Правовые позиции судов как вид правовых позиций

Любое исследование правовых позиций отдельных судебных органов, претендующее на полноту и обоснованность, требует определенности в понимании судебных правовых позиций в целом. Последние, в свою очередь, являются лишь одной из множества разновидностей правовых позиций, широко представленных во всех сферах юридической деятельности.

Профессор Ю. А. Тихомиров разделяет правовые позиции в зависимости от статуса государственного органа или должностного лица;

на позиции, выработанные конституционным судом; позиции, отражающие интересы спорящих сторон и др.¹ Профессор В. Н. Карташов указывает, что правовые позиции могут быть: а) результатом правотворческой, интерпретационной, правоприменительной, правосистематизирующей и другой юридической деятельности; б) обязательными для адресатов при формулировании компетентными на то органами; в) индивидуальными и надындивидуальными; г) по способу воздействия — императивными и диспозитивными; д) по форме выражения — текстуальными и вербальными; е) по содержанию — рациональными и иррациональными и др.^[1][2] Однако следует отметить, что иррациональные положения лишены таких базовых признаков правовой позиции, как мотивированность, логичность и рациональность.

В специальной литературе выделяют также нормотворческие правовые позиции, направленные на урегулирование фактических отношений; доктринальные правовые позиции, представляющие собой научно обоснованные мнения о действующих или желаемых юридических нормах; правоприменительные^[3]. Отдельные исследователи выявляют праворазъяснительные правовые позиции^[4]. Особый интерес в юридической науке в силу практической значимости и распространенности вызвали правоприменительные правовые позиции, к числу которых относятся и судебные правовые позиции^[5].

Правоприменительные правовые позиции разнообразны. Например, в доктрине упоминаются позиции налогоплательщиков, позиции сторон судебных разбирательств^[6], позиции адвокатов^[7]. В соответствии с особенностями типа правоприменения правовые позиции могут быть разделены на управленческие, административные и судебные^[8].

Изучение судебных правовых позиций изначально связывалось с деятельностью КС РФ, однако в настоящее время в правовой доктрине и практике все чаще упоминаются правовые позиции иных судебных органов.

Ряд ученых рассматривают правовые позиции не только КС РФ, но и других высших судов Российской Федерации и Европейского суда по правам человека в качестве, например, новых источников гражданского права¹ и уголовного права^[9][10].

Практику Европейского суда по правам человека в аспекте его правовых позиций изучают В. Д. Зорькин^[11], Н. В. Витрук^[12], Л. В. Туманова^[13], В. И. Анишина^[14] и другие авторы^[15]. Так, Е. А. Ершова использует теоретические наработки в сфере правовых позиций КС РФ для рассмотрения позиций иных судебных органов, в том числе Европейского суда по правам человека^[16][17]. О необходимости учета правовых позиций Европейского суда, изложенных в ставших окончательными постановлениях, указано в п. 3 Постановления Пленума Верховного суда РФ от 27 июня 2013 г. № 219.

Правовые позиции выявляются и в деятельности арбитражных судов^[18][19], затрагиваются проблемы приоритета правовых позиций вышестоящего суда по отношению к правовым позициям нижестоящих судов в системе арбитражных судов и судов общей юрисдикции¹¹. Конструкция правовых позиций воспринята практикой арбитражных судов, что находит отражение в тексте судебных актов^[20].

В специальной литературе рассматриваются также особенности позиций ВС РФ по вопросам права¹.

Судебные правовые позиции, понимаемые в качестве особого логико-языкового феномена, по концепции профессора Н. А. Власенко и А. В. Гриневой предстают в формах^[21][22]:

• — мыслительного акта, представляющего собой системное изложение суждений, мнений о применяемой норме; другими словами, это логико-языковой феномен, имеющий правовой характер;
• — высказываний, выводов о применяемой юридической норме, становящихся основой правовой позиции суда;
• — текстового выражения мысли о реализуемой юридической норме, отвечающего определенным требованиям, предъявляемым к соответствующим правовым документам.

Как справедливо отмечено профессором Н. А. Власенко и А. В. Гриневой, особенности правовых позиций в правоприменительной деятельности следует связывать с типом правоприменения^[23]. Следовательно, понимание судебных правовых позиций тесно связано с основными категориями судебного правоприменения, выраженного в формах правосудия и судопроизводства.

Судебное правоприменение является особой формой правоприменительной деятельности^[24], обладающей специфическими чертами, к которым относится наличие специального субъекта — суда (судьи), а также установленный порядок и цели его деятельности. По меткому замечанию Н. А. Колоколова, «изначально мы имеем как бы исходную материально-правовую субстанцию „суд“, овеществленную в конкретных органах государственной власти — судах, и производную от этого процессуально-правовую субстанцию материального характера „правосудие“ как одну из многих форм государственного регулирования общественных отношений»^[25].

Судебное правоприменение осуществляется только в особой процессуальной форме — посредством судопроизводства^[26]. Именно гласная, состязательная, обеспечивающая равенство всех перед законом и судом (наряду с независимостью, объективностью и профессионализмом судей, не заинтересованных в исходе дела и подчиненных только правовому закону) процедура определяет специфику судебной власти^[27].

В юридической науке выработаны различные подходы к соотношению понятий судопроизводство и правосудие. Например, отдельные ученые называют правосудием всю деятельность суда, осуществляемую в установленном законом порядке судопроизводства, в том числе в ходе юрисдикционного контроля¹. В этом понимании правосудие и судопроизводство, по сути, отождествляются^[28][29] и определяются как разрешение конфликтных ситуаций судом^[30]. Причем установление фактов, имеющих юридическое значение, при отсутствии правового спора и иные подобные отношения в содержание правосудия не входят^[31].

Понятием правосудия также обозначают судебное применение норм материального права, разрешающего социально-правовые конфликты по существу^[26]. При этом правосудие является основной, но не единственной функцией судебной власти, помимо которой выполняются и дополнительные функции судебного и конституционного контроля^[33]. Деятельность суда по разрешению социально-правовых конфликтов, а также осуществлению юрисдикционного контроля можно рассматривать как общепризнанное существо правосудия, несмотря на различия в научных представлениях.

Судопроизводство рассматривается как процессуальная форма судебного правоприменения. В числе характеристик судопроизводства отмечаются универсальность, императивность, наличие гарантий, обоснованность решения суда фактами, установленными предусмотренным законом способами, право заинтересованных лиц состязательно участвовать в процессе^[34]. Отличительными чертами судопроизводства является разрешение социальных конфликтов:

• 1) специально уполномоченными органами государственной власти — судами (судьями, судебными составами);
• 2) на основе норм права (материального и процессуального);
• 3) путем трансформации социального конфликта в состязание по процессуальным правилам и под контролем государства;
• 4) публичным и общеобязательным решением государства, гарантирующим его исполнение^[35].

Таким образом, судебное правоприменение отличается не только специальным субъектом, но и особой процессуальной формой судопроизводства. «Правосудие как специфическое направление реализации государственной власти отличается от иных функций правоохранительных органов рядом признаков: оно представляет собой ведущую форму реализации судебной власти и осуществляется посредством соблюдения строго регламентированного законом порядка и норм судопроизводства»¹. В функциональном назначении судебная система не отождествляется с судебной властью, а выступает как ее носитель^[36][37].

Специфика судебного правоприменения позволяет выделить дополнительные по сравнению с общими признаками правовых позиций признаки судебных правовых позиций.

Прежде всего судебное правоприменение характеризуется особым субъектом, применяющим нормы права. Согласно ч. 1, 3 ст. 118 Конституции Российской Федерации правосудие в Российской Федерации осуществляется только судом. Основы судебной системы Российской Федерации устанавливаются Конституцией Российской Федерации и федеральным конституционным законом.

Федеральный конституционный закон от 31 декабря 1996 г. № 1-ФКЗ «О судебной системе Российской Федерации»^[38] в ч. 1 ст. 1 предусматривает, что судебная власть в Российской Федерации осуществляется только судами в лице судей и привлекаемых в установленном законом порядке к осуществлению правосудия присяжных, народных и арбитражных заседателей. Никакие другие органы и лица не вправе принимать на себя осуществление правосудия.

Реализация судебной власти специально установленными государственными органами, занимающими в государственном механизме особое положение, определяемое специфичностью выполняемых ими функций и характером деятельности по охране прав и свобод граждан, — характерная черта судебной власти^[39]. Следовательно, носителем судебной правовой позиции, лежащей в основе аргументации правоприменительного акта, является суд как государственный орган, наделенный полномочиями по осуществлению правосудия. Это положение следует признать принципиальным для определения круга правовых позиций, относящихся к судебным, а впоследствии для понимания их природы и места в системе правовых позиций.

