Факторы развития общества

Социологами сформулировано немало таких теорий. Теории эти, как правило, не согласуются или плохо согласуются между собой, иногда являются альтернативными по отношению друг к другу. Но важно прежде всего то, что они фиксируют определенные реальные стороны и факторы социальных изменений и социально-исторического развития.

Из всего их многообразия можно выделить четыре группы такого рода теорий (обобщенных моделей), которые являются наиболее фундаментальными. С определенной долей условности их можно было бы обозначить как социально-экономические, социокультурные, индустриально-технологические и функционалистские в зависимости от того, какие факторы в них считаются решающими для социально-исторического развития. Рассмотрим основное содержание этих теорий, учитывая хронологию их возникновения.

К числу социально-экономических теорий следует отнести прежде всего марксизм. С точки зрения классиков марксизма (К. Маркса, Ф. Энгельса, В. И. Ленина) и практически всех их последователей, решающим фактором социальных изменений в конечном счете является экономическое развитие, точнее — диалектика взаимодействия производительных сил и производственных отношений. Материальные производительные силы, которые включают в себя технические орудия и средства производства, а также непосредственного производителя — трудящегося человека, являются наиболее подвижным, динамичным элементом в системе производства, поскольку находятся постоянно в процессе совершенствования. Производственные отношения, прежде всего отношения собственности, более стабильны, малоподвижны, в этом смысле более консервативны. На определенной ступени своего развития производительные приходят в противоречие с существующими производственными отношениями. Теперь уже производственные отношения не стимулируют, а, напротив, тормозят развитие производительных сил. Тогда наступает эпоха социальной революции. Происходит переворот в способе производства, устанавливается в качестве господствующего новый тип производственных отношений, как это случилось, например, в ходе Французской революции конца XVIII в. и в ходе английской, голландской и некоторых других буржуазных революций. А вслед за изменением экономической основы общества происходит коренное изменение системы господствующих социальных отношений, преобразование государства, права, суда, а также идеологической сферы, в частности, систем ценностей, ценностных мотиваций в деятельности людей. Иными словами, установившийся в результате этих революций капиталистический способ производства обусловливает соответствующую социально-классовую структуру общества, государственный строй, господствующую систему ценностей.

Классики марксистской мысли подчеркивали, что решающая роль экономического фактора в социальных изменениях проявляется лишь в конечном счете. Вместе с тем и государственная власть, и правовая система оказывают существенное обратное воздействие на экономические условия жизни общества. Над этими сферами возвышается сфера практической морали и еще выше — различные духовно-идеологические образования: философия, религия и т. д. Все они, в свою очередь, могут оказывать обратное воздействие на экономическую, политическую и правовую системы общества. Таким образом, механизм социальных изменений в целом имеет сложный характер. Но при всем многообразии этих взаимных влияний и воздействий ведущая роль в конечном счете отводится экономическому фактору, изменениям в способе производства.

Особую роль в механизме осуществления социальных изменений марксистская теория отводит классовой борьбе между антагонистическими классами (рабы и рабовладельцы, крестьяне и феодалы, рабочие и буржуазия), которая в Xix в. дифференцировалась на три основные формы: экономическую (экономические требования), политическую (требования изменений в системе политической власти) и теоретическую, или идеологическую (разработка различных классовых программ, их пропаганда и критика, разоблачение программ и платформ враждебных классов).

Марксистская теория никогда не отрицала определенной значимости социальных реформ как специфического средства социальных изменений. Но она подчеркивала, что в условиях буржуазного общества реформы обычно проводятся либеральными представителями господствующего класса и нацелены прежде всего на сохранение и укрепление существующего строя, упрочение власти этого класса, хотя одновременно могут способствовать демократизации общества, улучшать материальное положение некоторых групп и слоев трудящихся.

