Виды владения. 
Система римского права

Юридическое владение. Господствующее учение

I. Мы видели, что владение сопровождается юридическими последствиями; главным последствием является защита владения посредством особых интердиктов; далее, владение при известных условиях служит основой для приобретения собственности по давности; кто владеет рабом, тот отвечает по a. noxalis за деликты этого раба¹ и т. д. Владение, снабженное юридическими последствиями, есть юридическое владение в техническом смысле, possessio.

Юридическое владение предполагает, прежде всего, не только фактическое господство над вещью, но и сознание или желание этого господства. Сумасшедший, ребенок младенческого возраста, спящий — не владеют вещами, которые находятся в их руках^[1][2]; у них не достает сознания или желания господствовать над вещью. Сознание или воля лица, таким образом, лежит в основе юридического владения.

Но не всякое сознание, не всякая воля обладателя вещи достаточны, чтобы обладание стало юридическим владением. Со времен Савиньи^[3] твердо установилась доктрина, которая, основываясь на источниках римского права, считает юридическим владельцем только того обладателя вещи, который проявляет желание присвоить себе вещь вполне^[4] который не признает какой-либо высшей власти по отношению к вещи, составляющей объект его господства. Юридический владелец есть лицо, которое желает господствовать над вещью, подобно собственнику^[5]. При этом не требуется, чтобы это лицо действительно считало себя за собственника: вор или разбойник господствуют над присвоенными ими вещами с намерением относиться к этим вещам, как к своим собственным, хотя они знают, что они не собственники их.

Таким образом, юридическими владельцами могут быть следующие лица: 1) действительные собственники вещей и 2) мнимые собственники; эти последние в свою очередь делятся на два разряда: они могут не знать о том, что они не собственники, или же они могут знать об этом и тем не менее выдавать себя за собственников.

Намерение господствовать над вещью подобно собственнику, т. е. не признавая никакой высшей власти над вещью, является необходимым условием юридического владения, согласно учению римских юристов. Лица, которые фактически господствуют над вещью без этого намерения, т. е. признавая над этими вещами высшую власть иного лица, которое они считают за собственника, не являются владельцами, possessores. Их обладание вещами именуется римскими юристами не possessio, a detentio alieno nomine или naturaliter tenere, in possessione esse¹. Таково обладание вещами со стороны, например, нанимателей, поклажеили ссудопринимателей^[6][7]. Эти лица признают, что они не могут пользоваться вещью, как им угодно, что их власть над вещью определена условиями договора с собственником вещи. Пока они не нарушают прав собственника вещи, они — только detentores данной вещи, a possessio вещи принадлежит лицу, которое считается ее хозяином^[8][9]. Наниматели, поклажеи ссудоприниматели, таким образом, только удерживают вещь на чужое имя; их отношение к вещи есть detentio alieno nomine. По общему правилу, такая детенция юридической защитой не пользуется⁴ и вообще не снабжена особыми юридическими последствиями. Поэтому ее необходимо строго отличать от possessio в тесном смысле слова.

Что различие между possessio и detentio основано именно на различии настроения обладающего вещью лица, — об этом довольно определенно свидетельствуют римские юристы. Отчетливее всего их воззрения выражены в двух отрывках юриста Павла L. 37 D. 13, 7. Paulus 5 ad Plautium. Si pignus mihi traditum locassem domino, per locationem retineo possessionem, quia, antequam conduceret debitor, non fuerit ejus possessio, cum et animus mihi retinendi sit, et conducenti non sit animus possessionem apiscendi. — «Если я отдам собственнику внаймы вещь, которую он мне дал в залог, то посредством договора найма я удерживаю юридическое владение, так как наниматель до заключения договора найма не имел владения, а теперь у меня есть воля удержать владение, у нанимателя же нет воли приобрести владение». L. 1 § 20 D. 41, 2. Paulus 54 ed. Per procuratorem tutorem curatorem ve possessio nobis acquiritur… Alioquin si dicamus, per eos non acquiri nobis possessionem, qui nostro nomine accipiunt, futurum, ut neque is possideat, cui res tradita sit, quia non habet animum possidentis, neque is, qui tradiderit, quoniam cesserit possessione. — «Владение приобретается нами через прокуратора, опекуна или попечителя… Если бы мы решили иначе, а именно, что владение нами не приобретается через тех лиц, которые получают вещь на наше имя, то получилось бы, что ни тот не владелец, кому передана вещь, так как у него нет воли владеть, ни тот, который ему передал вещь, так как он отказался от владения»¹.

