Падение Бисмарка. 
История германии с конца средних веков

Система Бисмарка-Путткамера попыталась еще раз удержаться путем разнузданных полицейскаих методов.

Первый акт насилия направился на профессиональное движение. II апреля 1886 года Путткамер издал приказ о стачках, задававшийся целью совершенно задушить свободу коалиций по тем удивительным соображениям, что за всякой стачкой таится гидра революции. Что касается политического рабочего движения, то его попытались искоренить посредством многочисленных процессов по обвинению в принадлежности к тайной организации; при этом работа палача выпадала на долю покладистой юстиции. Кроме этих главных ударов на рабочий класс обрушилась необозримая масса разнообразнейших придирок.

Как признавали и некоторые буржуазные газеты, на рейхстаг ложилась немалая доля вины за то, что полицейский произвол вырастал до безграничных размеров. У рейхстага не было мужества протестовать против приказа о стачках и точно так же не было мужества отказать в продлении закона о социалистах до осени 1888 года. Но он отклонил водочную монополию, которой требовал от него Бисмарк. За нее не решились голосовать даже юнкера, так как они страшились растущего возмущения масс, вызываемого юнкерскими грабежами, превратившимися для них в достоянный промысел. Таким образом лимон был выжат, и Бисмарк уже помышлял о создании нового рейхстага, который был бы воском в его руках. Он требовался ему на случай смены на престоле, которой, несомненно, надо было ожидать в непродолжительном времени. Бисмарк знал, что престолонаследник не любил его; наследник состоял даже на подозрении по части «либеральных» симпатий.

Водочная монополия не была таким паролем, который мог бы вывезти на выборах; на этот раз нельзя было злоупотреблять и запугиванием красной опасностью, так как рейхстаг оказался послушным во всем, что касалось социал-демократии. Поэтому, чтобы изловить избирателей, Бисмарк избрал военные ужасы. В ноябре 1886 года он внес законопроект, который требовал немалого увеличения военного бюджета и вотирования его на семь лет. Буржуазная оппозиция, прогрессисты и клерикалы, правда, готовы были дать ему «каждого человека и каждый грош», какого он требовал, однако не на семь, а всего на три года; но хотя, в конце концов, она уступила бы и в этом пункте, тем не менее Бисмарк распустил рейхстаг после первого же голосования при втором чтении и назначил новые выборы на масленицу, на карнавальный день 1887 года.

Благодаря слабости буржуазной оппозиции избирательная борьба была для нее с самого начала проиграна. Трудно было бы поднять большие массы избирателей случайным вопросом: на три или на семь лет? Бисмарк нашел несравненно более яркий козырь в виде вопроса: война или мир? Был мобилизован весь правительственный аппарат для того, чтобы парализовать избирательную оппозицию либеральных партий; в то же время вся официальная пресса работала над тем, чтобы до самой одинокой хижины в империи распространить ложь, будто за победой оппозиционных партий последует объявление Францией войны обезоруженной теперь Германии. Этот жалкий бред поддерживали консерваторы и национал-либералы, которые объединились в картель: поддерживал тот же союз крупного землевладения и крупной промышленности, который за десять лет перед тем открыл период экономической реакции.

Единственной оппозиционной партией, которая не давала ни одного человека, ни одной копейки и вела борьбу со всей принципиальной решительностью, была социал-демократия. Ей приходилось вести борьбу при таких же тяжелых условиях, как в 1878 и 1881 годах. Кроме Берлина, Гамбурга и Лейпцига малое осадное положение было объявлено также во Франкфурте-на-Майне и в Штеттине. Ее мужество опять получило награду; она получила несколько более трех четвертей миллиона голосов, хотя при этом завоевала всего одиннадцать мандатов; причина заключалась главным образом в той трусости, с какою свободомыслящие на перебаллотировках перебежали в лагерь картеля, чтобы предотвратить победу социал-демократических кандидатов.