Фундаментальным средством социальных изменений в истории общества классическая марксистская теория признает социальные революции. Только они способны разрешить главнейшие социальные проблемы и дать простор развитию производительных сил общества. Посредством социальных революций осуществлялся переход от первобытнообщинной формации к рабовладельческой, от рабовладельческой к феодальной, от феодальной к капиталистической и от капиталистической к социализму и коммунизму.

Имеющийся исторический и социологический материал по истории Европы, казалось, подтверждал эту схему. Октябрьская революция 1917 г. в России, революционные преобразования в Китае, а также в ряде восточно-европейских стран также длительное время воспринимались многими людьми, в том числе крупнейшими учеными и деятелями культуры не только в Советском Союзе, но и на Западе, как доказательство правоты марксизма.

Однако коренные изменения в конце 1980;х — начале 1990;х гг. в бывших социалистических странах в Центральной и Восточной Европе, распад Советского Союза, крах КПСС, глубочайший системный кризис общества в России и других странах побуждают иначе взглянуть на эту теоретическую схему, долгое время представлявшуюся в качестве непререкаемой универсальной истины. Множество догматических положений этой теории никоим образом не подтверждаются действительностью, реальным функционированием и буржуазного, и социалистического общества. Это относится прежде всего к так называемому закону неизбежной последовательной смены общественно-экономических формаций, попытке жестко детерминировать всю человеческую историю экономическими факторами, стремлению истолковывать необходимость социальной революции как всеобщей и главным образом насильственной перестройки всех сфер жизнедеятельности общества и др. Но из этого не следует, что вся марксистская социологическая теория от начала до конца утопична и ложна. Множество серьезных ученых-обществоведов в разных странах признают научную значимость методологии марксистской экономической и социологической теории, огромное количество конкретных научных результатов в исследовании социально-классовой структуры капиталистического общества, характера его эволюции от свободной конкуренции к монополистическому капитализму и т. д. Дело ученых — объективно анализировать эту теоретическую схему, отделить политические иллюзии, заблуждения, неверные оценки действительности от подлинно научных знаний, заложенных в ней.

Социокультурные теории ставят во главу угла изменения, происходящие в социально-культурной сфере — в мировоззрениях, религиях, системах ценностей, менталитете социальных групп, обществ и целых эпох. Такие изменения считаются наиболее фундаментальными, и именно они определяют в конечном счете все остальные изменения, происходящие в обществе. С некоторой долей условности к типу таких теорий можно отнести теории циклических цивилизаций (Данилевский, Шпенглер, Тойнби), о которых уже шла речь. В настоящее время социокультурные аспекты социального развития обстоятельно исследуются отечественными и зарубежными социологами, в частности Н. И. Лапиным.

Среди этой группы теорий выделяется своей основательностью теория нашего соотечественника, изгнанного в 1922 г. из России и жившего многие годы в Америке, Сорокина о социальной и культурной динамике.

Основываясь на огромном фактическом материале изменений в больших системах, включая искусство, науку, технологию, этику, право, социальные отношения, Сорокин выделял три основных типа великих культур, имевших место в истории, прежде всего западно-европейской и некоторых других цивилизаций. Он их называл идеациональным (умозрительным), идеалистическим и чувственным типами. Каждый тип имеет собственную ментальность, религию, специфическую систему знаний, мировоззрения, морали, философии, законов и норм поведения, форм литературы и искусства, особенности экономической и политической организации, типа личности. Идсациональная (умозрительная) культура базируется на представлении о том, что основа реальности по своей природе нематериальна, духовна, скрыта от чувственных восприятий (божественная основа). Главные ценности имеют идеальный характер. Чувственная культура, напротив, основывается на чувственном восприятии реальности, на материальных потребностях и целях людей; главные ценности материальны. Идеалистическая культура — это средний тип, сочетающий элементы двух первых.