Из этих фрагментов видно, что римские юристы пользуются для обозначения воли господствовать над вещью подобно собственнику, отличающей possessor’a от detentor’a, выражение animus possidentis; встречаются также выражения: animus possidendi или possessions affectus; Феофил^[10][11] говорит о (|/u%r| среатю^оуто)^[12]. В современной литературе употребляется для обозначения этого настроения термин: animus domini^[13].

II. Мы указали, что по общему правилу detentio alieno nomine, при которой отсутствует animus domini, не пользуется юридической защитой. Однако из этого общего правила римляне допускали исключения. Случаи detentio alieno nomine, снабженные юридической защитой, со времени Савиньи называются случаями производного владения^[14]. Бесспорно, такое производное владение вещью имеет залогоприниматель^[15], а также прекарист, т. е. лицо, которому вещь дана в пользование до востребования (praecario)^[16]. С большим вероятием производное владение можно приписать также секвестру, т. е. лицу, получившему на хранение вещь, о которой происходит спор между двумя лицами с тем, чтобы по окончании спора вещь была выдана тому, в чью пользу будет решен спор^[17]. Все эти лица, хотя и удерживают вещь alieno nomine, тем не менее имеют владельческие интердикты.

Однако в источниках имеются выражения, которые указывают, что римские юристы не вполне приравнивали эти случаи к possessio в техническом смысле. Например, юрист Macer (1. 1 de appell.) прямо говорит: «Creditor, qui pignus accipit, possessor non est, tametsi possessionem habet aut sibi traditam, aut precario debitori concessam» (L. 15 § 2 D. 2,.

8)¹. Не все юридические последствия possessio в точном смысле были распространены на этих производных владельцев; так, они не отвечают по a. noxalis за деликты рабов, находящихся у них в производном владении, между тем как против юридического владельца a. noxales давались (L. 22 § 1 D. 9, 4); они не пользуются a. Publiciana и т. д. Излагая эти нормы, юристы прямо указывают на то, что производные владельцы существенно отличаются от настоящих possessores отсутствием opinio domini^[18][19].

Все сказанное дает основание думать, что, по воззрениям римских юристов, possessio характеризуется наличностью animus domini и что случаи производного владения представлялись им исключением из общего правила: не все последствия юридического владения, но одна лишь владельческая защита по практическим соображениям дана здесь лицам, которые благодаря отсутствию у них animus domini не подходят под понятие юридических владельцев. Какие же практические соображения лежали в основе известных нам случаев производного владения? По отношению к залогопринимателю вопрос решается просто: он находился бы в слишком зависимом положении от залогодателя, если бы не имел владельческой защиты; быть может, владельческая защита дана была ему еще в ту эпоху, когда не возникли interd. Salviana и a. Serviana и когда единственным обеспечением кредитора, получившего pignus, служило именно удержание им в своих руках заложенной вещи до уплаты долга^[20]. Легко объясняется и владение секвестра: пока не решен между сторонами спорный вопрос о собственности на вещь, секвестр должен занимать вполне самостоятельное положение и не может быть представителем той или другой стороны; он не может detinere rem nomine одного из спорящих. Что касается прекариста, то самый институт представляется загадочным, и относительно происхождения производного владения прекариста можно высказывать лишь предположения^[21].

III. В заключение нужно отметить одну особенность римского права. В случаях производного владения мы наблюдаем расширение владельческой защиты за пределы понятия юридического владения в строгом смысле; но имеется, с другой стороны, и соответственное сужение области юридического владения. Подвластный по римскому классическому праву стоит в полной имущественной зависимости от домовладыки и потому всегда лишь detentor находящихся у него вещей; владение ими принадлежит домовладыке. При этом безразлично, каков animus у подвластного; даже при желании владеть вещью для себя он делает владельцем не себя, а домовладыку¹.