Вместе с тем в литературе высказывается мнение, что формулировать судебные правовые позиции могут не только официальные органы, но и любые другие субъекты^[40]. Например, называются неофициальные судебные правовые позиции, сформулированные судьями в ходе организационных мероприятий, позиции аппаратов судов, доктринальные позиции судей, выраженные в научных работах, позиции научноконсультативных учреждений, обыденные позиции лиц, не имеющих специальной юридической подготовки, и т. д.^[41]

Однако, как справедливо отмечают ученые, в этом случае допущена ошибка методологического характера в виде обобщения схожих, но разнотипных юридических явлений¹. Действительно, в случае выделения в рамках правоприменительных позиций доктринальных подходов научных учреждений при судах, неофициальных мнений сотрудников судебной системы в юридической литературе, позиций в сфере правотворчества происходит смешение различных самостоятельных типов правовых позиций.

Подобная критика привела к выводу о необходимости разграничить официальные правовые позиции судов и иные судебные правовые позиции, источниками которых являются выступления должностных лиц судебной системы, публикации в юридической литературе по вопросам судебной практики, позиции научно-консультационных органов при судах^[42][43].

Изначально судебные правовые позиции определяются как суждения суда (судебной инстанции)^[44]. Позиции же судей, высказываемые ими на страницах научных трудов, представляют собой неофициальное мнение специалиста, выражающего собственные взгляды доктринального характера. Например, во вступительной статье к комментарию к Жилищному кодексу Российской Федерации (ЖК РФ) бывший заместитель председателя ВС РФ В. М. Жуйков высказывал сомнения по поводу сложившейся судебной практики о недопустимости разделения договоров социального найма^[45].

По поводу позиций сотрудников аппаратов судов следует отметить, что данные лица не наделены полномочиями по осуществлению правосудия, поэтому их позиции не могут быть отнесены к судебным правовым позициям.

Позиции научных учреждений при судебных органах отражают взгляды научного сообщества и с точки зрения правосознания относятся к типу научных (теоретических) позиций. Несомненно, они оказывают влияние на формирование правовой позиции суда^[46], но непосредственно в процессе правоприменения не выражаются. Такие позиции в юридическую практику входят не самостоятельно, а путем их восприятия судьями и трансформации в позицию суда.

На основании § 62 Регламента КС РФ при Конституционном суде создан Научно-консультативный совет, состоящий из ученых и специалистов-практиков, основной задачей которого является изучение сложных правовых вопросов и подготовка рекомендации суду.

Согласно положениям ст. 49 и 50 Федерального конституционного закона «О Конституционном суде Российской Федерации», данный суд наделен правом привлекать для консультаций специалиста (специалистов), не заинтересованного в исходе дела, и запрашивать мнение соответствующих лиц и учреждений.

В соответствии с ч. 1 ст. 19 Федерального конституционного закона «О Верховном Суде Российской Федерации» для подготовки научно обоснованных рекомендаций по принципиальным вопросам судебной практики при ВС РФ действует Научно-консультативный совет, состав которого утверждается Пленумом ВС РФ. Согласно Положению о Научно-консультативном совете при ВС РФ, Совет изучает вопросы, возникающие в судебной деятельности, и разрабатывает рекомендации по проектам постановлений Пленума Верховного суда, содержащих разъяснения по применению законодательства, и по материалам обобщений судебной практики и судебной статистики; по проектам законов, которые Верховный суд разрабатывает как обладатель права законодательной инициативы, а также по законопроектам, на которые Верховный суд готовит замечания и поправки; по проектам инструкций, методических писем и иных документов, разрабатываемых Верховным судом; по вопросам правового характера, возникающим в судебной практике (п. З)¹. Аналогичные по существу задачи выполнял Научно-консультативный совет при ВАС РФ, учрежденный на основании ст. 23 Федерального конституционного закона от 28 апреля 1995 г. № 1-ФКЗ «Об арбитражных судах в Российской Федерации»^[47][48].

Следовательно, позиции научных учреждений при судебных органах имеют рекомендательный характер и могут найти отражение в содержании правоприменительного акта лишь опосредованно, в составе официальной правовой позиции суда.

В связи со сказанным можно сослаться на справедливое мнение мыслителя Р. фон Иеринга, разделявшего познания ученых-теоретиков и юристов-практиков, получивших юридическое образование, основанное на особом искусстве воспринимания, интуиции, воображения, которое не может заменить историко-юридическое или юридико-философское занятие правом^[49].

В связи с определением круга судебных правовых позиций необходимо затронуть еще один сложный и значимый вопрос. Для судебной системы как упорядоченной структуры характерны организационные мероприятия, одной из целей которых является формирование единой судебной практики. В ходе совещаний и конференций достаточно часто озвучиваются позиции должностных лиц судебной системы, а также обсуждается коллективная позиция судей. Следует признать, что такие позиции имеют много общего с судебными правовыми позициями, что создает трудности в их разграничении. Однако в юридической литературе в составе правоприменительных позиций выделяются управленческие¹. Подобные позиции формируются в связи с управленческим типом правоприменения, для которого характерно наличие служебных отношений власти — подчинения между субъектами^[50][51]. Вертикальное построение судебной системы, возглавляемой высшим судебным органом и обладающей средствами процессуального и дисциплинарного характера, порождают отношения, которые, хотя и с определенной долей условности, с учетом независимого статуса судьи являются служебными. Правовые позиции, выраженные в ходе организационных мероприятий, посвящены вопросам судебной практики, но по своему характеру имеют признаки управленческих.

Таким образом, следует разграничивать позиции суда как официальное мнение правоприменителя, положенное в основу принимаемых им решений, и позиции научных учреждений, неофициальные точки зрения сотрудников судебной системы, иных лиц, которые находятся за рамками процесса правоприменения и в качестве судебного органа не выступают.

Согласно ч. 1 ст. 104 Конституции Российской Федерации^[52] Конституционному суду Российской Федерации и ВС РФ предоставлено право законодательной инициативы, которое обеспечивает их участие в законотворчестве.

Отдельные ученые обнаруживают в данном предписании некое вмешательство в сферу законодательной власти, нарушение принципа разделения властей посредством наделения суда несвойственными правоприменителю полномочиями^[53]. Вместе с тем направленные на изменение правового регулирования позиции высших судов, выраженные в соответствующих законопроектах, выступают лишь в качестве предмета обсуждения представительного органа как основа (концепция) законопроекта, а не создают непосредственно правовую норму.

Так, Постановлением Пленума ВС РФ № 24 от 29 октября 2009 г. в Государственную Думу Федерального собрания Российской Федерации внесен проект федерального закона «О внесении изменений в статью 31 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации»^[54]. В пояснительной записке было указано, что подготовка законопроекта вызвана необходимостью устранения правовой неопределенности по вопросам подсудности, возникшую после внесения изменений в ст. 131, 264, 306 УК РФ¹. Ужесточение ответственности за ряд преступных деяний, предусмотренных квалифицирующими составами данных статей уголовного закона, позволило рассмотреть возможность отнесения их к подсудности судов более высокого звена в системе судов общей юрисдикции. Поэтому ВС РФ и выступил с предложением о внесении изменений в законодательные нормы, устанавливающие подсудность уголовных дел.

Такого рода правовые позиции относятся к сфере правотворчества и могут рассматриваться с точки зрения правотворческих позиций^[55][56]. В связи с этим «законопроектные правовые позиции судов» не следует относить к судебным правовым позициям, возникающим в сфере правоприменения^[57]. При совпадении субъекта данные виды правовых позиций различаются по своему целевому назначению, механизму формирования, правовым последствиям и сфере реализации.

В специальной литературе вполне обоснованно разделяются правовые позиции суда (как обоснование его правоприменительных актов) и судебные правовые позиции как более широкое явление)^[58]. В числе судебных правовых позиций в научных источниках выделяются также правовые позиции суда, выраженные в конкретных решениях, и правореализационные позиции.