Периодическая смена одного доминирующего типа культуры другим означала коренной переворот в науке и изящных искусствах, философии и религии, этике и праве, в основных формах социальной, экономической и политической организации, большей части нравов и обычаев, образе жизни и мышлении (менталитете) людей. Такие смены, имеющие циклический характер, происходят по мере того, как доминирующий в определенное время тип исчерпывает свои жизненные возможности и вынужден уступить место другому типу. Сорокин показывает циклические ритмы социокультурных изменений на материале Древней Греции и Древнего Рима, последующей европейской истории, охватывая своим исследованием временной диапазон в более чем 2,5 тыс. лет.

Так, в Европе в Средние века интегрированная часть культуры выражала один и тот же высший принцип: бесконечность, свсрхчувствснность Бога — этого всемогущего создателя мира и человека. Эту унифицированную систему культуры Сорокин и называет идсациональной (умозрительной) культурой. Закат средневековой культуры заключался в разрушении этого типа культуры, когда в конце XII в. возникает новый, совершенно отличный от предыдущего основной принцип культуры, в соответствии с которым первооснова мира материальна, чувственна. Этот системообразующий принцип культуры, соединившись с предыдущим принципом, создал почву для возникновения и расцвета нового типа культуры, который Сорокин называет идеалистическим. Его основной посылкой было признание объективной реальности частично сверхчувственной, а частично чувственной (материальной).

Однако с течением времени идеациональная культура продолжала приходить в упадок, а культура, основанная на признании материальности, чувственности мира продолжала развиваться. Приблизительно с XVI в. доминирующим стал новый принцип: объективная действительность и смысл ее чувственны, материальны. Именно этот принцип провозглашается современной культурой во всех ее основных компонентах: в искусстве и науке, философии, этике и праве, в социальной, экономической и политической организациях, в образе жизни и умонастроениях людей. Однако с конца XIX — начала XX в. обнаруживается кризис чувственной культуры, исчерпанность его интеллектуального потенциала.

Под углом зрения смены типов культур Сорокин рассматривает и социальные изменения XX в., видит в разрушении чувственной системы евро-американской культуры наиболее глубокие причины кризиса нашего времени, нынешнего поворотного момента человеческой истории. «Главный вопрос нашего времени не противостояние демократии и тоталитаризма, свободы и деспотизма, капитализма и коммунизма, пацифизма и милитаризма, интернационализма и национализма… Все эти темы не что иное как маленькие побочные вопросы — всего лишь побочные продукты главного вопроса, а именно: чувственная форма культуры против других форм… Мы живем и действуем в один из поворотных моментов человеческой истории, когда одна форма культуры и общества (чувственная) исчезает, а другая лишь появляется». Складывается новый тип культуры, который определит характер будущих социальных изменений. Однако раскрыть этот новый тип культуры пока еще невозможно.

Как видим, теория Сорокина имеет глобальный характер, стремится объяснить изменения, происходящие на протяжении веков. Но она не может дать объяснение социальных изменений более кратковременных, имеющих место в рамках отдельных обществ или конкретных регионов. Для этого нужен другой понятийный аппарат, другие теории.

Тем не менее теория Сорокина остается до сих пор одной из самых значительных, основанных на колоссальном историческом материале теорий многовековых социальных изменений.

Индустриально-технологические теории интерпретируют социальные изменения как в той или иной степени производные от изменений в технологии материального производства.

Истоки этих теорий уходят в начало XIX столетия, когда французский утопист Сен-Симон изобрел сам термин"индустриальное общество" и рассматривал основные социальные изменения своего времени (в Европе и Северной Америке) как процесс становления индустриального общества, основной движущей силой которого являются промышленники и банкиры, а материальное производство становится промышленным производством. В этом он видел коренное отличие нового общества от традиционного сельскохозяйственного.

Особое развитие теории индустриального общества получили во второй половине XX столетия. Таких теорий несколько, и они как бы с разных сторон характеризуют то общество, которое они называют индустриальным, подчеркивая, что в нем имеет место особый тип социальных связей и их изменений, обусловленных в решающей степени требованиями динамично меняющейся технологии индустриального производства.

