Проблемы правового регулирования исполнения принудительных мер медицинского характера

В настоящее время почти полностью отсутствует правовое регулирование процесса исполнения принудительных мер медицинского характера.

Их применение складывается из двух составных частей: назначения и исполнения. Процедура назначения регламентирована нормами гл. 51 УПК. Завершается эта процедура вступлением в силу постановления суда о применении к лицу принудительной меры медицинского характера определенного вида.

Исполнение принудительных мер медицинского характера начинается с доставки и приема лица в стационарное психиатрическое учреждение (или с момента начала амбулаторного наблюдения и лечения), а завершается вступлением в силу решения суда об их отмене.

По своему содержанию сфера исполнения принудительного лечения сложна и разнообразна. Она охватывает кроме собственно лечебной работы также организацию периодических врачебных освидетельствований для постановки перед судом вопроса о продлении назначенной меры или изменении ее вида; организацию системы безопасности психиатрических стационаров, осуществляющих принудительное лечение; систему документации, необходимой для надлежащего осуществления принудительного лечения и др. Из всех аспектов рассматриваемой деятельности более или менее удовлетворительно урегулирован законом лишь один — относящийся к основаниям и порядку продления, изменения и отмены принудительных медицинских мер; прочие ее аспекты были и остаются практически без законодательной регламентации.

Согласно ч.3 ст. 97 УК «порядок исполнения принудительных мер медицинского характера определяется уголовно-исполнительным законодательством и иными федеральными законами». По логике, заложенной в этой норме, основные вопросы исполнения принудительного лечения следовало урегулировать Уголовно-исполнительным кодексом. Однако при подготовке УИК РФ разработчики ограничили уголовно-исполнительную деятельность деятельностью по исполнению наказаний и исправлению осужденных.

В итоге в настоящее время значительная часть вопросов, касающихся исполнения принудительных медицинских мер, не может решаться с опорой на действующее законодательство. В их числе оказались вопросы доставки больных в психиатрические учреждения, осуществляющие принудительные медицинские меры; ряд вопросов документирования и документооборота; правового положения лиц, бежавших или уклоняющихся от принудительного лечения.

Неудовлетворительна правовая регламентация содержания больных в указанных учреждениях (которая имеет специфику, не вполне учитываемую действующим законодательством о здравоохранении); некоторых аспектов деятельности этих учреждений (например, их охраны и обеспечения безопасности) и пр.

На практике такого рода вопросы решаются либо так, как они решались в условиях прежнего законодательства РСФСР (порядок исполнения принудительных мер медицинского характера регламентировался ведомственными нормативно-правовыми актами — специальной межведомственной инструкцией, приказами и положениями Минздрава СССР и др. В настоящее время эти документы утратили юридическую силу, а новые аналогичные подзаконные акты не приняты, т.к. теперь сфера исполнения принудительных мер медицинского характера признана предметом законодательного регулирования. На этом основании Министерство юстиции РФ не регистрирует подобные инструкции и приказы), либо по аналогии с порядком, существующим в общепсихиатрической практике, либо «по логике здравого смысла».

При этом постоянно возникают серьезные нестыковки и противоречия, часто носящие межведомственный характер и не имеющие юридической базы для своего разрешения. Проиллюстрировать сказанное можно примерами из практики.

В одной из областей Восточной Сибири психически больного предстояло направить на принудительное лечение в психиатрическую больницу специализированного типа с интенсивным наблюдением (ПБСТИН). Стационара такого типа в регионе нет, и больного предстояло везти на значительное расстояние через территорию нескольких субъектов РФ. К моменту вступления в силу решения суда этот гражданин находился в областной психиатрической больнице органов здравоохранения.

Подобный вариант доставки в ПБСТИН действующими нормативными актами не регламентирован, в связи с чем, исполнение судебного решения неоправданно затянулось. В конечном итоге сопровождать представляющего особую опасность душевнобольного поручили заместителю главного врача областной психиатрической больницы, в помощь которому выделили двух сотрудников милиции. Из-за отсутствия правовой регламентации практически каждый вопрос (на кого конкретно возложить доставку, каким транспортом ее осуществлять, кто оплатит расходы и др.) приходилось решать на основе личных договоренностей, межведомственных согласований.

Второй пример связан с документацией, необходимой для принятия больного в стационар. Иногда единственным документом бывает копия судебного решения о назначении принудительного лечения. Администрация стационара требует предоставления еще одного документа — удостоверяющего личность больного. В период действия межведомственных нормативных актов, регламентирующих осуществление принудительных медицинских мер, такой документ при приеме в больницу значился как обязательный. Теперь требование относительно его предоставления вызывает разногласия. Лица, производящие доставку, считают его незаконным, настаивая, чтобы больного приняли на основании одной лишь копии постановления суда. Администрация стационара резонно возражает: для госпитализации доставленного необходим документ, удостоверяющий, что в стационар помещается именно то лицо, в отношении которого вынесено судебное постановление.

В большинстве случаев больные направляются в ПБСТИН непосредственно из следственного изолятора. Их доставка в стационар производится сотрудниками уголовно-исполнительной системы. Этот порядок закреплен в ведомственных документах.