Задачи. 
Инвестиционное право

1. Между администрацией сельского поселения (поклажедателем) и АО-1 (хранителем) без проведения торгов заключен договор безвозмездного хранения имущества с правом эксплуатации в целях обеспечения абонентов и потребителей услугами по водоснабжению и водоотведению^[1].

Через год между сторонами подписано соглашение о расторжении договора. Одновременно с этим 18 апреля 2011 г. между администрацией и без проведения торгов был заключен договор безвозмездного хранения вышеуказанного имущества с правом его эксплуатации с АО-2. 9 ноября 2011 г. между администрацией и ответчиком без проведения торгов было заключено дополнительное соглашение, согласно которому ранее заключенный договор с АО-1 безвозмездного хранения имущества с правом эксплуатации считается действующим, а соглашение о его расторжении — не влекущим юридических последствий, в связи с тем, что для третьего лица не были установлены тарифы на услуги по водоснабжению и водоотведению.

Полагая, что указанные сделки являются недействительными, прокуратура обратилась в арбитражный суд с рассматриваемыми требованиями.

В соответствии с ч. 1 ст. 17.1 Федерального закона «О защите конкуренции» заключение договоров аренды, договоров безвозмездного пользования, договоров доверительного управления имуществом, иных договоров, предусматривающих переход прав владения и (или) пользования в отношении государственного или муниципального имущества, не закрепленного на праве хозяйственного ведения или оперативного управления, может быть осуществлено только по результатам проведения конкурсов или аукционов на право заключения этих договоров, за исключением случаев, прямо предусмотренных указанной нормой. В силу изложенного, поскольку спорный договор опосредовал передачу обществу правомочия пользования спорным имуществом, постольку установленный ст. 17.1 Закона порядок заключения договоров распространялся на отношения, опосредующие заключение спорного договора.

В соответствии с п. 8 ч. 1 ст. 17.1 Закона допускается заключение договоров, предусматривающих переход прав владения и (или) пользования в отношении муниципального имущества, без торгов с лицом, обладающим правами владения и (или) пользования сетью инженерно-технического обеспечения, в случае, если передаваемое имущество является частью соответствующей сети инженернотехнического обеспечения и данные часть сети и сеть являются технологически связанными в соответствии с законодательством о градостроительной деятельности. У АО-1 в аренде по договору находилось такое имущество. Однако на день заключения спорного договора и передачи имущества по нему АО-1 не являлось субъектом прав владения и пользования имуществом водопровода, к которому технологически присоединены спорные сети.

Как заявил прокурор, действия по безвозмездной передаче сетей различных сельских поселений были совершены по отношению к АО-1 — без проведения торгов. Все эти действия проводились без согласия антимонопольного органа.

Суд в иске отказал и указал следующее. В ч. 3 ст. 19 Закона содержится общее правило о предоставлении преференций с предварительного согласия в письменной форме антимонопольного органа, а в ст. 20 Закона указан порядок подачи заявления о выдаче согласия на предоставление преференции и его рассмотрения антимонопольным органом.

Факт нарушения ч. 3 ст. 19 и ст. 20 Закона ответчиками не оспаривается. Последствиями такого нарушения в силу ст. 21 Закона является выдача антимонопольным органом лицу, получившему преференцию, и органу местного самоуправления предписания о принятии мер по возврату имущества, либо предписания о принятии мер по прекращению использования имущества хозяйствующим субъектом.

В данном случае последствия, указанные в статье 21 Закона, были реализованы: антимонопольным органом главе сельского поселения выдавалось предписание о прекращении нарушения, выразившегося в заключении АО-1 договора, а также проведении соответствующих торгов, либо решении вопроса о порядке пользования водопроводной сетью иным образом с учетом требований ст. 17.1 Закона.

Согласно ст. 168 ГК РФ сделка, не соответствующая требованиям закона или иных правовых актов, ничтожна, если закон не устанавливает, что такая сделка оспорима, или не предусматривает иных последствий нарушения.

Таким образом, наличие в законе специальных последствий нарушения нормативных предписаний исключает признание недействительной сделки, стороны которой эти предписания нарушили. Соответственно, иск прокурора, основанный на том, что сделка не соответствует порядку предоставления муниципальной преференции, не подлежит удовлетворению.

Согласны ли вы с такой позицией суда? Если нет, то обоснуйте свою позицию.^[2]

контракта Хабаровским краем и о внесении изменения в Положение об инвестиционном совете при Правительстве Хабаровского края, утвержденное постановлением Правительства Хабаровского края от 19 апреля 2011 г. № 115-пр". 14 июля 2016 г. постановление опубликовано на официальном интернет-портале нормативных правовых актов Хабаровского края http://laws.gov.ru, вступило в законную силу с 15 июля 2016 г.

Прокурор Хабаровского края обратился в суд с административным исковым заявлением о признании преамбулы постановления № 231-пр, п. 2, абз. 2 подп. 5 п. 5 Порядка заключения специального инвестиционного контракта Хабаровским краем, утвержденного постановлением № 231-пр, ст. 1 приложения № 1 к Порядку, абз. 2 п. 5 приложения № 4 к Порядку недействующими. В обоснование заявленных требований указал следующее.

В соответствии с п. 2 Порядка специальный инвестиционный контракт заключается от имени Хабаровского края Правительством Хабаровского края с юридическим лицом или индивидуальным предпринимателем, принимающим на себя обязательства в предусмотренный специальным инвестиционным контрактом срок своими силами или с привлечением иных лиц создать либо модернизировать производство промышленной продукции на территории Хабаровского края. Пункт 2 Порядка в части отсутствия слов «и (или) освоить» противоречит ч. 1 ст. 16 Федерального закона от 31.12.2014 № 488-ФЗ «О промышленной политике в Российской Федерации». Аналогичные противоречия содержаться в абз. 2 подп. 5 п. 5 Порядка, ст. 1 приложения № 1 к Порядку, абз. 2 п. 5 приложения № 4 к Порядку. Отсутствие в указанных нормах положений, предусмотренных федеральным законодательством, ограничивает права инвесторов по заключению с Хабаровским краем инвестиционных контрактов, предметом которых является освоение производства промышленной продукции в крае.

