Основные этапы в истории изучения и развития русского синтаксиса

В истории изучения и становления синтаксиса русского языка как науки выделяется ряд периодов, отличающихся друг от друга по содержанию и размаху исследовательских устремлений. Акад. В. В. Виноградов в своей монографии «Из истории изучения русского синтаксиса», опубликованной в 1958 г.^[1], в промежутке с середины XVIII в. по третью четверть XIX в. намечает следующие четыре этапа:

• 1. Ломоносовский период (с середины XVIII в. до 20-х годов XIX в.), когда не было еще цельного учения о строе предложения и отсутствовало достаточно четкое разграничение сфер морфологии и синтаксиса, когда только закладывались основы синтаксической теории, формировались общие подходы к описанию и осмыслению как отдельных синтаксических явлений и категорий, так и синтаксиса в качестве отрасли знания в целом. Облик этого периода наряду с «Российской грамматикой» М. В. Ломоносова^[2] определяли также труды его последователей проф. Н. Курганова^[3], проф. А. А. Барсова^[4], грамматика Императорской Российской Академии начала XIX в.^[5]
• 2. Период с конца 20-х годов до конца 50-х годов XIX в., когда синтаксис благодаря работам Н. И. Греча^[6], А. X. Востокова^[7], К. С. Аксакова^[8], И. И. Давыдова^[9] и др. обретает самостоятельный статус и выделяется как отдельная наука. При этом сами синтаксические изыскания оказываются разноориентированными.

В исследованиях А. X. Востокова, К. С. Аксакова, продолжавших принципиальную линию М. В. Ломоносова, в качестве важнейшей выдвигалась задача, связанная с научным описанием русского языка в соответствии с его природой, в самобытности его форм, категорий, с учетом его национальной специфики. В работах же Н. И. Греча, И. И. Давыдова преобладающей была линия общефилософской, всеобщей, этноисторически индифферентной рационально-логической грамматики, воплощением которой в этот период считались «Организм языка» и «Пространная немецкая грамматика» К. Ф. Беккера.

3. Период с конца 50-х годов и по 70-е годы XIX в., отмеченный прежде всего «Опытом исторической грамматики русского языка» Ф. И. Буслаева, опубликованным в 1858 г.^[10] и сыгравшим огромную роль в дальнейшем развитии синтаксических идей в России и в организации преподавания синтаксиса в высшей и средней школе, а также многочисленными публикациями участников лингвистической дискуссии 70-х годов XIX в.

В противовес Беккеру, не умевшему, как считал Ф. И. Буслаев, «определить настоящие границы между грамматикою и логикою» и принявшему «направление старинных, так называемых общих грамматик, имевших целью решение весьма странной задачи — оправдать язык логики», и тем самым понимавшему синтаксис как «отвлеченное рассуждение о применении законов логики к материалу языка», сам Ф. И. Буслаев провозглашает необходимость строить синтаксис «на этимологическом разборе форм», то есть на их собственной истории.

Изучать язык в его истории и в стремлении к выявлению национальной самобытности, свободной от удовлетворения требований логических грамматик, — становится с этого времени одной из неизменных концептуально-методологических установок русского языкознания вообще и синтаксиса в частности.

4. Период 70—80-х годов XIX в., когда отчетливо формулируются и блестяще реализуются последовательно исторические принципы изучения синтаксического строя русского языка, прослеживаются пути становления разных типов синтаксических структур, в особенности простых одночленных, сложных с подчинительной связью и относительными словами. Выдающаяся роль в науке этого времени, как и во всей последующей истории русской и славянской лингвистической мысли, принадлежит А. А. Потебне, глубокий труд которого «Из записок по русской грамматике»^[11] открыл огромные возможности для исследования истории славянских языков, сам по себе став непревзойденным образцом фронтального освещения историко-языковых процессов. А. А. Потебня же, по справедливому определению В. В. Виноградова, впервые тесно и прочно связал грамматические вопросы, вопросы языковой техники и речевого творчества с формами мышления и познания.

Познавательная деятельность народа, общества, человека, как и закрепление содержания, опыта познания, осуществляются, согласно А. А. Потебне, через три обязательные формы, три единицы языка — слово, предложение, часть речи. Эти единицы системно-исторически взаимосвязаны и в своем становлении представляют стадии развития как мышления, так и познавательной деятельности народа.

На этот период приходится объяснение многих процессов, связанных с зарождением типов одночленных предложений (полемика между А. А. Потебней и А. В. Поповым, лингвистическая полемика 70-х годов), сложных предложений (А. А. Потебня), сложных предложений с относительными словами (Ф. Корш), судьбы паратаксических конструкций (А. А. Потебня, Д. Н. Овсянико-Куликовский), синтаксической типологии и т. д.