Таким образом, носителем судебной правовой позиции является исключительно суд как государственный орган в процессе судебного правоприменения. Судебные правовые позиции как позиции суда в сфере осуществления правосудия следует отличать от правовых: позиций суда в иных сферах, в частности законотворческой, а также от неофициальных позиций судей, сотрудников аппаратов судов, научных учреждений при судах. В самом общем виде правовые позиции суда следует рассматривать в качестве понятия, обозначающего официальное мнение или подход суда к разрешению конкретного дела в качестве правоприменителя, выраженный в соответствующих судебных правовых актах по существу спора или в порядке разъяснения судебной практики. Такое понимание в качестве исходной посылки ограничивает круг относящихся к судебным позициям явлений и прямо влияет на представление об их правовой природе и признаках.

Субъектом правовой позиции является квалифицированный правоприменитель, обладающий профессиональным правосознанием (индивидуальным или коллективным)^[59], формируемым на основе юридического образования и юридической практики^[60]. При этом судебная правовая позиция в сравнении правовыми позициями лиц, не являющихся специалистами в области права, отличается особой глубиной понимания правовых явлений, наличием характерных для юристовпрактиков установок и целей профессиональной деятельности, осознанием принципов и социальной ценности права, идей законности и правопорядка. В своей уникальной работе на данную тематику профессор Л. И. Бершедова отмечает, что профессиональная позиция судей формируется в соответствии с правовыми идеями и нравственными императивами, где гуманитарная направленность судебной практики рассматривается как имманентно присущая деятельности судьи. В качестве результирующего эффекта личностно-профессионального развития социальным критерием в оценивании профессионализма судьи выступает его профессиональная позиция^[61].

В качестве составляющей такого профессионального правосознания правовая позиция суда изначально направлена на определенное преобразование социальной действительности, осуществление некоторого регулирующего воздействия. Таким образом, судебная правовая позиция с субъективной точки зрения представляет собой особый элемент профессионального юридического правосознания.

Практическая направленность судебной правовой позиции придает ей большую социальную значимость. Действительно, правовая позиция суда не является теоретической научной позицией, не направлена она и на внесение изменений в правовое регулирование, как правотворческая. Правовая позиция суда формируется для разрешения конкретных юридических дел (казусов), возникающих в ходе судебного правоприменения.

Целью судебных правовых позиций является правильное разрешение возникающих в судебной практике дел в соответствии с действующим законодательством. Достижение этой главной цели выполняется при помощи формирования позиций по вопросам применения норм материального права при разрешении судебных дел по существу, а также при осуществлении процессуальных действий в ходе судопроизводства.

Практикоориентированный характер судебной правовой позиции заключается в том, что она формируется в связи с вопросами права, возникающими в судебной практике, и направлена на поиск путей их правильного разрешения.

Судебная правовая позиция является элементом правосознания ее носителей — судей. В связи с этим следует иметь в виду, что действующее законодательство устанавливает требования к осуществлению судебной деятельности и поведению судей. Так, согласно ч. 1 ст. 120 Конституции Российской Федерации судьи независимы и подчиняются только Конституции Российской Федерации и федеральному закону¹. Подобные положения содержатся в ч. 1, 2 ст. 5 Федерального конституционного закона «О судебной системе Российской Федерации» от 31 декабря 1996 г. № 1-ФКЗ^[62][38], а также в процессуальных кодексах.

В литературе самостоятельность суда в ее внешнем и внутреннем аспектах рассматривается как неотъемлемая характеристика судебной власти: рассматривая дело, суд не связан правовой позицией участников процесса, а опирается лишь на внутреннее убеждение, сложившееся в результате оценки всех обстоятельств по делу, собственного правосознания^[64]. Это означает, что судьи самостоятельно и независимо формируют собственную правовую позицию на основе предписаний законодательства, в отсутствие какого-либо вмешательства. При этом внутреннее убеждение судьи является одним из источников его правовой позиции^[65].

Нельзя отрицать, что позиция судьи подвержена различным воздействиям объективной реальности. Доводы сторон судебного разбирательства, иных участников процесса, сложившаяся судебная практика, научная доктрина не могут не отказывать влияния на формирование мнения судьи при принятии решения по конкретному делу. Более того, такое воздействие изначально предполагается в силу принципа состязательности процесса. Вместе с тем такое «внешнее влияние» не имеет императивного значения и преломляется в сознании судьи при построении его суждений, являясь одним из источников формирования позиции.

В ходе осуществления правосудия судья не обладает абсолютной свободой в решении вопросов права и обязан руководствоваться действующими нормами права. Правовая позиция суда формируется в русле существующих нормативных предписаний.

Правовой основой позиции судьи всегда выступает действующее право.

Составление мнения о действующем праве в рамках правовых позиций (в том числе судебных правовых позиций) осуществляется с учетом личностных особенностей субъекта и имеет субъективный характер.

Рассматривать судебные правовые позиции в качестве продукта объективного беспристрастного познания действующего законодательства судом не совсем верно. В этом отношении ученые справедливо подчеркивают, что «суд является учреждением, в котором работают люди, на которых не могут не распространятся общие закономерности человеческих отношений»^[66]. Действительно, на формирование мнения судьи оказывают влияние его нравственное сознание, эмоции, идеология, жизненный опыт¹. При этом иногда, особенно в трудных делах, судья наедине с собой и своим мировоззрением должен занять позицию и разрешить дело в соответствии с ними^[67][68].

В связи с этим установление иммунитета судьи, тайны совещательной комнаты, являющихся средствами реализации принципа независимости судьи в процессе рассмотрения судебного дела, создают определенные проблемы в осуществлении контроля за поведением судьи и проверки соответствия этого поведения требованиям как процессуального закона, так и судебной этики^[69]. Вместе с тем законом предусмотрен ряд ограничений, позволяющих сузить воздействие субъективных факторов и оказывать влияние на их содержание. К числу таких ограничений относятся установленные законом требования беспристрастности суда как гарантия справедливого правосудия^[70]. Судья, имеющий какую-либо личную, прямую или косвенную заинтересованность в исходе дела, подлежит отводу согласно ст. 16 ГПК РФ, ст. 21 АПК РФ, ст. 29.2 КоАП РФ, ст. 61 УПК РФ, ст. 31 КАС РФ. Особенность судебного типа правоприменения состоит в том, что суд, являясь субъектом применения юридических норм, не находится в какой-либо связи с адресатом (служебной, родственной, организационной)^[71].

Следует отметить в связи с вышесказанным, что Кодексом судейской этики, утвержденным VIII Всероссийским съездом судей от 19 декабря 2012 г., установлены специальные требования к нравственному и профессионально-этическому облику судьи^[72].

В результате названных законодательных и этических ограничений в деятельности судьи уменьшается влияние субъективного фактора на процесс разрешения судом конкретного дела (по сравнению с правовыми позициями других лиц).

Для судебной правовой позиции характерно преобладание в ее содержании объективного представления о действующем праве над субъективным мнением судьи о желаемом правовом регулировании.

Как логико-языковое явление судебная правовая позиция выражается при помощи правового (юридического) языка. Ее носителями являются профессиональные субъекты правоприменения — судьи, пользующиеся в своей деятельности специальным юридическим лексиконом^[73].

Судебное правоприменение осуществляется в процессуальной форме и завершается вынесением правоприменительных актов¹, подготовка которых осуществляется на основании требований юридической техники, в том числе правил юридического языка. В научной литературе в числе основных правил юридического языка называется соблюдение принципов корректности, стабильности, информативности правового текста^[74][75]. В полной мере логико-языковые и графические требования юридической техники применимы к судебным правовым позициям^[76].

Действующим процессуальным законодательством установлены требования к письменной форме судебных правоприменительных актов, формируемых на основе выраженной судьей правовой позиции. Данная форма преобладает в судебном правоприменении, поскольку придает ему определенность, обеспечивают устойчивость общественных отношений^[77]. В силу этого она наиболее соответствует принципам формальной определенности и законности судопроизводства.

При этом, хотя и в очень редких случаях, судебные правовые позиции могут быть выражены в устной форме. Так, процессуальным законодательством предусмотрены случаи вынесения судебных определений без удаления суда в совещательную комнату и вынесения отдельного акта (ч. 2 ст. 224 ГПК РФ, ч. 2 ст. 256 УПК РФ, ч. 3 ст. 184 АПК РФ). В протокол судебного заседания заносится итог рассмотрения процессуального вопроса, однако правовая позиция суда не выражается. Данный способ изложения затрудняет проверку обоснованности выводов суда, поэтому ее использование допустимо для решения наиболее простых вопросов в целях процессуальной экономии.

Таким образом, основной формой выражения судебной правовой позиции посредством использования средств правового языка является текстуальная форма.