В связи с противоречием названных положений постановления № 231-пр, Порядка, а также приложений к нему федеральному законодательству прокурором края 17 мая 2017 г. принесен протест, в удовлетворении которого Правительством Хабаровского края отказано.

Прокурор пояснил, что п. 1 ч. 1 ст. 7 Закона о промышленной политике данная сфера правоотношений отнесена к совместному ведению Российской Федерации и субъектов РФ. По предметам совместного ведения издаются федеральные законы и нормативные правовые акты субъектов РФ, которые не могут противоречить федеральным законам. Законодатель субъекта РФ не вправе вторгаться в сферы общественных отношений, регулирование которых составляет предмет совместного ведения, при наличии по данному вопросу федерального регулирования.

Представитель субъекта РФ пояснил, что осуществлено правовое регулирование, которое согласуется с целями государственной политики в области стимулирования промышленной деятельности, а оспариваемые положения в системе действующего правового регулирования устанавливают механизм реализации привлечения инвестиций в сферу промышленного производства на территории субъекта РФ и не могут рассматриваться как не соответствующие федеральному законодательству по следующим основаниям. Законом о промышленной политике предусматривается внедрение института для стимулирования промышленной деятельности — СПИК, по которому инвестор обязуется создать либо модернизировать и (или) освоить производство промышленной продукции, а другая сторона — Российская Федерация или субъект РФ обязуется осуществлять меры стимулирования деятельности в сфере промышленности. СПИК представляет собой договор с элементами гражданско-правового и преимущественно публично-правового регулирования, который порождает для инвестора специальный (льготный) режим осуществления предпринимательской деятельности. В соответствии с ч. 1 ст. 16 Закона о промышленной политике предметом СПИК является создание либо модернизация и (или) освоение производства промышленной продукции.

Определение целей инвестиционного проекта (создание или модернизация или освоение новой продукции) в Порядке, отвечающих целям и задачам государственных программ субъекта РФ, является правом субъекта РФ.

Закон позволяет публично-правовому образованию определять предмет СПИК, исходя из экономической ситуации и имеющихся возможностей на территории публично-правового образования. Установление в предмете СПИК всех видов правоотношений, предусмотренных федеральным законом, не является обязательным. Иной подход означает вторжение в принцип свободы договора, согласно которому условия договора определяются по усмотрению сторон. Субъекты инвестиционной деятельности, реализующие инвестиционные проекты в сфере промышленности, могут воспользоваться аналогичными мерами государственной поддержки, предусмотренными законом субъекта РФ и без заключения СПИК.

Прокурор между тем указал, что федеральный законодатель, раскрывая в ч. 1 ст. 16 Закона о промышленной политике содержание, предмет и цель инвестиционного контракта, установил три вида деятельности инвестора в рамках инвестиционного контракта: создать либо модернизировать и (или) освоить производство промышленной продукции.

Вместе с тем в оспариваемых положениях постановления отсутствует указание на освоение промышленной продукции: отсутствуют слова «и (или) освоить».

Таким образом, в части отсутствия слов «и (или) освоить» оспариваемый нормативный правовой акт противоречит федеральному законодательству, регулирующему правоотношения в сфере заключения СПИК — ч. 1 ст. 16 Закона о промышленной политике^[3].

Что означает применение в ч. 1 ст. 16 Закона о промышленной политике разделительного союза «или»: 1) право сторон инвестиционного контракта на выбор вида деятельности инвестора в рамках инвестиционного контракта, либо 2) право регионального законодателя самостоятельно регулировать данные отношения?

3. Совместное предприятие учредили иностранная (40% уставного капитала) и две российские компании для освоения нефтяного месторождения на территории автономного округа^[4].

При определении финансового режима деятельности совместного предприятия в технико-экономическое обоснование были заложены ставки ренты за пользование недрами (10%) и налога на прибыль (32%). Иностранная компания вложила в проект 40 млн долл. США.

После первого года деятельности совместного предприятия были внесены изменения в налоговое и земельное законодательство и увеличены ставки налогов и сборов с совместного предприятия, а также введены новые экспортные пошлины. Иностранная компания обратилась к правительству субъекта РФ с просьбой об уменьшении фискального бремени в соответствии с параметрами технико-экономического обоснования. Своим распоряжением правительство автономного округа освободило совместное предприятие на три года от уплаты экспортных пошлин и снизило отчисление роялти до 5%.

Прокурор предъявил иск к правительству субъекта РФ о признании недействительным его распоряжения о предоставлении льгот совместному предприятию, поскольку предоставление таких льгот противоречит интересам региона.

Какое решение в данной ситуации должен принять суд?

• [1] См.: Постановление Президиума ВАС РФ от 11.03.2014 № 16 034/13 по делу № А53−17 625/12.
• [2] Правительством Хабаровского края принято постановление от 13.07.2016№ 231-пр «Об утверждении Порядка заключения специального инвестиционного
• [3] См. дело № За-117/2017 (решение Хабаровского краевого суда от 04.07.2017).
• [4] См. п. 8 информационного письма Президиума ВАС РФ «Обзор практики разрешения арбитражными судами споров, связанных с защитой иностранных инвесторов», постановление ВАС РФ от 02.09.2003 № 3562/2003.