Кризис перехода к юношескому возрасту

После стабильного подросткового возраста, согласно периодизации Д. Б. Эльконина, наступает возрастной кризис перехода к юношескому возрасту. Этот кризис недостаточно разработан и представлен в литературе как переходный, кризисный период. Многие авторы, анализируя проблему выделения этого кризиса как нормативного возрастного, ссылаются на все возрастающую индивидуализацию личностного развития при приближении к зрелости, обосновывая этим трудности выделения общевозрастных закономерностей причин и особенностей протекания кризиса. Тем не менее, на основе экспериментальных данных и теоретических описаний можно составить его характеристику. Необходимо в этом смысле обратить внимание на изменение социальной ситуации развития, смену ведущей деятельности и новообразования, возникающие в связи с этим переменами, необходимые для дальнейшего возрастного развития. Обратимся к работам Э. Эриксона, который в качестве основной задачи при переходе от детства к зрелости выделяет формирование эго-идентичности и к работам Дж. Марсиа, уточняющего динамику формирования идентичности в подростковом и юношеском возрасте.

Задача следующего этапа — юности, по Эриксону, — формирование идентичности. Идентичность (тождественность) может быть понята в двух измерениях: временном и ситуативно-ролевом. В первом измерении — временном — идентичность обеспечивает преемственность, связь прошлого, настоящего и будущего. В ситуативно-ролевом измерении идентичность составляет центральное образование, удерживающее в единстве многие ситуации и соответственно роли, в которых выступает человек. Человек, сформировавший идентичность, оказывается самотождественным, он остается самим собой независимо от ситуации действования, но он одновременно и адекватен ситуации, не теряя при этом своего лица.

Формирование идентичности требует от человека переосмысления своих связей с окружающими, своего места среди других людей. Особенно важна реструктуризация отношений с родителями, поскольку взрослеющий человек не может далее довольствоваться ролью опекаемого и управляемого.

Дж. Марсиа выделяет четыре статуса идентичности.

1. Предрешенность — принятие на себя обязательств, не проходя через кризис идентичности. Таким образом, можно охарактеризовать статус идентичности тех людей, которым в силу внешних обстоятельств рано пришлось принять на себя преждевременную взрослость.

• 2. Диффузия идентичности — состояние избегания решений, отказ от поиска собственной идентичности, своеобразное продление детства.
• 3. Мораторий — собственно период построения своей идентичности, состояние поиска ответов на вопросы: кто я, какой я.

Достижение идентичности — благополучное завершение кризиса идентичности — возникновение новой тождественности.

Очевидно уже из описания, что на переходный период могут приходится лишь первые два вида идентичности: предрешенная и диффузная. (Мы полагаем, что границы кризиса приходятся на 15—17 лет).

В исследовании Л. И. Бершедовой этот кризис рассматривается как захватывающий период от 15 до 18 лет. «Единство качественных преобразований в целостной системе отношений к миру, себе и людям детерминировано в этот критический период сложным процессом самоопределения как впервые возникающего явления, „аффективного центра“ социальной ситуации развития» [13, С. 132]. Этот период рассматривается как особенный в онтогенезе, поскольку его содержанием является становление человека как субъекта собственного развития. Самоопределение в юности характеризуется двуплановостью, которая создает исходное противоречие, переживаемое как ценностно-смысловой кризис.

Главное психологическое приобретение этапа — открытие своего внутреннего мира. Это наглядно показывает эксперимент: детям разных возрастов предлагали описать картинку, дополнить рассказ и прочее. Результат: дети и младшие подростки описывают действие, поступки, события; старшие подростки и юноши — преимущественно мысли и чувства действующих лиц. Психологическое содержание рассказа волнует их больше, чем внешний (событийный) контекст. Открытие своего внутреннего мира вызывает и много тревожных переживаний. Внутреннее «Я» не совпадает с «внешним» поведением, актуализируя проблему самоконтроля. С открытием «Я» связаны осознание своей уникальности, неповторимости и чувство одиночества. Юношеское «Я» неопределенно, расплывчато, нередко переживается как смутное беспокойство или ощущение внутренней пустоты, которую необходимо эмоционально заполнить. Отсюда растет потребность в общении и одновременно появляется его избирательность, потребность в уединении.

Представление юноши о себе всегда соотносится (как и подростка) с групповым образом «Мы», т. е. образом типичного сверстника своего пола, но никогда не совпадает с этим «Мы» полностью («Я» оказывается тоньше, нежнее, чем «Мы»).

С одной стороны, статусы идентичности — этапы развития личности, с другой — типологические понятия. Уровень идентичности тесно связан с индивидуальными личностными свойствами. Например, статус моратория связан с высоким уровнем тревожности. Статус досрочной идентичности — с низким уровнем тревожности. Более высокие уровни идентичности коррелируют с более высоким самоуважением. Есть связь с когнитивным стилем (первые два связаны с меньшей интеллектуальной самостоятельностью). Стили общения тоже коррелируют со статусами идентичности: предпочитаемому интимному общению соответствуют третья и четвертая стадии [115], изоляция связана с первой стадией. Существует половая дифференциация в идентичности. Девочки более ориентированы на самооценку и семейные отношения, женственность и межличностные отношения. Юноши более ориентированы на профессиональное самоопределение.