Логическое построение судебной правовой позиции подчинено законам формальной и диалектической логики и в этом не отличается от общих теоретических оснований всех видов правовых позиций.

В связи с этим следует иметь в виду, как отмечает Ж.-Л. Бержель, что применение математической логики несовместимо с юридическим методом^[78]. Поэтому в теории права выделяется в качестве отдельной разновидности науки логики логика права, не сводящаяся к формальной или диалектической логике и функционирующая в сфере социального действия права¹. В целом юридическая логика представляет собой особые приемы применения правил формальной логики к юридическим рассуждениям и действиям с учетом всех факторов, в том числе иррациональных, и действует в контексте социальных условий и государственной политики.

При этом судебная правовая позиция является результатом использования логики права и отражает причинную связь между правоотношениями и юридическими нормами, соответствием полномочия требования и обязанности определенного поведения субъектов соответствующих правоотношений^[79][80]. В сфере судебного правоприменения действуют общие логические правила принятия правовых решений (как нормативных, так и индивидуальных) и особые логические приемы, применяемые в рамках тех или иных отдельных стадий судебной деятельности^[81]. Как отмечает С. И. Князькин, при выработке правовых позиций используются конкурирующие описательный и аналитический методы, а также метод абстрагирования, заключающийся в выделении существенных признаков^[82].

Судебная правовая позиция представляет собой мнение о применении нормы права в конкретном случае, поэтому при ее формировании применяются логические приемы установления юридической основы дела (юридической квалификации). В связи с этим следует иметь в виду, что юридическая квалификация дела производится по правилам логического силлогизма, где «большую» предпосылку образует норма права, а «малую» составляют выявленные по делу факты. При этом большое значение придается оценке правильности посылок, что требует уяснения смысла нормы права, а также анализа обоснованности аргументации выводов суда с преимущественным использованием дедуктивного способа^[83].

Особенностью логико-юридического процесса судебного правоприменения является процесс познания большей посылки, включающий в себя установление применяемой нормы права, и определение содержания правовой нормы (толкование)^[84]. С этой точки зрения судебная правовая позиция входит в процесс юридической квалификации как специфическая исходная предпосылка для построения логического силлогизма в судебном решении и элемент обоснования выводов суда.

Правоприменительный акт, в том числе судебный, должен разрабатываться и приниматься на основании и в соответствии с нормами действующего законодательства. В связи с этим ученые отмечают: учитывая современное стремление юристов всех стран опереться на закон, творческая роль судебной практики скрывается за видимостью толкования закона и присущая законодателю особая техника формирования правовых норм допускается в судебной практике лишь в исключительных случаях¹.

Действительно, в теории права единство интеллектуально-волевой деятельности по уяснению и разъяснению смысла норм права в целях их реализации принято рассматривать как толкование^[85][86]. Являясь внутренним мыслительным процессом, уяснение смысла правовых норм происходит в сознании самого субъекта при помощи различных способов толкования^[87]. Объектом познания выступает текст нормативного правового акта, выражающий содержание нормы, т. е. знаково-языковая форма нормы, и ее контекст, также опосредованный языком.

Разъяснение норм права является объективизацией предшествующей мыслительной работы, выраженной в виде акта разъяснения. В ходе толкования формируется определенное новое знание о содержании нормы права. Новизна таких знаний состоит в том, что при интерпретации достигаются более конкретные и детальные знания о содержании общей и абстрактной нормы права^[88].

Процесс «развертывания» содержания абстрактной правовой нормы в правовой науке получил название «конкретизация», а его результат в правоприменительной деятельности признается конкретизирующим правоположением^[89]. При этом конкретизация и толкование рассматриваются в юридическом науке в качестве отдельных явлении, различающихся по функциям, целям, гносеологическим процессам¹.

В результате толкования раскрывается или уточняется смысл, уже заложенный в норму права. Судебные правовые позиции в силу своей правоприменительной природы опираются на действующее законодательство, а входящие в их состав суждения являются результатом мыслительного процесса выбора и осмысления норм материального и процессуального права. Толкование необходимо для применения правовой нормы в связи с обстоятельствами каждого конкретного рассматриваемого судом случая.

Уяснение смысла правовой нормы с использованием приемов толкования служит одним из важных мыслительных процессов формирования судебных правовых позиций. Результат толкования в форме правоинтерпретационных положений составляет логико-правовую основу содержания судебных правовых позиций. В целом единство процессов уяснения и разъяснения в ходе толкования правовых норм соответствует природе судебной правовой позиции, выступающей внутренним основанием конкретного судебного решения, его мотивационной базой.

Толкование, основанное на внутреннем процессе познания, предполагает воздействие и субъективного творческого элемента. В связи с этим профессор А. Ф. Черданцев справедливо указывает, что творческий характер толкования обусловливает его субъективную природу^[90][91]. Этот факт признают и другие ученые, подчеркивающие, что «толкование, с одной стороны, имеет общую для всех интерпретаторов исходную посылку: текстуальное выражение нормы, а с другой — результат толкования зависит также от познавательного опыта отдельного интерпретатора, от характера сложившейся концептуальной системы, применительно же к сфере действия права — от уровня и индивидуальных особенностей правосознания интерпретатора»^[92].

Как обоснованно отмечал дореволюционный правовед И. А. Покровский, «в действительности судья никогда не был и никогда не сможет стать простым механическим применителем закона, логической машиной, автоматически выбрасывающей свои решения. Его деятельность имеет творческий элемент, и игнорировать этот последний — значит также создавать себе вредную фикцию, закрывать глаза перед неустранимой реальностью»^[93]. В связи с этим в юриспруденции признается существование приспосабливающего толкования, которое непосредственно граничит с нормотворчеством^[94]. Творческий элемент в толковании служит одним из источников субъективного наполнения судебной правовой позиции, что соответствует творческому и индивидуально-субъективному характеру данного феномена. Таким образом, в содержание судебных правовых позиций входят результаты толкования норм действующего законодательства с присущими им особенностями. Вместе с тем, помимо правоинтерпретационных положений, судебные правовые позиции включают в себя и иные их элементы. В их числе, исходя из выделяемых в юридической литературе видов индивидуального судебного регулирования, находятся результаты преодоления коллизий в праве, обращение к принципам права, применения факультативных, альтернативных, относительно определенных, диспозитивных норм права, преодоления пробелов в праве.

Действительно, содержание судебной правовой позиции в формально-юридическом аспекте не исчерпывается результатами толкования, поскольку оно неприменимо в случае обнаружения пробелов в праве или законе¹. Причем неполнота, неясность и противоречивость закона не освобождают суд от вынесения решения по делу, так как отказ от решения дела по существу по данному основанию трактуется как отказ в правосудии^[95][96], что недопустимо в условиях демократического правового государства.

Отсутствие нормативных правовых актов, регулирующих соответствующие общественные отношения, влечет применение аналогии права и закона^[97]. Правомочия суда на это закреплены в ч. 3 ст. 11 ГПК РФ, ч. 6 ст. 13 АПК РФ, п. 1 ст. 6 ГК РФ и ст. 5 СК РФ.

При отсутствии нормы права суд не может отказать в разрешении спора, в связи с чем аналогия закона и права становится необходимым инструментом судебного правоприменения. Тем самым содержание правовых позиции не сводится только к толкованию, как это иногда утверждается в юридической литературе^[98].

Правовая природа аналогии права и закона в юридической науке рассматривается с различных точек зрения^[99]. Однако это обстоятельство не препятствует широкому применению аналогии закона и права в ходе правоприменения и формирования судебной правовой позиции.

В отдельных случаях суды разрешают только вопрос о возможности использования аналогии закона или права, а само новое правило не поведения не формулируется. Так, в п. 14 Обзора практики рассмотрения арбитражными судами дел, связанных с применением законодательства об интеллектуальной собственности¹, отмечена недопустимость применения по аналогии закона ст. 333 ГК РФ при расчете компенсации за нарушение прав на товарный знак.

Выводы суда о возможности аналогии закона или права представляют собой подход к решению спорного вопроса и в этом качестве входят в содержание правовой позиции. Однако при этом, как правило, суды не ограничиваются указанием на саму возможность использования аналогии и формулируют определенное правило, применяемое для разрешения дела.

Например, в Обзоре судебной практики ВС РФ за IV квартал 2008 г. в ответе на вопрос № 12 указана возможность применения по аналогии закона ч. 2, 6 ст. 53 ГПК РФ в отношении допуска к участию в деле об административном правонарушении защитника^[100][101]. В этом же обзоре в ответе на вопрос № 16 применена аналогия процессуального права для исчисления процессуальных сроков^[102].