Американский экономист и социолог У. Ростоу еще в 1960;е гг. выдвинул концепцию «стадий экономического роста». Он доказывал, что становление современных, промышленно развитых обществ проходит пять стадий, различающихся по уровню и характеру технологии, а соответственно и по характеру социальных структур и отношений. Первая стадия — традиционное общество, в котором господствует сельскохозяйственное производство, социальная структура имеет отчетливо выраженный иерархический характер, власть сосредоточена в руках земельных собственников, наука и техника находятся на доньютоновском уровне. Вторая стадия — формирование переходного общества. Это означает увеличение капиталовложений на душу населения, появление нового типа предприимчивых людей — промышленников, становящихся движущей силой общества, и возникновение централизованного государства. Третья стадия — сдвиг. Это промышленная революция. В условиях Англии — конец XVIII в., Франция и Америка находились на этой стадии в середине XIX в., Россия — в 1890—1914 гг., Китай и Индия — с начала второй половины XX в. Происходит накопление капитала, рост базовых отраслей промышленности. Четвертая стадия — зрелость. Формируется индустриальное общество, доминирует промышленное производство, возникают новые отрасли промышленности, уровень капиталовложений доходит до 20% национального дохода, городское население увеличивается до 60−90%, растет доля квалифицированного и высококвалифицированного труда. Пятая стадия стадия «высокого уровня массового потребления». Доминирующими общественными проблемами становятся проблемы потребления, а не производства, как это было раньше, промышленность концентрируется на производстве товаров массового потребления, резко возрастает значимость сферы услуг.

Французский социолог Р. Арон акцентировал другой аспект социальных изменений в эпоху развитого индустриализма. Он утверждал, что существовавшие в 1950;1960;е гг. развитые капиталистические страны и развитые (в промышленном отношении) социалистические страны являются двумя вариантами «единого индустриального общества». Сама логика развития индустриальной технологии толкает их к определенной конвергенции, т. е. экономическому и социальному сближению. Именно эта логика должна заставить социалистическую систему заимствовать и внедрять у себя элементы капиталистической рыночной системы. В свою очередь буржуазное общество переносит на свою почву элементы государственного регулирования экономики, народнохозяйственного планирования. Эти тенденции к обоюдному сближению определяют и должны определять, согласно Арону, большинство социальных изменений. (Некоторые идеи теории конвергенции в свое время разделял академик А. Д. Сахаров Поддерживал идеи конвергенции и Сорокин.).

Теория Арона была своего рода попыткой предложить вариант выхода из ситуации противостояния и противоборства, в том числе и военного, двух социально-экономических и политических систем. Тем не менее она была очень неоднозначно встречена представителями капиталистического мира и категорически отвергнута марксистами, которые видели в ней попытку обоснования политики поглощения капитализмом социализма.

Идеи зависимости социальных изменений от научно-технических и технологических факторов производства получили наиболее обобщенное выражение в теориях постиндустриального общества, авторами которых выступил ряд западных социологов и экономистов — Д. Белл, А. Турен, 36. Бжезинский и др. Наиболее известны в этом отношении работы американского социолога Белла.