• [1] L. 11 L. 13 L. 19 § I L. 21 § 2 L. 22 рг. § 1. 2 D. 9, 4. Paulus 2, 31, 37 cf. L. 27 § 3 D. 9,2; Kuntze, op. cit., § 16; Accarias, II, § 885.
• [2] 4. 1 § 3 D. 41, 2.
• [3] Savigny, op. cit., § 9.
• [4] Windscheid. § 149, rip. 2—5.
• [5] Kuntze, op. cit., стр. 11—15.
• [6] L. 3 § 3 L. 12 pr. D. 41, 2. L. 3 § 15 L. 4 D. 10, 4. L. 2 § 1 D. 41, 5. L. 10 § 1 L. 49 pr.D. 41, 2. L. 9 D. 6, 1. Вообще о терминологии источников см.: Windscheid, § 148, пр. 12;Dernburg, I, § 175; Arndts, § 136.
• [7] L. 1 § 20 L. 10. 47 D. 41,2. L. 37 D. 13, 7. L. 3 § 8 D. 43, 17. § 5 J. 4, 15.
• [8] L. 18 pr. D. 41, 2. Celsus 23 dig. Quod meo nomine possideo, possum alieno nominepossidere: nec enim mu to mihi causam possessionis, sed desino possidere et alium possessoremministerio meo facio, nec idem est possidere et alieno nomine possidere: nam possidet, cuiusnomine possidetur, procurator alienae possessioni praestat ministerium. Windscheid, § 149,np. 1.
• [9] Cp., впрочем: Girard, стр. 274, пр. 1 (a. injuriarum, interdictum de loco publicofruendo, int, quod vi aut clam).
• [10] См. также Proc. L. 27 D. 41, 2. L. 1 § 25 D. 43, 16. Pompon. L. 25 § 2 D. 41, 2. Paulus L. 3 § I. 3 D. 41, 2. Celsus L. 18 pr. § 3 L. 34 pr. D. 41, 2. Papinianus L. 44 § 2 L. 46 D.41, 2. Africanus L. 41 D. 12, 1; Ulp. L. 9 § 9 D. 12, 1. L. 29 D. 41, 2. См. к этому: Kuntze, ZurBesitzlehre, стр. 19 сл.; Windscheid (по 8-му изд. Kipp’a 1900 г.), § 148, пр. 4a, 4вс; Ferrini, Man. di Pand. стр. 303, пр. 2; Costa, Storia del dir. rom., т. II (1903 г.)., стр. 96, пр. 24;Karlowa, II/ стр. 332, пр. 1.
• [11] Theophilus ad § 2 J. 3, 29.
• [12] Cp. quasi dominus в L. 3 § 7 D. 43, 17.
• [13] См. об этом: Sokolowski, Die Philosophie im Privatrecht, т. II, гл. 2, (1907 г.), где выяснено влияние философских теорий на понятие animus.
• [14] Название, с нашей точки зрения, неправильное. См.: Windscheid, § 149, пр. 7;Ferrini, § 240 сл.; cp.: Arndts, § 135, пр. 8.
• [15] L. 16 D. 41,3. L. 1 § 15 D. 41, 2. L. 35 § 1 D. 13, 7.
• [16] L. 4 § 1 D. 43, 26. L. 10 § 1 D. 41, 2.
• [17] L. 17 § 1 D. 16, 3 cf. L. 39 D. 41, 2; Dernburg, I, § 173, пр. 5; Windscheid, § 154, пр. 6. Кроме того, современная теория с большим основанием считает производным владельцем находчика чужой вещи. Kuntze, op. cit., стр. 67 сл.; Ihering, Besitzwille, стр. 422—427; Dernburg, Pand., I, § 173. Cp.: Windscheid, § 149, np. 7 i. f.
• [18] См.: Kuntze, op. cit., стр. 58; 115.
• [19] L. 22 § 1 D. 9, 4. L. 13 § I D. 6, 2; Kuntze, стр. 56.
• [20] См. об этой стадии в развитии римского залогового права Хвостов, История римского права § 72. Ниже § 40, III. Кроме того, animus залогового кредитора по своемусодержанию близок к animus domini; см. Kuntze, 1. с., стр. 60 слл.
• [21] Kuntze, op. cit., стр. 62 слл.; Ihering, Besitzwille, стр. 389 слл.; Dernburg, I, § 173,пр. 1; Ferrini, § 245; Costa, op. cit., стр. 84 слл. Karlowa, II, стр. 331 слл.