Это — периоды, выделенные В. В. Виноградовым применительно к истории русской синтаксической науки по 70-е годы XIX в.^[12], не простирающиеся, однако, до рубежа XIX—XX вв.еков. С учетом поступательного развития русских синтаксических теорий и идей они должны быть дополнены еще следующими тремя периодами, которые приходятся на рубеж XIX—XX вв.еков и XX в.

• 5. 90-е годы XIX в., период распространения синтаксических идей А. А. Потебни, появления исследований А. В. Добиаша с его подчеркнутым вниманием к интонации, оформляющей синтаксические конструкции, к неделимым синтаксическим структурам; период, когда в качестве самостоятельного и важнейшего объекта синтаксиса выдвигается словосочетание (А. В. Добиаш, Ф. Ф. Фортунатов), в центр синтаксического изучения ставится форма слова и словосочетания, когда предпринимаются попытки соединить идеи А. А. Потебни и Ф. Ф. Фортунатова (работы Е. Ф. Будде, А. М. Пешковского).
• 6. Совершенно особо в истории русской синтаксической науки стоит период 20—30-х годов XX в., отмеченный прежде всего выходом в свет в двух частях соответственно в 1925 и 1927 годах капитального, хотя и незавершенного труда акад. А. А. Шахматова «Синтаксис русского языка» (после смерти ученого в 1920 году, под ред. Е. С. Истриной), второе издание которого было осуществлено в 1941 г.^[13], и «Русским синтаксисом в научном освещении» (начиная с 3-го издания, 1928 г.) А. М. Пешковского^[14].

Взаимно дополняя друг друга, с привлечением огромного фактического материала, они представляли полную картину синтаксического строя русского национального литературного языка, снабженную глубокими и оригинальными историко-теоретическими и теоретическими комментариями и объяснениями.

Именно эти работы определили внутреннее содержание периода и оказали огромное воздействие на все последующее развитие русской синтаксической мысли самых разных направлений, на определение долговременной стратегии в выборе исследовательской проблематики и практику университетского преподавания в СССР и России в XX в. в целом. В плане развития исторического синтаксиса русского языка в советский период важную роль сыграло также исследование Е. С. Истриной по синтаксису Синодального списка 1-й Новгородской летописи^[15].

7. Наконец, последний период, начиная с 50-х годов XX в., когда была подготовлена и издана обобщающего типа и в то же время нормативная Академическая грамматика русского языка (первое издание — 1952 г.), когда появляются основополагающие в теоретическом и в историко-теоретическом планах работы В. В. Виноградова по синтаксису современного русского литературного языка, по словосочетаниям, важнейшим признакам предложения, объемные исследования по русскому историческому синтаксису (В. И. Борковский, Т. П. Ломтев и др.), по синтаксису диалектов, фольклора, художественной речи, сравнительному синтаксису восточнославянских языков.

Синтаксис русского языка имеет, таким образом, свою логику и самобытную историю развития, богатые научно-исследовательские традиции и составляет важнейшую часть европейского и мирового языкознания.

• [1] Виноградов В. В. Из истории изучения русского синтаксиса (от Ломоносовадо Потебни и Фортунатова). М.: Изд-во МГУ, 1958.
• [2] Ломоносов М. В. Российская грамматика. СПб., 1755.
• [3] Курганов Н. Российская универсальная грамматика… СПб., 1769.
• [4] Барсов А. А. Российская грамматика. М., 1783—1788 (рукопись).
• [5] Российская грамматика, соч. Имп. Российскою Академиею. СПб., 1802.
• [6] Греч. Н. Практическая русская грамматика. 2-е изд., испр. СПб., 1834.
• [7] Востоков А. X. Русская грамматика. СПб., 1831.
• [8] Аксаков К. С. Полное собрание сочинений. Т. II—III. Сочинения филологические. — М., 1875.
• [9] Давыдов И. И. Опыт общесравнительной грамматики русского языка, изданныйВторым отделением Имп. Академии наук. 2-е изд. СПб., 1853 (1-е изд., 1852).
• [10] Буслаев Ф. И. Опыт исторической грамматики русского языка. Ч. I и II. М., 1858.
• [11] Потебня А. А. Из записок по русской грамматике. 2-е изд., исправленное и дополненное. Т. I—II. Харьков, 1889.
• [12] В другом месте и в другой связи В. В. Виноградов говорит о трех периодах, объединяя третий и четвертый в один, что представляется неоправданным по принципиальным параметрам (См.: Виноградов В. В. Из истории изучения русского синтаксиса.С. 377). Невозможно объединить «Опыт исторической грамматики» Ф. И. Буслаеваи «Из записок по русской грамматики» А. А. Потебни. Это выдающиеся работы, но онисовершенно разные.
• [13] Шахматов А. А. Синтаксис русского языка. Л., 1941.
• [14] Пешковский А. М. Русский синтаксис в научном освещении. 3-е изд. М., 1928.
• [15] Истрина Е. С. Синтаксические явления Синодального списка 1-й Новгородскойлетописи. Пг., 1923.