В п. 7 Постановления Пленума ВАС РФ от 23 июля 2009 г. № 64 «О некоторых вопросах практики рассмотрения споров о правах собственников помещений на общее имущество здания» указано, что к договорам о передаче отдельных частей здания в пользование по аналогии закона применяются положения законодательства о договоре аренды, и они подлежат государственной регистрации по правилам пункта 2 ст. 651 ГК РФ, при этом обременение устанавливается на все здание в целом^[103].

Результат применения аналогии в виде суждений о правиле, подлежащем применению, выступает правовым основанием выводов суда и входит в его правовую позицию по конкретному делу. Таким образом, факт использования аналогии закона и права в соответствующих случаях составляет содержание судебной правовой позиции как логикоправового феномена.

Следует подчеркнуть, что толкование официальных правовых установлений, аналогия права и закона не исчерпывают способы формирования судебной правовой позиции как формально-юридического явления.

В ряду иных приемов формирования правовых позиций можно назвать применение судами принципов права^[104], которые, по справедливому признанию ученых, могут и должны служить правовым основанием решений судов, быть базой их правовых позиций, но не отождествляются с ней¹.

Особую роль в формировании судебных правовых позиций играет судебное усмотрение, реализующее предоставленное законом полномочие суда выбрать при рассмотрении конкретного дела один из нескольких правомерных вариантов его разрешения^[105][106]. При этом судебное усмотрение лежит в основании формирования судебной правовой позиции^[107] и соотносится с ней как причина и следствие.

В целом можно сделать вывод, что правовая позиция суда опосредует собой переход от абстрактной нормы права к обстоятельствам конкретного рассматриваемого судом случая в процессе индивидуального судебного регулирования. В этом проявляется упомянутая в литературе трансформативная функция правовой позиции^[108]. Суждения в ее составе выводятся из предписаний действующего законодательства и логически объединены общей мыслью и единой целью. В этой связи в юридической литературе отмечается, что многие правовые позиции судов, в том числе правоприменительные, включая судебные, и их разновидности, выполняют функцию «переходного мостика» к прагматической цели права — определенности правового регулирования^[109].

В результате правовая позиция суда предстает единой системой суждений о подлежащих применению правовых нормах, содержащей вариант решения определенного юридического вопроса. При этом правовая позиция суда служит для убеждения иных субъектов (в том числе вышестоящего суда в случае возможного обжалования) в правильности вынесенного решения. Таким образом, образующие содержание судебной правовой позиции суждения вытекают из действующих правовых норм и в своем системном единстве направлены на решение возникшего в судебной практике вопроса материального или процессуального права.

Действующее процессуальное законодательство требует указывать мотивы принятого решения и сделанные выводы по доводам сторон (ст. 195, 198, 225 ГПК РФ, п. 3 ст. 15, ст. 170, 185 АПК РФ).

В соответствии с правовой позицией Европейского суда по правам человека обязанность суда приводить в своем решении точный и ясный ответ на существенные доводы сторон является составной частью справедливого судебного разбирательства^[110]. Действительно, наличие в достаточной степени аргументированного подхода к решению вопросов права выступает неотъемлемым условием осуществления справедливого правосудия. В юридической литературе отмечается важность качества мотивировки решения правоприменителя и уровня убедительности его позиции¹.

Все принимаемые судебные решения должны быть надлежащим образом мотивированны, что является общим правилом в судебной деятельности в странах романо-германской правовой семьи^[111][112] и закреплено в качестве одного из основных принципов в Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод^[113].

Исследуя институт особых мнений в России, ученые отмечают, что история его появления связана с попыткой верховной власти заставить облеченных ее доверием поданных занять хоть какую-нибудь позицию^[114]. Такое требование обязательного наличия правовой позиции в ходе правоприменения существует и в настоящее время.

В связи с этим в литературе подчеркивается, что «стержнем судебного решения является применение нормативного акта, идеально-типичной нормативной модели к конкретным общественным отношениям»^[115]. Отсюда происходит установка о том, что предписания официальных нормативных установлений должны найти свое отражение в судебном решении^[116].

Правовая позиция суда представляет собой осознанное, аргументированное логически и цельное решение вопросов права. Она служит для перехода от абстрактной модели норм позитивного права к индивидуальному правоприменительному случаю, позволяет наполнить ее конкретным содержанием. Обоснованным в этом отношении является утверждение, что в мотивировочной части судебных постановлений по конкретным делам должны быть изложены сформулированные в результате толкования правила, выражающие занятую судом позицию по вопросу толкования применяемых им по делу юридических норм^[117]. Таким образом, наличие судебной правовой позиции в судебных постановлениях необходимо с точки зрения процессуальных требований к их полноте и обоснованности.

В доктрине существует точка зрения, что в понятие судебной правовой позиции нельзя включать решения мировых судов, судов ординарных инстанции^[118]. Вместе с тем представляется неверным отрицать наличие правовой позиции в постановлениях судов в зависимости от их субъектного состава. Все суды в процессе осуществления правосудия имеют равный статус и законно установленные полномочия на разрешение отнесенного к их подсудности дела. Каждый суд вырабатывает при рассмотрении дела мнение или подход к решению вопросов права и выбору варианта применения правовых норм в ходе рассмотрения дела, что и составляет собой содержание судебной правовой позиции. Наличие самостоятельного мнения судьи, в том числе по вопросам права, является обязательным требованием к осуществлению правосудия в любой инстанции. Поэтому судебная правовая позиция находит выражение в каждом судебном постановлении независимо от уровня суда.

Разъяснения по вопросам судебной практики представляют собой примеры судебного правоприменения, признанные вышестоящим судом в установленном порядке в качестве правильного варианта разрешения спорного правового вопроса или конкретного дела.

Для подготовки таких разъяснений осуществляется обобщение опыта применения законодательства, что не связано с непосредственным отправлением правосудия по конкретному делу^[119]. В результате соответствующей аналитической деятельности в основное содержание разъяснений входят суждения о понимании и применении правовых норм в типовых ситуациях. При этом правовая позиция суда как ориентир для решения вопроса является главным инструментом приведения к единообразию судебной практики, что представляет собой особую практическую ценность для правоприменителя.

Акт разъяснения и судебная правовая позиция соотносятся как форма и содержание. Из этого следует, что судебная правовая позиция с точки зрения процессуального и судоустройственного законодательства является обязательной частью судебных постановлений и разъяснений судебной практики. Понимание судебной правовой позиции как официального мнения правоприменителя определяет формы ее выражения в виде соответствующих исходящих от суда актов.

Процессуальное законодательство для каждого вида судопроизводства предусматривает различные типы актов правоприменения и разъяснений судебной практики. Например, КС РФ принимает решения, определения, заключения (ст. 71 Федерального конституционного закона от 21 июля 1994 г. № 1-ФКЗ «О Конституционном суде Российской Федерации»).

Судоустроительным законодательством также предусматривается право отдельных судов давать разъяснения по вопросам судебной практики (ст. 19, 23 Федерального конституционного закона от 31 декабря 1996 г. № 1-ФКЗ «О судебной системе Российской Федерации», ст. 10, 26, 33.3, 36 Федерального конституционного закона от 28 апреля 1995 г. № 1-ФКЗ «Об арбитражных судах», ст. 9, 26 Федерального конституционного закона от 7 февраля 2011 г. «О судах общей юрисдикции в Российской Федерации»). Названное полномочие реализуется путем издания актов разъяснений или актов толкования (интерпретационных актов), содержащих соответствующие интерпретационные нормы¹. Следует подчеркнуть, что виды данных актов различны и не во всех случаях напрямую предусмотрены действующим законодательством, а складываются в ходе судебной практики. Так, сравнительно недавно возникла прямо не закрепленная законом новая форма изложения конституционных правовых позиций — ежеквартальные обзоры судебной практики Конституционного суда РФ^[120][121].

В доктрине сформировалось единство мнений в оценке данных актов в качестве официальных юридических документов суда^[122]. При этом разъяснения судебной практики содержат правовые позиции того или иного суда.

Отдельные ученые считают, что способами выражения судебной правовой позиции могут быть материалы научно-практических конференций судей, семинаров, съездов, совещаний и т. п.^[123] Данный подход связан с более широким пониманием судебных правовых позиций за счет отнесения к ним неофициальных позиций за рамками процесса правоприменения.

