Становление государства постиндустриальной эпохи

После изучения дайной главы бакалавр должен:

знать:

• • предпосылки формирования современного типа государства;
• • основные этапы истории создания формы и механизма современного государства;
• • историю становления форм управления современным обществом;
• • историю и форму современного социального законодательства;

уметь:

• выявлять общее и особенное в процессе становления современного типа государственности в основных странах мира;

владеть:

• навыками оценки правовых актов (в том числе конституционных) государств постиндустриальной эпохи.

Новое государство

Новейшее время

Отечественная историография прочно исходит из положения, согласно которому приблизительно с 1871 г. от Р. X. в мире наступило Новейшее время. Считается, что это качественное изменение истории было обусловлено вторжением в жизнь цивилизации целого ряда новых факторов, созданных самим человеком. К наиболее зримому проявлению их относится научно-технический прогресс, радикальным образом изменивший повседневную жизнь. Но форма жизни при этом осталась прежней — та же белковая основа. Даже пресловутые проблемы создания «искусственного интеллекта» за основу своего решения берут антропоморфные формы. Фактически уровень развития техники повлиял на быстроту принятия и выполнения управленческого решения, оставив содержание самого решения на прежнем уровне, уровне взаимоотношения начальника и починенного.

Полем деятельности цивилизации стал весь земной шар, что поставило перед ней очередную задачу — решение глобальных проблем. Даже войны стали мировыми. Как следствие мировых проблем появились проекты сначала регионального мироустройства, например, проект пан-Европы конца XIX и начала XX в., затем — проект глобального мироустройства, например проект мирового правительства. Однако радикальных изменений общественных форм и этот фактор не вызвал. Все проекты мировых или региональных правительств копируют старую структуру государства, за которой, как правило, скрывается одно или группа могущественных государств, диктующих свою волю остальным. Кроме того, на поверку оказывается, что сам научно-технический прогресс, ставший, казалось бы, всемирным фактором, на самом деле является уделом всего лишь небольшой группы государств, даже не Европы в целом.

Правда, марксистская историография исходила из того, что новейшей в рассматриваемый период (напомним, это период с 1871 г. по настоящее время) стала особая форма капиталистических отношений, радикально повлиявшая на форму отправления государственной власти и, как следствие, на сферу деятельности самого государства. Правда, опять-таки здесь не все в порядке с логикой у марксиствующих историков. Согласно этой логике государство в условиях новой фазы развития капитализма должно было бы радикально укреплять форму внеэкономического насилия над трудящимися, позволяя капиталистам выжимать из последних все жизненные соки. Пример фашистского государства в этой позиции казался весьма удачным аргументом. Но общая практика функционирования государства в условиях Новейшего времени радикально расходилась с данным постулатом. Современное государство — это государство массовых типов демократий с ярко выраженной социальной функцией. Остановимся на последней типологической черте подробнее.

Как помним, концепция государственного всемогущества родилась не сейчас. Эта концепция целиком является достоянием античного полиса, власть которого распространялась на все сферы жизни его граждан. Фактически, в условиях Новейшего времени произошло возрождение античной концепции государства. Казалось бы, ничего нового в этом нет, тем более, что периоды европейской истории знали эпохи сильного государства, например полицейское государство эпохи Просвещения или меркантилизма. Однако всемогущество полицейского государства тогда явно уступало всемогуществу нынешнего. Кроме того, ни античное государство, ни полицейское государство Нового времени не знали, действительно радикально нового, присущего исключительно современному государству — равного с индивидом юридического статуса. С точки зрения права старый тип государства соответствовал конструкции объекта права. Государство было объектом правопритязаний властителя (монарха), считалось его собственностью, личным достоянием. Взгляд этот нс менялся в Европе более тысячи лет со времен крушения Римской империи. Новизна, радикальная новизна заключалась в том, что теперь государство само соответствует конструкции не объекта, а субъекта права! Исторически, кстати, развитие правовой науки в Европе приводит именно к таким концепциям государства уже в конце XIX в.

Резонен в этой связи вопрос: каков был механизм, который привел к возрождению античной модели государства в усовершенствованной форме? Предшествующая модель, модель государства laissez-faire, представляла собой крайне нервозную реакцию разума на силу полицейского государства. В условиях революции спасительным якорем казалась свобода, понимаемая в абсолютной и неограниченной форме. Главный идеолог либерального государства В. фон Гумбольдт в 1792 г. писал: «Пусть государство воздержится от всякой заботы о положительном благе граждан и нс выходит за пределы, поставленные необходимостью предотвращать опасность, грозящую им как от внутренних, так и от внешних врагов. Ни для каких иных целей пусть не ограничивает оно их свободу!» [Гумбольдт, 1985, с. 48]. Однако проповедь безудержной свободы на бумаге — это одно, реализация свободы на практике — совсем другое. Как тут не вспомнить знаменитые слова Платона:

«— Так вот, и то, что определяет как благо демократия и к чему она ненасытно стремится, именно это ее и разрушает.

• — Что же она, по-твоему, определяет как благо?
• — Свободу. В демократическом государстве только и слышишь, как свобода прекрасна и что лишь в таком государстве стоит жить тому, кто свободен по своей природе.
• — Да, подобное изречение часто повторяется.
• — Так вот, как я только что и начал говорить, такое ненасытное стремление к одному и пренебрежение к остальному искажает этот строй и подготовляет нужду в тирании" (Платон, 562Ь — с).

