Допрос медицинских работников

В качестве представителей данной группы свидетелей могут выступать медицинские работники, которые участвовали в оказании медицинской помощи, а также те, кто контролировал и оценивал ее качество: главные врачи, их заместители по лечебной работе, начальники медицинских частей, заведующие отделениями, ведомственные эксперты по оценке качества оказанной медицинской помощи, работники клинических и иных лабораторий, патологоанатомы.

В зависимости от квалификации и занимаемой должности медицинские работники могут помочь в установлении следующих данных:

• • проведены ли в полном объеме необходимые лабораторные, инструментальные исследования и соблюдена ли их кратность, могли ли инструментальные исследования способствовать ухудшению состояния здоровья потерпевшего;
• • выделены ли особенности, стадия и выраженность основного заболевания; выделены ли сопутствующие заболевания, их особенности, стадии и выраженность; выделены ли осложнения основного заболевания и причины их возникновения;
• • имела ли место неправильная оценка: данных анамнеза, осмотра, лабораторных и инструментальных исследований.
• • совпали ли клинический и патолого-анатомический диагнозы;
• • проводилось ли лекарственное лечение необходимыми препаратами и в требуемой дозировке;
• • правильно ли выбран способ введения лекарственного препарата;
• • имело ли место лечение противопоказанными лекарственными препаратами;
• • имела ли место полипрагмазия, лечение несовместимыми лекарственными препаратами;
• • были ли учтены сопутствующие заболевания;
• • имели ли место побочные действия назначенных лекарственных препаратов;
• • какова причина, последовательность допущения дефекта и обстоятельства обнаружения его последствий;
• • была ли возможность не допустить неблагоприятный исход.

Список лиц, участвовавших в оказании медицинской помощи, можно определить после изучения медицинской документации. Показания данной группы свидетелей подлежат тщательной проверке с учетом зависимости факта дачи правдивых показаний от взаимоотношений с коллегами, нежелания обострять отношения с администрацией или стремлением скрыть ненадлежащие действия коллеги. Последовательность допросов лиц, принимавших участие в оказании медицинской помощи, должна, на наш взгляд, идти «снизу вверх» по должностям, особенно если привлекается к ответственности врач.

Специфику и сложность проведения данного следственного действия продемонстрируем следующим примером.

15.04.2005 в 15 часов 40 минут В. 1962 г. р. была доставлена бригадой скорой помощи в ПДО ЦМСЧ с предварительным диагнозом «острый панкреатит», где была осмотрена врачом-хирургом П. После взятия анализов и осмотра диагноз «острый панкреатит» был снят, и больная В. была передана врачу-терапевту ПДО С., которой В. была осмотрена, назначено лечение. К 15 часам 15.04.2005. В. в сопровождении мужа отправлена домой. Дома В. стало хуже, в 23 часа 40 минут 15.04.2005 бригадой скорой помощи она была доставлена в ПДО ЦМСЧ, вновь осмотрена теми же врачами, выставлен ошибочный диагноз «пищевая токсикоинфекция», госпитализирована в инфекционное, 18.04.2005 — в хирургическое отделение того же стационара. 18.04.2005 проведена запоздалая операция (при наличии осложнений: некроза подвздошной кишки, диффузного серозного перитонита): резекция VI тонкой кишки, наложен илеотрансферзоанастамоз «конец в бок», дренирование брюшной полости. 20.04.2005 В. скончалась. Из экспертной оценки врача-хирурга, внештатного эксперта Территориального регистра управления здравоохранения следует, что причиной смерти В. явился развившийся инфаркт подвздошной кишки (мезентериальный тромбоз) на большом протяжении 1,5 метра с выраженной интоксикацией.