Вместе с тем акты, принимаемые в ходе различных организационных мероприятий с участием судей и сотрудников аппаратов судов, не могут служить формой судебных правовых позиций. Как было отмечено ранее, позиции, выражаемые должностными лицами или сформированные собраниями судей, к числу судебных правовых позиций не относятся.

Сказанное не подвергается сомнению специалистами в сфере конституционного права, признающими в качестве формы выражения правовой позиции КС РФ вынесенные им акты: решения и определения^[124].

Таким образом, документальной формой выражения судебной правовой позиции являются правовые акты суда в виде правоприменительных актов и разъяснений судебной практики. К их числу относятся:

— постановления, выносимые в ходе судопроизводства (определения, постановления, решения, приговоры, заключения);

— акты-разъяснения по вопросам судебной практики (постановления пленумов, обобщения, разъяснения, информационные письма, ответы на вопросы и др.).

Отдельного внимания заслуживает вопрос, когда процесс формирования судебной правовой позиции можно считать завершенным. Как правило, о наличии позиции суда говорят в момент, когда она была подтверждена неоднократно и явным образом прослеживается на протяжении периода времени. Однако полагаем это не совсем верным. Такой подход не отвечает пониманию судебной правовой позиции в качестве мнения суда как официального правоприменителя. Процесс формирования правовой позиции предшествует вынесению соответствующего решения и этим логически завершается. Достаточно трудно представить ситуацию, когда решение принято, а позиция о подлежащем применении праве у суда отсутствует. Соответственно, правовые позиции суда возникают с момента первого закрепления в тексте правоприменительного акта и для своего появления не требуют неоднократного воспроизведения в судебной практике. Последовательность суда в применении ранее выраженной позиции не относится к факту существования позиции, а является одной из ее возможных характеристик.

В качестве общих выводов о правовых позициях судов как вида правовых позиций можно сформулировать следующие положения.

Прежде всего необходимо отметить, что правовые позиции судов должны рассматриваться с точки зрения их основных составляющих элементов: правосознания, логико-языковых и формально-юридических аспектов.

Определяющим основанием для понимания природы судебных правовых позиций является их принадлежность к сфере судебного правоприменения, что требует учитывать особенности статуса суда (судьи) как государственного органа (должностного лица), наделенного властными полномочиями по осуществлению правосудия, а также специфику судопроизводства.

С учетом вышесказанного можно сформулировать следующие основные признаки судебных правовых позиций.

1. Судебная правовая позиция относится к элементам профессионального правосознания. При этом судебные правовые позиции отличаются практической направленностью и особой социальной значимостью ввиду своего предназначения как основного средства разрешения вопросов права, возникающих в ходе судопроизводства.

Статус судов определяет определенную степень независимости их позиций в границах действующего права.

Для судебных правовых позиций характерно преобладание объективного представления о действующих официальных нормативных установлениях над субъективными оценками конкретного судьи.

2. Как особое логико-языковое явление судебная правовая позиция находит свое внешнее выражение при помощи правового языка и подчиняется логико-языковым требованиям юридической техники.

При этом преимущественной формой ее выражения является письменная форма, что определяется как природой данного явления, так и установленными требованиями процессуального и судоустройственного законодательства. Структура правовой позиции выстроена согласно правилам логики права, включает в себя понятия прав и обязанностей, дозволений, запретов и основывается на принципах юридической квалификации.

3. В качестве формально-юридического явления судебная правовая позиция является производной от норм действующего права и представляет собой результат толкования правовых норм, использования аналогии закона и права, применения общих принципов права судами, а также механизмов судейского усмотрения в процессе индивидуального судебного регулирования общественных отношений.

В основе судебной правовой позиции лежит идея, которая объединяет отдельные суждения в целостное решение спорной правовой ситуации. При этом судебная правовая позиция обеспечивает связь между абстрактной нормой права и конкретным правоотношением. Наличие судебной правовой позиции в судебных постановлениях как мотивов принятого решения является обязательным.

Юридической формой выражения судебной правовой позиции как официального мнения суда по вопросам правоприменения служат исходящие от суда официальные правовые акты (судебные постановления по конкретным делам и различные предусмотренные действующим законодательством виды разъяснений по вопросам судебной практики).

Перечисленные выше отличительные черты судебной правовой позиции позволяют отграничить данный вид позиции от всех иных правовых позиций и сформулировать ее определение.

В литературе правовая позиция суда рассматривается в качестве системного изложения суждений судебной инстанции или других субъектов по поводу судебного правоприменения¹ либо как мыслительный акт, выраженный в текстовом системном изложении суждений судебной инстанции о мотивах применения юридической нормы^[125][126]. Вместе с тем спорным представляется отнесение к судебным правовым позициям позиций судебных органов в сфере правотворчества, неофициальных позиций судей и научных учреждений при судах.

Согласно иной точке зрения правовая позиция суда — это юридически аргументированное мнение суда, высказанное в итоговом акте при рассмотрении конкретного дела или в результате обобщения судебной практики по определенному правовому вопросу, который не имеет в законодательстве однозначного юридического понимания или представляет собой пробел в правовом регулировании, разрешенный судом по аналогии^[127]. Тем самым возникновение судебной правовой позиции сведено только к случаям неясности или неполноты нормы права, с чем трудно согласиться. Подобное понимание основано на имеющемся в теории права представлении о необходимости толкования только неясной, неполной нормы. Однако уяснение как неотъемлемая часть процесса толкования необходимо для познания содержания любой нормы права. Соответственно, позиция, формируемая судом, касается каждой правовой ситуации, даже в том случае, когда ее разрешение представляется единственно возможным и не вызывает споров. Однако этим не отменяется обязанность суда выразить свое отношение к рассматриваемой ситуации и привести его правовое обоснование, даже если оно является очевидным. Кроме того, необходимо учитывать, что позиция суда — это не просто набор юридических аргументов, а оценка правовой действительности правоприменителем. Такая оценка с точки зрения правильности и справедливости также должна быть дана судом, несмотря на явную для профессиональных юристов однозначность применения права.

С учетом выявленных признаков под судебной правовой позицией предлагается понимать связанную общей идеей единую систему суждений суда (судьи) относительно понимания и применения правовых норм, выраженную в постановлениях по конкретным делам и разъяснениях судебной практики, используемую для целей судебного правоприменения. С точки зрения правовой природы позиций судов представляют собой официальное мнение суда как правоприменителя, выраженное в виде связанного общей идеей комплекса суждений о подлежащих применению правовых нормах, трансформированных посредством использования приемов аналогии закона и права, толкования, непосредственного обращения к принципам права и применения судебного усмотрения.

При этом следует иметь в виду, что судебная правовая позиция является одновременно и особым элементом судебного правосознания, и частью мотивировки судебного акта, и системой суждений о подлежащих применению правовых нормах.

Представленное понимание природы судебной правовой позиции и приведенное выше определение, отражающее ее основные сущностные черты, являются необходимой методологической основой дальнейшего исследования отдельных разновидностей судебных правовых позиций.

