Германии. Исторически был прав, руководясь исключительно экономическими и политическими интересами шведского государства, которым угрожала бы величайшая опасность, если бы Валленштейну удалось осуществить свой план и расширить господство императора за Балтийское море. Как монарх своего времени, Густав, Адольф, вторгшись в Германию, действовал совершенно последовательно и логично; напротив, у него нет никаких прав на сомнительную славу странствующего рыцаря лютеранства.

И современники видели в его нападении на Германию только то, чем оно было в действительности: войну, начатую иноземным завоевателем. Поэтому, каковы бы ни были прежние прегрешения германских государей и городов перед императором и империей, даже протестанты отказались присоединиться к Густаву Адольфу. Только в городе Магдебурге, — правда, в пункте, господствовавшем над северной Германией, — нашлась шведская партия, и Густав Адольф отправил к ней вождя в лице полковника Фалькенберга, намереваясь потом собственнолично прибыть для ее защиты; но для этого ему еще приходилось преодолеть сопротивление протестантских курфюрстов бранденбургского и саксонского. Продвижение по Германии сделалось возможным для него только потому, что католические государи, подстрекаемые, подобно Густаву Адольфу, Францией, предали императора и империю. То усиление императорской власти, к которому стремился Валленштейн, было для католических государей таким же бельмом на глаз, как для протестантских. На регенсбургском сейме они потребовали от императора отставки Валленштейна, а также частичного распущения его армии, угрожая, что в противном случае они выберут в преемники императора не его сына, а французского короля. Императору пришлось уступить. Он должен был уволить Валленштейна и распустить часть его армии; остальная часть поступила под команду Тилли.

Будучи генералом лиги, Тилли подчинялся приказаниям католических государей.

Таким образом, Густав Адольф не встретил себе достойного противника в Германии. Тилли не был таким изувером, в какого его превратили протестантские историки, но он был посредственный генерал; после долгих колебаний, следует ли ему напасть на шведское войско или завоевать Магдебург, он бросился на этот город. И ему, действительно, удалось завоевать Магдебург, но только в виде груды дымящихся развалин. Шведский предводитель Фалькенберг, павший во время штурма, видя, что ему не удержать города, приказал поджечь его. Эта страшная катастрофа была приписана завоевателям города, и так как всему миру было известно, как свирепствовал император в Богемии после победы, одержанной Тилли на Белой горе, то все протестантские области были охвачены величайшим возбуждением. Курфюрсты бранденбургский и саксонский в свою очередь перестали сопротивляться Густаву Адольфу, который усилился саксонскими войсками, и 7 сентября 1831 года при Брейтенфельде нанес полное, уничтожающее поражение Тилли. Северная Германия попала в руки шведского короля, и южная Германия лежала перед ним, как беспомощная добыча.

Он сделал попытку без всякого промедления овладеть этой добычей, хотя даже с точки зрения шведских интересов он должен был искать мира после того, как императорские войска были изгнаны из северной Германии. Грабительским походом, доставившим ему неизмеримую добычу, все опустошая и разрушая, двинулся он через богатые духовные области к Майну; зимой 1631—32 года он устроил свой пышный двор в Майнце; затем он вторгся в Баварию, где опять вел себя, как вандал. Даже Франция, его патрон, была недовольна слишком быстрым ростом его силы, но этот борец протестантского бога имел на своей стороне двух неуклонных покровителей в лице турок и папы, которые видели в нем противовес силам Габсбургов. Тогдашний папа Урбан 8-й, который видел в себе итальянского государя и своими интересами связывался больше с французской, чем с австро-испанской стороной, смотрел на короля-еретика, как на спасителя, ниспосланного ему богом. Император, тщетно добивавшийся папского благоволения, поступил умнее, когда он снова назначил Валленштейна своим генералиссимусом. С поразительной быстротой Валленштейн собрал новую армию и принудил шведского короля к отступлению из южной Германии в саксонскую долину, где Густав Адольф 6 ноября 1632 года пал в сражении при Люцене.

Его смерть ничего не изменила в общем ходе дел. Его завоевательная карьера уже давно клонилась к упадку. Упадок шведских дел определялся самой природой вещей. Швеция не могла подчинить себе Германию, и здесь Густав Адольф ничего не мог бы изменить и при более продолжительной жизни. Но точно так же невозможно было и укрепить императорскую власть. Когда император вновь отказался от планов Валленштейна, и последний решил осуществить свои политические цели за собственный страх, ему отказалось служить то сильное орудие, которое, как ему думалось, он создал из своей армии. Он был покинут своими генералами и полковниками и пал под кинжалами убийц, подосланных императором. Из всех партий, боровшихся в германской земле, ни одна не могла довести дело до решительного конца, и таким образом Франции досталась решающая роль в войне.

Шведские завоеватели превратились теперь просто во французских наемников, каковым по существу был, впрочем, уже и Густав Адольф. Как таковые, они производили в Германии наиболее страшные грабежи и опустошения.

По истечении тридцати лет война угасла вследствие всеобщего истощения. Ни один великий народ никогда еще не переживал подобной разрухи. Германия была отброшена в своем развитий назад сотни на две лет; до двухсот лет потребовалось ей для того, чтобы снова достигнуть того экономического уровня, на котором она стояла в начале Тридцатилетней войны. По вестфальскому миру, которым в 1648 году закончилась Тридцатилетняя война, Франция захватила самые богатые области западной Германии: на севере Швеция отбила устья Одера, Эльбы и Везера; обе страны получили право вмешиваться в германские дела. Безвозвратно исчезли последние остатки императорской и имперской власти. Экономические причины, вызвавшие германскую реформацию, продолжали оказывать свое действие. «Вольность сословий», т. е. суверенитет провинциальных властей, одержала победу по всей линии. Вестфальский мир предоставил им даже право заключать союзы с заграницей.

Источники. Наиболее обстоятельные и существенные сведения по предмету первых глав этого отдела, — о революционном перевороте, вызванном торговым капиталом, дает опять-таки Каутский в первом отделе своей книги о Томасе Море. Точно так же второй том «Предшественников новейшего социализма» Каутского (только что вышел в переводе Базарова, пересмотренном мною по новейшему немецкому изданию) представляет наиболее содержательный источник относительно революционных движений в эпоху реформации. Циммерман дает обстоятельнейшее описание великой крестьянской войны, устаревшее в некоторых частностях, но в общем остающееся непревзойденным. Штуттгартское партийное книгоиздательство выпустило работу в новой переработке Блоса. Пользуясь фактическим материалом Циммермана, Энгельс в своей работе о крестьянской войне в Германии с историко-материалистической точки зрения изобразил важнейшие основные черты великого события. Написанная шестьдесят лет тому назад, эта работа тем не менее представляет превосходное введение в эпоху германской реформации. Недавно книгоиздательство «Vorwarts» выпустило ее новым изданием. В том же книгоиздательстве появилась брошюра: Mehring, Gustav Adolt, eine Darstellung der ddutschen Reformationsbewegung vom Schluss des Bauernkrieges bis zum Schluss des Dreissigjahrigen Krieges.