Однако социал-демократия пустила в массах еще не достаточно глубокие корни для того, чтобы предохранить их от тех запугиваний, посредством которых работал Бисмарк. На карнавальных выборах он добился большинства для картеля, и теперь руки у него были развязаны на три года. Новый рейхстаг не только немедленно принял его военный законопроект, но и голосовал за повышение налогов на водку более, чем на 100 миллионов ежегодно и налога на сахар более, чем на 40 миллионов в год, да кроме того еще на ежегодные дары любви из карманов налогоплательщиков для винокуров в 40 миллионов ежегодно и для сахароваров 30 миллионов.

В сентябре 1887 года социал-демократия устроила в Сен-Галлене свой третий партийный съезд за время исключительных законов о социалистах. Это было новым чувствительным ударом для Бисмарка, который процессами по обвинению в принадлежности к тайной организации не в малой мере преследовал ту цель, чтобы кроме партийного органа парализовать и партийные съезды. Партийный съезд показал, что ряды партии так же сплочены и непоколебимы, как когда бы то ни было; если только вообще существовало «правое крыло», то оно бесследно исчезло. Бисмарк отомстил тем, что месяцем позже во вторую сессию картельного рейхстага на ряду с другими реакционный законопроектами — повышением хлебных пошлин с трех до пяти марок и продлением срока, на который избирается рейхстаг, с трех до пяти лет, — он внес предложение продлить действие закона о социалистах на пять лет, при чем в закон вводились каннибальские обострения. В частности предлагалось отнимать все политические права у лиц, осужденных за принадлежность к тайным организациям, а также у всех участников социал-демократических съездов, устраиваемых за границей.

Но социал-демократическая фракция разом разбила этот «закон об объявлении вне закон», представив многочисленные разоблачения о системе подкупа и провокации, посредством которой Бисмарк-Путткамер заразили не только всю Германию, но и половину Европы. Под впечатлением этого беспримерного позора развалился даже картель. Самое большее, на что соглашались пойти национал-либералы, это — продлить еще на два года закон о социалистах в том виде, как он существовал. 18 февраля 1888 года он был продлен, в четвертый и последний раз, до 30 сентября 1890 года.

Через несколько недель после этого скончался император, и на престол взошел его наследник. Император Фридрих заболел смертельной болезнью. Хотя система Бисмарка-Путткамера и не доставляла ему никакого удовольствия, у него не было сил для ее изменения. В течение ста дней его управления Бисмарк совершил новый акт насилия: посредством сильного давления на швейцарское правительство он добился изгнания социал-демократов из Швейцарии. Но и этот акт был ударом по пустому месту. Газета была переведена в Лондон и стала распространяться в Германии с большим успехом, чем раньше. Единственное, чего достиг император Фридрих, было устранение Путткамера, которого он, уже умирающий человек, прогнал стократно заслуженным им пинком.

За Фридрихом последовал Вильгельм II, при котором у Бисмарка руки были опять развязаны. Но так как не было никакого удержу его мании величия, то он начал до такой степени перегибать лук, что его ближайшему окружению стало жутко и не по себе. Ряд конфузов, в частности ссора с Швейцарией, которая при всей своей уступчивости все же выслала одного прусского полицейского чиновника, занимавшегося провокацией на швейцарской почве, пошатнула даже его репутацию, как дипломата. Картельные крысы начали тревожно бегать по кораблю, который явно засел между скал, и клерикальная пресса пустила крылатое слово: ничто больше не удается!