Основная идея теории — последовательная смена в истории трех типов обществ: доиндустриального, индустриального, постиндустриального. В доиндустриальном обществе, утверждает Белл, доминирует сельскохозяйственное производство, а главными социальными институтами являются церковь и армия. В индустриальном преобладает промышленное производство, главным социальным институтом здесь становятся корпорации и фирмы. Постиндустриальное общество коренным образом изменяет социальную структуру: теперь уже доминирующую роль играет производство знаний, а университет — как их производитель и накопитель превращается в главный социальный институт. Новая роль науки и техники определяет изменения в экономике, системе профессиональной занятости и во всей социальной структуре общества. Главными из этих изменений большинство авторов называют следующие: перемещение центра тяжести в экономике от производства товаров к производству услуг; изменения в социальной структуре и стратификации — доминирующее значение для жизнедеятельности общества приобретает не классовое, а профессиональное деление; формирование новой интеллектуальной технологии; введение контроля и планирования технологических изменений. Белл утверждал, что правящую элиту теперь представляет не класс капиталистов, а профессионалы, обладающие высоким уровнем образования. Собственность в прежнем смысле слова теряет свое решающее значение в социальной стратификации, такое значение приобретает уровень знаний и образования. Коренные изменения происходят и в характере социальных конфликтов: доминирующими из них становятся уже не классовые, а конфликты между компетентностью и некомпетентностью.

Таким образом, индустриально-технологические теории фиксируют многие реальные процессы современной действительности, помогают лучше понять и характер современных развитых обществ и характер и направленность осуществляющихся в них социальных изменений. Это относится прежде всего к выяснению социальных различий между так называемыми индустриальными и постиндустриальными обществами, что имеет особое значение при определении перспектив нынешних социальных изменений в России.

Вместе с тем из поля зрения авторов этих теорий выпадают многие другие факторы, являющиеся источниками современных социальных изменений. Вряд ли эти источники надо видеть только в меняющейся технологии производства и игнорировать, скажем, политические, экономические, этнические или морально-религиозные факторы.

Функционалистские теории значительно меньше известны широкому кругу отечественных читателей, они меньше освещались в нашей научной и научно-популярной литературе. Однако ознакомление с основным их содержанием совершенно необходимо.

Структурный функционализм, как известно, получил наибольшее развитие в середине XX в. (См. гл. 1.) Вместе с тем данное направление в западной социологии неоднократно подвергалось критике за то, что его авторами проблемы структуры и функций социальных систем разрабатывались в ущерб проблематике социального развития. Функционалистам, прежде всего Т. Парсонсу, пришлось корректировать общую теорию и дать функционалистское видение процессов эволюции и развития. В чем суть этого видения, рассмотрим на материале работ Парсонса.

Исходя из общих постулатов структурного функционализма, Парсонс строит модель эволюции человеческих обществ. Такая эволюция понимается им прежде всего как процесс усиливающейся структурной и функциональной дифференциации социальных систем, особенно социальных институтов и, следовательно, движение общества от относительно простой структуры к все более сложной. Но при этом всегда, в любом обществе — простом или сложном — сохраняются так называемые эволюционные универсалии, в том числе язык, религия, родственные отношения и технология.

Парсонс выделяет несколько типов досовременных, доиндустриальных обществ. К ним он относит: примитивные общества (племена), живущие за счет охоты и собирательства; более развитые первобытные общества, основу которых составляют скотоводчество и (или) земледелие; промежуточные общества (цивилизованные государства) — Древний Египет, античный мир, Древний Китай, в которых возникает письменность и грамотность.

Наибольший интерес, пожалуй, представляет трактовка Парсонсом того типа общества, которое он называет современным. Такое общество стало формироваться в Европе (в ее «северо-западном углу» — имеются в виду прежде всего Англия, Голландия, Франция) в XVII—XVIII вв. и получило наибольшее развитие к середине XX в. (распространившись во многих странах мира, лидирующее положение среди которых занимают США). Процесс трансформации общества от досовременного к современному называется Парсонсом модернизацией. Для нее характерны три фундаментальных революционных сдвига: промышленная революция, демократическая революция и революция в образовании. Анализируя каждый из них, Парсонс акцентирует внимание прежде всего на социальных последствиях этих сдвигов, т. е. на изменениях в социальной стратификации, социальных институтах, социальном статусе человека, системах ценностей и норм.