Уже на гносеологическом уровне выявленное противоречие будет неразрешимым, что понял такой апологет либерализма, как Герберт Спенсер: «Как же либерализм, входящий во все большую силу, становится все более и более нетерпимым в своем законодательстве?» [Spencer, 1969, р. 67]. Нетерпимость либерализма проявилась, прежде всего, в тотальной неспособности решить задачи, поставленные перед государством развитием общества. Либеральная концепция требовала от государства насильственного игнорирования этих проблем! И это несмотря на то, что откровенная свобода одних вела к жуткому порабощению других, в общем итоге к социальному хаосу. Первые «звоночки» этого хаоса звучали устрашающе — экономические кризисы, становившиеся все более разрушительными и повторяющиеся с пугающей периодичностью в экономике западных стран (1836, 1847, 1856 гг.), и «призрак коммунизма», начавший свое путешествие по Европе в 1848 г. Особенно разрушительным был кризис 1873 г., вызванный «грюндерством» (от нем. zu grunden). Неконтролируемый рост акционерных обществ в это время вызвал гигантские спекуляции их ценными бумагами. Как следствие — первый «общий кризис капитализма», как писала марксистская историография, «свидетельствующий о том, что капитализм вступил в последнюю, загнивающую стадию своего развития».

Лет тридцать назад в отечественной науке все объяснялось пресловутым «империализмом», который, как тогда шутили, если и «последняя, загнивающая стадия капитализма, только при этом почему-то хорошо пахнет». В техническом смысле, смысле своей организации, капитализм империалистической стадии представлял собой такую форму производственных отношений, когда гигантские формы массового производства в буквальном смысле подготавливали введение обобществленных форм управления этим производством. Дальнейшее интенсивное развитие капитализма оказывалось невозможным без участия государства.

***.

Что же, собственно, собой представлял империализм? Формально это слово появилось в конце XIX в. для обозначения колониальной политики развитых западных стран и поэтому изначально особого идеологического смысла, какой в него стали потом вкладывать, в нем не было. Под империализмом тогда понимали стремление, например, Англии или Франции составлять со своими колониями одно экономическое и политическое целое — империю. С этой целью метрополии ограждали свои колонии таможенными барьерами, чаще всего вообще запрещая торговать в них другим странам. Для охраны таможенной неприкосновенности своих колоний и безопасности по их эксплуатации метрополии держали в колониях постоянные контингенты войск, особую администрацию и т. п. Эта политика и называлась «империализмом». Позднее, особенно в марксистской литературе, под империализмом стали понимать особую типологическую форму капитализма вообще.

В наиболее популярной форме учение об империализме было изложено Н. Лениным (В. И. Ульяновым) в 1916 г. в его брошюре «Империализм как высшая стадия капитализма». Стройность изложения, чего нельзя сказать о фразеологии (язык этого «теоретика» был засорен непристойными ругательствами и совершенно нелепыми метафорами), до сих пор делает эту брошюру полезной. Техническое развитие капитализма приводит к его концентрации, что выражено в первую очередь в «господстве финансового капитализма над промышленным»: банки, для того, чтобы увеличивать свои доходы, напрямую занимаются скупкой активов промышленных предприятий (что в общем-то им запрещено как кредитным учреждениям). В результате этого банки оказываются владельцами этих самых предприятий, что в свою очередь ведет к удешевлению кредита для этих предприятий, что в свою очередь провоцирует рост производства в еще больших масштабах. Этот процесс «сращивания промышленного каптала с финансовым» приводит к образованию монополистических групп: сначала дележу рынка, а потом управлению спросом и предложением в масштабах всей национальной экономики. Капитал тем самым оказывает колоссальное косвенное, а затем и прямое влияние на политику всего государства в целом. Государство не может теперь не обращать внимания на состояние дел на рынке — оно напрямую вовлекается в регулирование деятельности монополистических групп.

Одновременно с этим продолжается рост финансового капитала, которому уже тесно в национальных рамках (скуплено все, что можно скупить), в результате начинается то, что раньше называли «вывозом капитала», а сегодня — «инвестициями за рубежом». Масштабный экспорт капитала в другие страны требует охраны инвестиций, особенно гарантий возвращения из этих стран прибыли. Уже в этой связи капиталу просто необходимо содействие государства. Необходимо политическое давление на правительства стран, куда экспортирован капитал, в случае необходимости — канонерские лодки. «Дипломатия канонерок» — это выражение появляется именно в начале XX в. Раздел мира на сферы влияния (сначала торгового, а потом и политического) и колонии требует ежедневного поддержания status quo, в противном случае конкуренты в любой момент могут взять то, что плохо лежит. Как результат происходит невиданная ранее милитаризация государства.

Начинаются гонка вооружений и создание массовых армий. Все это требует принудительной реорганизации промышленности, даже быта людей. Государство вынуждено в целях обеспечения собственной безопасности вмешиваться в производство. Возникают первые опыты планирования, сначала это соответствующие отделы Генеральных штабов, затем, немного времени спустя — отделы соответствующих ведомств. Регулирование всех этих и многих других сопутствующих вопросов заставляет государство законодательствовать в невиданных ранее масштабах и в тех сферах жизнедеятельности, куда оно ранее и не думало вмешиваться. Так рождается концепция интервенционизма. Так рождается новый тип государства — государство благоденствия (Welfare State).