Последний якорь спасения Бисмарк видел в «военном» разрешении рабочего вопроса, в том, чтобы потопить рабочее движение в потоках крови. Правда, рабочие достаточно показали, что никакая провокация не в состоянии погнать их под дула малокалиберных ружей, чтобы таким способом поддержать обанкротившуюся систему. Однако Бисмарк рассчитывал, что он толкает их на улицу, если, совершив государственный переворот, отнимет у них всеобщее избирательное право. Он приступил к подготовке этого государственного переворота и в октябре 1889 года внес в картельный рейхстаг законопроект, который должен был увековечить закон о социалистах, при чем в нем усиливались «судебные гарантии» и вносились еще некоторые смягчения столь же комического свойства. Бисмарк знал, что национал-либералы на это не пойдут, так как «злополучный закон», который приводил к ускоренному росту социал-демократии, был жестоко опорочен и в либеральных кругах. Но они все еще были так жалки, что за свое согласие на увековечение закона хотели требовать лишь отказа от полицейских полномочий производить высылки на основании § 28, так как эти полномочия оказались наиболее обоюдоострыми из всех обоюдоострых пунктов закона и стяжали дурную репутацию даже у самых ограниченных полицейских душ. Юнкера тоже были готовы голосовать за закон, «смягченный» таким образом, и император в совете короны высказался за его принятие. Но Бисмарк противился, однако он не объявлял публично и официально, что «смягченный» закон для него неприемлем, а, двусмысленно высказываясь за кулисами, поощрял юнкеров голосовать против закона, если полномочия на производство высылок, предоставляемые полиции параграфом 28, будут вычеркнуты. Когда же это, действительно, произошло при втором чтении, консерваторы в третьем чтении голосовали против закона, который благодаря этому 25 января 1890 года пал., чтобы уже не воскреснуть.

Итак, Бисмарк начал интригу, чтобы создать такую видимость, будто даже этот рейхстаг без всякой вины правительства отказался дать необходимое оружие для обороны от переворотных планов социал-демократии, а это с точки зрения Бисмарка тяжело компрометировало и всеобщее избирательное право. Но уже на этой первой ступени своих планов государственного переворота Бисмарк натолкнулся на сопротивление императора, который от всей души ненавидел социал-демократию, но, руководствуясь правильным инстинктом самосохранения, не хотел при самом начале своего правления взять на себя роль «принца-картечи». Кроме того, манера имперского мажордома, усвоенная Бисмарком, уже давно угнетающим образом действовала на его нервы; свободный от ограниченности Бисмарка в вопросах законодательной охраны труда, император надеялся произвести благоприятное воздействие на новые выборы в рейхстаг, издав два указа, из которых один обещал дальнейшее развитие законодательства по охране рабочих, именно ограничение рабочего дня, а другой — созыв международной конференции по охране рабочих.

Решение вынес не император и не канцлер, а рабочий класс, который 20 февраля 1890 года подал до полутора миллионов голосов и таким образом бурным потоком снес всю систему Бисмарка; через несколько недель бесславно пал и носитель последней. Этот успех социал-демократии был всемирно-историческим событием, открывшим новый период истории. В самом деле, как ни богата примерами человеческого героизма борьба интернационального рабочего класса в девятнадцатом веке, однако, здесь впервые рабочая партия в двенадцатилетней борьбе, направляемой разумно, последовательно и мужественно одержала победу над большим государством с его колоссальными ресурсами.

Конечно, ей пришлось понести тяжкие жертвы. По далеко не полным подсчетам, при законе о социалистах было воспрещено 1.300 периодических и непериодических произведений печати и 332 рабочих организаций того или иного рода; из местностей, объявленных на осадном положении, было выслано до 900 лиц, из них свыше 500-кормильцы семьи; лишения свободы, назначенные по суду, составили в общей сложности около 1.000 лет и коснулись 1.500 лиц.

Но эти жертвы были принесены не напрасно. При содействии закона о социалистах количество голосов, поданное за партию на выборах в рейхстаг, возросло на один миллион, число членов профессиональных организаций увеличилось с 50.000 до 200.000. Германский рабочий класс сделался средоточием исторического развития, из этого положения его уже не может вытеснить никакая сила в мире. Его судьбы превратились в судьбы нации, которые на всем протяжении германской истории никогда не находились в более крепких и надежных руках.

Источники. Leipiger Hochvcrratsproess в берлинском партийном книгоиздательстве. Там же: Auer, Nach zehn Iahren. Мерини. История германской социал-демократии.