Несогласованные предложения в контексте русского этнического мировосприятия

Как бы важны и значительны ни были чисто грамматические наблюдения над языком, сколь точными и последовательными ни казались сформулированные по его данным закономерности, лингвистическая работа не может считаться достигшей цели, если она не устремлена в конечном счете к познанию — насколько это возможно и позволяет материал — культуры, психологии, системы ценностей, принципов жизнетворчества того народа, которому язык принадлежит. Ведь в конце концов язык — одно из величайших достояний человека и только человека! Разнообразию народов соответствует и разнообразие языков. Давно и справедливо было замечено: ничто не может сравниться с языком по возможностям охвата и отражения народной жизни, человеческой истории. Следовательно, непозволительно пренебрегать этими возможностями независимо от того, какие задачи языкознание того или иного времени считает для себя актуальными. Общее, объединяющее языки начало, универсальное в языках, нисколько не является основанием для того, чтобы упустить из виду то самобытное, благодаря которому они являются формами и средствами национальной культуры.

Этническая самобытность языка проявляется не только в лексике, хотя именно в ней она обнаруживается легче всего. Она пронизывает всю структуру языка, включая и грамматические категории, типы синтаксических конструкций и т. д.

Двусоставное несогласованное предложение — не только еще одно подтверждение необычайного синтаксического богатства русского языка. Вместе со всеми другими типами конструкций оно демонстрирует удивительное разнообразие в возможностях, вариантах, модусах оформления мысли, предоставляемое русским языком. Гибкость русского языка — это глубинная база и источник гибкости всей русской культуры, ее открытости и отзывчивости по отношению к иноэтническим культурам и языкам.

Нередко приходится слышать о трудности русской грамматики для иностранцев. Однако что при этом имеют в виду, неясно.

Нет языков с трудными или легкими грамматиками. Есть разные степени накладываемое™ одной грамматики на другую, разные степени их соотносимости.

Русский синтаксис примечателен не трудностью своей, а богатством моделей построения высказываний. В этом отношении, насколько можно судить, он едва ли сопоставим с каким-либо другим синтаксисом. Многие модели русского синтаксиса не находят адекватных соответствий в других языках. И это называют трудностью русской грамматики. Но оно может быть обозначено и как разветвленность синтаксических моделей, позволяющих полнее и расчлененно представлять то, что становится целью языкового выражения. Поэтому едва ли правомерно судить о подобных лингвистических фактах категориями «трудно», «легко» или с точки зрения языков с иным синтаксисом.

Строй русского синтаксиса с конца средневековья позволяет строить высказывание и в универсальном типе (глагольно-именное), и с абсолютизацией имени, и с абсолютизацией глагола, и как ложнодвусоставное или ложно-безличное (так называемые несогласованные предложения), и в плане нарастания, градации «личности» (личные односоставные предложения) и т. д.

В этом перечне можно обнаружить нужное, наиболее адекватное соответствие конструкциям самых разных языков.

В этом — сила гибкости русского синтаксиса^[1].

• [1] Содержание параграфов 53—56, а также разделов V, VI — IX написаны на базеисследований, выполненных при финансовой поддержке Российского гуманитарного научного фонда в рамках научно-исследовательских проектов РГНФ — проект№ 06—04—24а («Взаимодействие грамматики и стилистики в развитии русскогосинтаксиса XI—XX вв.»).