Бессоюзные сложные предложения, выражающие условие — следствие, их поэтические функции в пословицах

В числе русских пословичных формул велик удельный вес бессоюзных конструкций, части которых относятся друг к другу как обусловливающее к обусловливаемому. Это значение реализуется соответствующими комбинациями, главным образом, предикатов и порядка их размещения. Довольно распространенной является такая комбинация форм, когда сказуемые предикативных единств представлены глаголами совершенного вида будущего времени. Часть сложного целого, обозначающая условие, всегда препозитивна по отношению ко второй части, заключающей в себе возможное следствие. Такое оформление и размещение предикатов рельефнее представляет условные отношения, свободные или почти свободные от различного рода семантических наслоений. Некоторые дополнительные смысловые оттенки, характерные для этих конструкций, полностью обусловливаются морфологическим строем предикатов: обусловленное действие, представленное глаголом будущего времени совершенного вида, проявляется как неизбежное: Товар полюбится — ум расступится (Даль, 180); Возьмет голод — появится голос (Даль, 142); Будет день, будет и ночь (Д, 55). По русской общесинтаксической норме во втором предикативном единстве субъект может опускаться, если он совпадает с субъектом в первом предикативном единстве: Бог даст день, даст и пищу (Даль, 118). С тем же назначением широко используются и односоставные — главным образом обобщенно-личные конструкции, господствующие члены которых выражаются личными формами глагола, лишенными конкретно-личной направленности: а) формами 2-го лица ед. числа, которые занимают ведущее место по частотности употребления: Кости распаришь, все тело направишь (Даль, 400); Час в добре пробудешь — все забудешь (Даль, 154); Будешь богат, будешь и рогат (Даль, 84); За недобрым пойдешь, на худо набредешь (Даль, 123); Не пойдешь в звонари, не попадешь и в пономари (Даль, 249); Тише пойдешь, доле будешь (Симони, 143); б) реже — формами 1-го лица ед. и множ. числа: Оттерпимся — до чего-нибудь дотерпимся (Д, 119); в) формами 3-го лица ед. числа: Не будет пахатника, не станет и бархатника (Даль, 250); г) нередко главные члены односоставных конструкций выражаются формами разных лиц глагола: форма 2-го лица ед. числа + форма 3-го лица множ. числа: Выпрашивать станешь — побирушкой назовут (Даль, 240); Солжешь сегодня, не поверят завтра (Даль, 207); форма 3-го лица множ. числа + форма 2-го лица един, числа: Глаза золотом запорошат — ничего не увидишь (Даль, 174).

Предикаты обусловливающего и обусловливаемого единств нередко выражаются формами настоящего времени, но их временные значения не соотносятся с моментом речи, а представляют действия-состояния как тесно связанные между собою, проявляющиеся во взаимодействии: Есть слезы — есть и совесть (Даль, 142); Напролом идут — голов не жалеют (Даль, 261); Счастье видишь — смелее идешь (Даль, 270); Жена льстит — лихо мыслит (Даль, 374); Есть родня, есть и возня (Даль, 388); Ржет конь на бору, хочет он ко двору (Симони, 138); Стройно молодец ходит, жениться хочет (С, 141). Поскольку форма времени предиката в пословицах не является показателем действительной соотнесенности действия с моментом речи, то в функции предиката могут выступать и другие части речи: Много денег — много и хлопот (Далъ, 86); Молод князъ — молода и дума (Даль, 353); Молод муж, молода его и мысль (Симони, 120). В конструкциях этой разновидности действие обусловленной части, которая также постпозитивна, мыслится не как неизбежное при осуществлении условия, обозначенного в предыдущей части, а как соответствующее ему.

Различные комбинации форм только изъявительного наклонения, объединяющихся в одно синтаксическое целое, дают возможность пословице в общем идентичное семантико-грамматическое значение представлять в многочисленных модификациях. Это естественно, если иметь в виду своеобразие жизни самой пословицы, которая обычно не существует в одном-единственном варианте, ибо вариантность — одно из важнейших условий, обеспечивающих ей функционирование в течение длительного времени, охватывающего столетия. Хотя разные пословицы могут выражать одно и то же суждение, не бывает совершенно идентичных по содержанию двух пословиц и по той причине, что «любое произведение фольклора именно потому, что оно живет долгой жизнью, — более или менее существенно преобразуется, а следовательно, и его эстетическое бытие в каждую историческую эпоху неповторимо»^[1]. Необычайному идейному богатству пословичных построений, разнообразию передачи тонких модальных значений в широком диапазоне оттенков и нюансов, исключительному изяществу и соразмерности системы приемов эстетического воздействия на слушателя соответствует такое же богатство и разнообразие форм выражения.

Функционально к предложениям с условно-следственными отношениями примыкают двучленные сложные структуры с условно-временным значением. Единство, относительно которого должно развертываться действие другого единства, не имеет чисто темпорального значения. Оно не выражает абсолютного времени, соотнесение действия с определенным грамматическим временем вообще чуждо пословице. Связь между действиями предикативных единств осуществляется не столько в плане хронологической последовательности, сколько в плане раскрытия условно-следственных отношений. Конструкция с условно-временным значением всегда предшествует той, которая обозначает обусловленное утверждение или отрицание. Глагольные формы, составляющие предикативное ядро каждого из сочетающихся единств, могут комбинироваться по-разному. Наиболее типичным является, однако, соединение форм буд. простого времени глагола совершенного вида: Подрастешь — все наживешь (Далъ, 119); Придет пора, ударит и час (Далъ, 116); Помрешь — ничего с собой не возьмешь (Далъ, 110); Все перемелется, мука будет (Далъ, 56); Малый вырастет — все выместит (Далъ, 223); Придет старость — придет и слабость (Даль,

357); Умрется — все минется (Даль, 286). Комбинации из других форм в функционально аналогичных образованиях встречаются редко.

• [1] Гусев В. Е. Эстетика фольклора. Л., 1967. С. 179.