Приведем фрагмент протокола допроса в качестве свидетеля врачахирурга П.: «Я работаю в ЦМСЧ с августа 1958 г. В мои должностные обязанности входит осмотр, диагностика и оперативное лечение всех, кого доставляют в ПДО ЦМСЧ, а также обратившихся пациентов самостоятельно». (Комментарий авт.: следователем не уточнена квалификационная категория хирурга, какими современными методиками диагностики владеет.) Вопрос следователя: «Вы дежурили в приемном отделении 15.04.2005 в качестве дежурного хирурга, помните ли больную В., которая обращалась за медицинской помощью?» Ответ П.: «Да, я дежурил в качестве дежурного хирурга. Заступил на дежурство с 9 часов 00 минут 15.04.2005, дежурство суточное. Больную В. я не помню, но раз есть запись в журнале ПДО, которую я делал 15.04.2005 в 15 часов 33 минуты, мне была доставлена в ПДО больная на машине скорой помощи. Я первым осмотрел ее, передо мной был поставлен диагноз врачом скорой помощи, какой именно, я не помню. Ее, т. е. врача, я не видел. Я должен был либо подтвердить этот диагноз, либо опровергнуть. Я осмотрел В., назначил анализы, которые были готовы через 20 минут. Результаты анализов были следующие: лейкоциты — 4706, амилаза 5,6. Анализы показали, что воспаления, т. е. панкреатита, нет, я осмотрел ее, пальпировал живот. Живот был мягкий, безболезненный. На этом основании я сделал вывод, что острого панкреатита нет, о чем я сделал запись в журнале ПДО (отказа в госпитализации). После чего я передал В. терапевту С. и больше ее не видел ни в этот день, ни в последующие дни. (Комментарий авт.: показания ложные, в тот же вечер данная пациентка повторно была доставлена в ту же МСЧ и осмотрена им же, но соответствующих записей он не произвел; повторные доставка и осмотр, произведенный П., подтверждаются показаниями потерпевшего (супруг умершей) и допрошенным коллегой С.) В дальнейшем меня ознакомили с приказом о моем наказании в административном порядке — выговор, приказ № 4838 от 11.07.2005, где я написал «не согласен». Вопрос следователя: «В акте служебного расследования указано, что вы не обследовали пациентку должным образом, должны были описать подробно органы брюшной полости, ректальное исследование, почему вы это не сделали?» (Комментарий авт.: здесь следовало предъявить доказательства ложности предыдущих показаний — нарушения, связанного с отсутствием записей о повторном осмотре, поставить вопрос о причине данных нарушений.) Ответ П.: «Потому, что в журнале ПДО нет места для подробного описания, я должен это писать только в истории болезни. Если бы я сам ее госпитализировал, я бы сделал эту запись». Вопрос следователя: «Вам известен окончательный диагноз и причина летального исхода В.?» Ответ: «Да, мне стал известен летальный исход больной В., острый тромбоз мезентериальных сосудов, что подтвердило оперативное вмешательство». Вопрос следователя: «Возможно ли было поставить этот диагноз при первичном осмотре и были ли методы диагностики данного заболевания?» Ответ П.: «Данный диагноз при первичном осмотре визуально установить невозможно, диагностика является чрезвычайно трудной, при установлении данного диагноза необходимым является ангиография. Это диагностика при помощи введения контрастного вещества в сосудистое русло и выполнение рентгенограмм. Лапароскопия — это введение в брюшную полость инструмента и осмотр на экране, но тромба при этом не увидеть. Лично я не владею лапароскопией, меня этому не обучали, но такие люди в ЦМСЧ есть. Ангиографии в ЦМСЧ нет». (Комментарий авт.: данные показания противоречат заключению СМЭ: «Учитывая характер и локализацию тромба в бассейне портальной вены и частично в нижней полой вене, диагностическая значимость ангиографии в диагностике венозного мезентериального тромбоза относительна, а показания к ней в данном клиническом случае неопределенны».) Вопрос следователя: «Была ли возможность или необходимость создания консилиума врачей в случае с В.?» Ответ П.: «Такой необходимости не было, возможность была, но я считаю, что я правильно установил, т. е. отверг диагноз «острый панкреатит». В ходе допроса я прошу приобщить анализы крови»^[1]. (Комментарий авт.: данные показания противоречат заключению СМЭ, на чем не заострено внимание следователя: «При госпитализации больной и выставлении диагноза под вопросом, в нарушении п. 4 должностной инструкции не были приняты меры к организации консультативного осмотра хирурга с целью уточнения диагноза»; явное упущение следователя и в том, что не было произведено выемки, осмотра первичной документации из приемного отделения, отражающей процесс проведения диагностических и лечебных мероприятий указанной пациентке. Представленный анализ крови мог быть изготовлен и позднее, его результаты могли быть искаженными. Амбулаторная карта вскоре после начала производства по делу исчезла. Из акта служебного расследования: «В ранней стадии тромбоза брыжеечных сосудов есть несоответствие между резкими болями в животе и мягкой малоболезненной передней брюшной стенкой. Наличие мягкого живота при сильных болях в нем является ценным диагностическим признаком, указывающим на инфаркт, по этому признаку инфаркт кишечника отличают от других заболеваний органов брюшной полости».)

• [1] Согласно заключению комиссионной СМЭ «с учетом отсутствия объективных возможностей ранней достоверной диагностики портального тромбоза, наличия тяжелойсопутствующей патологии и высоких цифр летальности при портальных и мезентериальных тромбозах, исход заболевания у В. был предопределен объективными обстоятельствами». Обвинение никому не было предъявлено, дело прекращено за отсутствиемсостава преступления. Уголовное дело № 56 803 СО УВД г. Железногорска Красноярского края.