Промышленная революция началась в XVII—XVIII вв. в Великобритании. Она означала мощный рост экономической производительности, который повлек за собой колоссальный сдвиг в социальном разделении труда, изменения в социальной структуре, появление новых функциональных механизмов: расширения рыночной системы и соответствующей ему дифференциации в экономическом секторе социальной структуры. Сердцевиной рыночной системы становится промышленность. Рыночные отношения проникают и в сельское хозяйство, товаром становится земля. Но решающим фактором становления рыночной системы является формирование рынков капитала и труда. Структура занятости основывается на рыночных отношениях между «нанятым лицом» и «нанимающей организацией». Развитие капитала Парсонс связывает с распространением и организованностью финансовых рынков, которые достигли кульминации к середине XIX в. Деньги все более «перерастали свою функцию средства обмена и мерила стоимости и превращались в первостепенный контролирующий механизм всего экономического процесса».

Технологические сдвиги, вызвавшие промышленную революцию, — паровой двигатель, электроэнергия, двигатель внутреннего сгорания, машиностроение и т. д., — находятся в тесной взаимозависимости с изменениями в социальной организации производственного процесса. Критическое значение в этом отношении имела дифференциация труда, т. е. выделение социальной функции труда из семейного домашнего хозяйства, а также возрастание трудовой мобильности. Эти перемены глубоко затронули структуру семьи и структуру сельских сообществ. Индустриальное общество становится урбанизированным.

Весьма показательна оценка Парсонсом роли государства в рыночной системе. В процессе промышленной революции государство становится участником рыночной системы. Государство и экономика взаимозависимы. Парсонс доказывает, что «высокоразвитая экономика свободного предпринимательства, если сравнивать ее с более примитивными формами экономической организации, нуждается в более сильной, а не в более ограниченной государственной структуре». И еще: «Недоразвитость системы власти крайне пагубна для экономики, а недоразвитость денежной и рыночной систем крайне вредна для политической организации». Как видим, американский социолог реалистично показывает огромную роль государства в становлении и функционировании рыночной экономики, и мысли эти высказаны за много лет до того, как наши отечественные «неолибералы», пришедшие к власти в начале 1990;х гг., в качестве «последнего слова» науки стали провозглашать принцип невмешательства государства в экономические дела и проводить его в жизнь.

А каково, по Парсонсу, основное содержание демократической революции? В идеологическом отношении это прежде всего победа идей гражданского сообщества (гражданского общества) как такого сообщества, которое включает все население данной страны (например, всех французов) и ликвидирует статус «простых людей» как граждан «второго сорта», равно как и особый статус привилегированных. Знаменитый лозунг Французской революции — «Свобода, Равенство и Братство» как раз воплощал эту новую идею единого сообщества. Идея равенства, в частности, подчеркивала принцип «равенства личных возможностей» и личного достижения ценностно значимых статусов. Обретение статуса или его сохранение в условиях конкуренции могло оцениваться как награда за заметный вклад в деятельность социальной системы.

В проблеме гражданского равенства Парсонс выделяет собственно гражданский, политический и социальный компоненты. Гражданский компонент включает гарантии естественных прав человека, т. е. гарантии жизни, свободы и собственности (что зафиксировано во французской Декларации прав человека и в американском Билле о правах). Политический компонент гражданского равенства касается вопросов демократических выборов, развития представительных институтов. Европейские политические системы выработали принципиально общую конструкцию — всеобщее избирательное право, «один гражданин — один голос», тайное голосование. Социальный компонент, но Парсонсу, является «наиболее фундаментальным», но и менее развитым. Центральным принципом здесь является то, что «члены общества должны иметь не просто формальные, но реальные возможности конкурировать с другими членами, причем с достаточными шансами на успех». Причем «у конкурентной системы (т. е. социальной системы — общества, основывающегося на принципах конкуренции. — Л. М.) должен быть и «нижний порог», определяющий стандарт «благосостояния», на который претендуют все члены общества и который понимается как «право» жить на уровне этого стандарта, а не как «благотворительность» «.