• [1] Власенко Н. А., Гринева А. В. Указ. соч. С. 20; Тихомиров Ю. А. Коллизионное право.С. 73.
• [2] Карташов В. Н. Правовые позиции Верховного суда РФ по поводу применения судами общей юрисдикции общепризнанных принципов и норм международного права.С. 234.
• [3] Власенко Н. А. Правовая природа, виды и понятие правовых позиций суда. С. 34.
• [4] Власенко Л. В. Налоговые правовые позиции судов: теория и практика. М., 2011.С. 50.
• [5] Гринева А. В. Судебные правовые позиции: вопросы теории. С. 11; Власенко Н. А. Правовая природа, виды и понятие правовых позиций суда. С. 35.
• [6] Гамаев Ю., Раднев В. Четыре позиции в мыслительной деятельности правоприменителя //Уголовное право. 2009. № 5. С. 131.
• [7] Витое И. С. Судебные акты российских органов конституционного контроляи правовые позиции адвоката: о теоретической возможности постановки вопроса //Мировой судья. 2008. № 11. С. 5.
• [8] Власенко Н. А. Правовая природа, виды и понятие правовых позиций. С. 34—35;Власенко Н. А., Гринева А. В. Указ. соч. С. 37.
• [9] Гаджиев Г. А. Правовые позиции Конституционного суда РФ. С. 23.
• [10] Денисова А. В. Постановления Европейского суда по правам человека в системеисточников российского уголовного права // Уголовное право. 2014. № 1. С. 122.
• [11] Зорькин В. Д. Прецедентный характер решений Конституционного суда РФ // Журнал российского права. 2004. № 12. С. 7.
• [12] Витрук Н. В. О некоторых особенностях использования решений Европейскогосуда по правам человека в практике Конституционного суда РФ и иных судов. Антология научной мысли: К 10-летию Российской академии правосудия: сб. ст. М., 2008.С. 548—549.
• [13] Туманова Л. В. Проблемы обеспечения права на независимый и беспристрастныйсуд. С. 28
• [14] Основы судебной власти и правосудия в РФ: курс лекций / под ред. В. И. Анитиной. М., 2008. С. 263.
• [15] ДихтярА. И., Рогожин Н. А. Источники права и судебная практика // Юрист. 2003.№ 1. С. 2—7; Денисова А. В. Постановления Европейского суда по правам человекав системе источников российского уголовного права // Уголовное право. 2014. № 1.С. 116—122.
• [16] Ершова Е. А. Юридическая природа правовых позиций Конституционного Суда.С. 14; Самостоятельность и независимость судебной власти в Российской Федерации.С. 168.
• [17] Постановление Пленума Верховного суда РФ «О применении судами общей юрисдикции Конвенции о защите прав человека и основных свобод от 4 ноября 1950 годаи Протоколов к ней» от 27 июня 2013 г. № 21 // Российская газета. 2013. № 145. С. 7—8.
• [18] Красюков А. В. Правовые позиции Высшего Арбитражного Суда РФ и налоговоеобязательство // Российское правосудие. 2011. № 9. С. 77—84; Власенко Л. В. Налоговыеправовые позиции судов: теория и практика. М., 2011.
• [19] Груздев В. В. Проблемы судебного толкования права в России // Российский судья. 2008. № 5. С. 38.
• [20] Постановление Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ «О последствиях расторжения договора» от 11 июля 2014 г. № 35 // Официальный сайт Высшего АрбитражногоСуда РФ. URL: http://www.arbitr.ru/as/pract/post_plenum/109 866.html
• [21] Победкин А. В. Постановления Пленума Верховного суда РФ как форма толкованияи преодоления пробелов уголовно-процессуального права // Государство и право. 2008.№ И. С. 39—42.
• [22] Власенко Н. А., Гринева А. В. Указ. соч. С. 45.
• [23] Там же. С. 37.
• [24] Алексеев А. А. Право: азбука — теория — философия. С. 117; Черданцев А. Ф. Теория государства и права. С. 259.
• [25] Колоколов А. Н. Судебная власть как общеправовой феномен: дис. … докт. юрид. наук // Доступ из справочно-правовой системы «Гарант».
• [26] Проблемы теории государства и права / под ред. В. М. Сырых. С. 323.
• [27] Лебедев В. М. Судебная власть в современной России: проблемы становления и развития. СПб., 2001. С. 33.
• [28] Судебная власть / под ред. И. Л. Петрухина. М., 2003. С. 85.
• [29] Тихомирова Л. В., Тихомиров М. Ю. Юридическая энциклопедия. С. 740—741.
• [30] Колоколов А. Н. Указ. соч.
• [31] Судебная власть / под ред. И. Л. Петрухина. С. 85.
• [32] Проблемы теории государства и права / под ред. В. М. Сырых. С. 323.
• [33] Власенко Н. А., Власенко А. Н. Судебная власть и судебная деятельность в РФ: курслекций. М., 2005. С. 23.
• [34] Проблемы теории государства и права / под ред. В. М. Сырых. С. 326.
• [35] Колоколов А. Н. Судебная власть как общеправовой феномен.
• [36] Комментарий к Конституции РФ. М., 2002. С. 838.
• [37] Марченко М. Н. Судебное правотворчество и судейское право. С. 23.
• [38] Федеральный конституционный закон от 31 декабря 1996 г. № 1-ФКЗ «О судебнойсистеме Российской Федерации» // Российская газета. 1997. № 3.
• [39] Комментарий к Федеральному конституционному закону «О судебной системеРоссийской Федерации». С. 7.
• [40] Власенко Н. А, Гринева А. В. Указ. соч. С. 125.
• [41] Там же. С. 49, 113—114, 125—130.
• [42] Гаджиев Г. А., Коваленко К. А. Судебные правовые позиции: вопросы теориии практики (рецензия на монографию Н. А. Власенко, А. В. Гриневой «Судебные правовые позиции (основы теории)») // Журнал российского права. 2010. № 2. С. 150.
• [43] Власенко Н. А. Разумность и определенность в правовом регулировании. М., 2015.С. 115.
• [44] Власенко Н. А., Гринева А. В. Указ. соч. С. 46.
• [45] Комментарии к Жилищному кодексу РФ (постатейный) / под ред. В. М. Жуйкова.М., 2007. С. 11—12.
• [46] Трубецкой Е. Н. Энциклопедия права. СПб., 1999. С. 133.
• [47] Постановление Пленума Верховного суда Российской Федерации «Об утвержденииПоложения о Научно-консультативном совете при Верховном Суде Российской Федерации» от 7 августа 2014 г. № 8 // Бюллетень Верховного суда РФ. 2014. № 10.
• [48] Федеральный конституционный закон от 28 апреля 1995 г. № 1-ФКЗ «Об арбитражных судах в Российской Федерации» // Российская газета. 1995. № 93.
• [49] Рудольф фон Иеринг. Юридическая техника / сост. А. В. Поляков. М., 2008. С. 20.
• [50] Власенко Н. А. Правовая природа, виды и понятие правовых позиций С. ЗА—35.
• [51] Там же. С. 36.
• [52] Конституция Российской Федерации (принята всенародным голосованием12.12.1993) // Официальный интернет-портал правовой информации. URL: http://www.pravo.gov.ru (дата размещения: 26.02.2014).
• [53] Судебная власть / под ред. И. Л. Петрухина. С. 361.
• [54] Официальный сайт Верховного суда Российской Федерации. URL: http://www.supcourt.ru/arxiv_out
• [55] Уголовный кодекс Российской Федерации от 17 июня 1996 г. № 63-ФЗ // Российская газета. 1996. № 113—114, 115, 118.
• [56] Власенко Н. А. Правовые позиции: понятие и виды. С. 81—82; Власенко Н. А., Гринева А. В. Указ. соч. С. 29.
• [57] Власенко Н. А., Гринева А. В. Указ. соч. С. 92.
• [58] Власенко Н. А., Гринева А. В. Судебные правовые позиции. С. 53.
• [59] Соколов Н. Я. Профессиональное сознание юристов. С. 5.
• [60] Проблемы теории государства и права / под ред. В. М. Сырых. С. 487.
• [61] Бершедова Л. И. Особенности структуры профессиональной позиции судей // Вестник Тамбовского университета. Серия: Общественные науки. 2015. № 4. С. 13.
• [62] Конституция Российской Федерации.
• [63] Федеральный конституционный закон от 31 декабря 1996 г. № 1-ФКЗ «О судебнойсистеме Российской Федерации» // Российская газета. 1997. № 3.
• [64] Комментарий к Федеральному конституционному закону «О судебной системеРоссийской Федерации». С. 24.
• [65] Красюков А. В. Правовые позиции Высшего Арбитражного Суда РФ и налоговоеобязательство // Российское правосудие. 2011. № 9. С. 78.
• [66] Телятников В. И. Убеждение судьи. СПб., 2004. С. 233.
• [67] Аверин А. В. Правоприменительная деятельность суда и формирование научноправового сознания судей. С. 101—102.
• [68] Барак А. Судебное усмотрение. М., 1999. С. 3.
• [69] Телятников В. И. Убеждение судьи. С. 248.
• [70] Лебедев В. М. Судебная власть в современной России: проблемы становления и развития. С. 112.
• [71] Власенко Н. А. Правовые позиции: понятие и виды. С. 84.
• [72] «Кодекс судейской этики», утвержден VIII Всероссийским съездом судей 19 декабря 2012 г. [Электронный ресурс]: 20 декабря 2015 г. // Доступ из справ.-правовойсистемы «КонсультантПлюс».
• [73] Соколов Н. Я. Профессиональное сознание юристов. С. 20.
• [74] В литературе высказано мнение о включении в судебное правоприменение исполнения судебного акта (см.: Проблемы теории государства и права / под ред. В. М. Сырых. С. 322; Цыбуленко 3. И. Реформа судебной системы России и исполнение судебныхпостановлений (решений) // Концепция развития судебной системы и системы добровольного и принудительного исполнения решений Конституционного суда РФ, судовобщей юрисдикции, арбитражных, третейских судов и Европейского суда по правамчеловека: сб. науч. ст. / отв. ред. Г. Д. Улетова. СПб., 2007. С. 79).
• [75] Кашанина Т. В. Юридическая техника: учебник. М., 2008. С. 232.
• [76] Власенко Л. В. Налоговые правовые позиции судов: теория и практика. М., 2011.С. 13.
• [77] Черданцев А. Ф. Теория государства и права. С. 40.
• [78] Бержель Ж.-Л. Общая теория права. С. 469.
• [79] Кашанина Т. В. Логика права как элемент юридической техники. С. 29—30; Алексеев А. А. Право: азбука — теория — философия. С. 388.
• [80] Алексеев А. А. Право: азбука — теория — философия. С. 388.
• [81] Кашанина Т. В. Логика права как элемент юридической техники. С. 30—34.
• [82] Князькин И. С. Единство судебной практики и средства его обеспечения // Журналроссийского права. 2015. № 11. С. 162.
• [83] Кашанина Т. В. Юридическая техника. С. 421—422.
• [84] Цихоцкий А. В. Аналогия права в механизме судебного правоприменения // Концепция развития судебной системы и системы добровольного и принудительного исполнения решений Конституционного суда РФ, судов общей юрисдикции, арбитражных, третейских судов и Европейского суда по правам человека: сб. науч. ст. / отв. ред.Г. Д. Улетова. СПб., 2007. С. 226.
• [85] Давид Р., Жоффре-Спинози К. Основные правовые системы современности. М., 1999. С. 97—98.
• [86] Алексеев С. С. Право: азбука — теория — философия: Опыт комплексного исследования. М., 1999. С. 129; Аверин А. В. Правоприменительная деятельность суда и формирование научно-правового сознания судей. С. 179; Смирнов А. В., МанукянА. Г. Толкование норм права: учеб.-практ. пособие. М., 2008. С. 6—11; Нерсесянц В. С. Теориягосударства и права. М., 2001. С. 223; Теория права и государства / под ред. В. В. Лазарева. М., 2002. С. 290.
• [87] Нерсесянц В. С. Теория государства и права. С. 224.
• [88] Черданцев А. Ф. Толкование советского права. М., 1979. С. 29—30.
• [89] Шмелева Г. Г. Конкретизация юридических норм в правовом регулировании. Киев, 1988. С. 84—85; Алексеев С. С. Социальная ценность права в советском обществе. М., 1971. С. 139; Лазарев В. В. Правоположения: понятие, происхождение и роль в механизме юридического воздействия // Правоведение. 1976. № 6. С. 8; Братусь С. Н., Венгеров А. Б. Понятие, содержание и формы судебной практики // Судебная практика в советской правовой системе: сб. ст. / под ред. С. Н. Братуся. М., 1979. С. 39—40;Лившиц Р. 3. Судебная практика как источник права // Судебная практика как источник права: сб. науч. ст. / отв. ред. Б. Н. Топорнин. М., 1997. С. 5; Глушаченко С. Б., Ромашов Р. А. Технико-юридические аспекты правоинтерпретационной деятельности //Юрист. 2003. № 6. С. 2; Залойло М. В. Развитие отечественной юридической мыслио конкретизации в праве // Журнал российского права. 2011. № 4. С. 41—49.
• [90] Шмелева Г. Г. Конкретизация юридических норм в правовом регулировании.С. 58—59; Братусь С. Н., Венгеров А. Б. Понятие, содержание и формы судебной практики. С. 52; Вопленко Н. Н. Официальное толкование норм права. М., 1976. С. 52.
• [91] Черданцев А. Ф. Толкование советского права. С. 29—30.
• [92] Палагина Е. Н. Функции юридической практики: дис. … канд. юрид. наук. Саратов, 2003. С. 104—105.
• [93] Покровский И. А. Основные проблемы гражданского права. Раздел V. Вопрос о судейском правотворчестве // Классика российской цивилистики. «КонсультантПлюс».
• [94] Черданцев А. Ф. Толкование советского права. С. 31.
• [95] Васъковский Е. В. Цивилистическая методология. Учение о толковании и применении гражданских законов. М., 2002. С. 278—279, 361; Цихоцкий А. В. Аналогия правав механизме судебного правоприменения. С. 231.
• [96] Спектор Е. И. Судебный прецедент как источник права // Журнал российскогоправа. 2003. № 5. С. 86.
• [97] Братусь С. К, Венгеров А. Б. Понятие, содержание и формы судебной практики. С. 44.
• [98] Красюков А. В. Правовые позиции Высшего Арбитражного Суда РФ и налоговоеобязательство // Российское правосудие. 2011. № 9. С. 80.
• [99] Трубецкой Е. Н. Энциклопедия права. С. 130—140; Комиссаров К. И. Судебное усмотрение в советском гражданском процессе // Советское государство и право. 1969.№ 4. С. 51—52; Глушаченко С. Б., Ромашов Р. А. Указ. соч. С. 3—4; Лившиц Р. 3. Теорияправа. М., 1994. С. 142—143; Братусь С. Н., Венгеров А. Б. Понятие, содержание и формы судебной практики. С. 45—49; Абушенко Д. А. Судебное усмотрение в гражданскоми арбитражном процессе. С. 11—12; Черданцев А. Ф. Теория государства и права. С. 257.
• [100] Информационное письмо Президиума Высшего арбитражного суда РФ от 13 декабря 2007 г. № 122 // Вестник ВАС РФ. 2008. № 2. С. 125.
• [101] Бюллетень Верховного суда РФ. 2009. № 5. С. 26—27.
• [102] Там же. С. 28.
• [103] Вестник ВАС РФ. 2009. № 9. С. 137.
• [104] Скурко Е. В. Принципы права. М., 2008; Аверин А. В. Правоприменительная деятельность суда и формирование научно-правового сознания судей. С. 212.
• [105] Самостоятельность и независимость судебной власти в Российской Федерации.С. 132, 147, 168.
• [106] Барак А. Судебное усмотрение. С. 13.
• [107] Там же. С. 15.
• [108] Власенко Л. В. Налоговые правовые позиции судов: теория и практика. М., 2011.С. 25.
• [109] Власенко Н. А. Разумность и определенность в правовом регулировании. М., 2015.С. 117.
• [110] Постановление Европейского суда по правам человека по делу «Василий Красуляпротив Российской Федерации» от 22 февраля 2007 г. // Бюллетень Европейского судапо правам человека Суда РФ. 2008. № 6. С. 92.
• [111] Петров А. В. Мотивированность как гарантия законности и обоснованности // Законность. 2014. № 2. С. 3—4.
• [112] Давид Р., Жоффре-Спинози К. Основные правовые системы современности. С. 102.
• [113] Папкова О. А. Усмотрение суда. С. 57.
• [114] Верещагин А. Н. Особые мнения в российских судах // Государство и право. 2008.№ 2. С. 14.
• [115] Завадская Л. Н. Механизм реализации права. М., 1992. С. 273.
• [116] Там же. С. 273.
• [117] Груздев В. В. Проблемы судебного толкования права в России. С. 38.
• [118] Гаджиев Г. А., Коваленко К. А. Указ. соч. С. 151.
• [119] Лебедев В. М. Судебная власть в современной России: проблемы становления и развития. С. 189.
• [120] Черданцев А. Ф. Толкование советского права. С. 22; Лебедев В. М. Судебная властьв современной России: проблемы становления и развития. С. 194; Власенко Н. А., Стародубцев С. В. Основы теории юридических документов. М., 2006. С. 51—52.
• [121] Решение Конституционного суда РФ «Об утверждении обзора практики Конституционного суда Российской Федерации за первый квартал 2012 года» // Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс».
• [122] Кашанина I В. Юридическая техника. С. 74.
• [123] Власенко Н. А., Гринева А. В. Указ. соч. С. 50, 111—114; Власенко Л. В. Налоговыеправовые позиции судов: теория и практика. М., 2011. С. 12.
• [124] Марченко М. Н. Судебное правотворчество и судейское право. С. 132; Кряжко-ва О. Н. Указ. соч. С. 24—26.
• [125] Власенко Н. А. «Тревожные» вопросы по поводу судебных правовых позиций. С. 24.
• [126] Гринева А. В. Указ. соч. С. 8.
• [127] Бакарджиев Я. В. Каузальное решение суда: судебная практика, правовая позицияили судебный прецедент? // Сибирский юридический вестник. 2015. № 3. С. 10.