Короткий мир. 
Карл Бош и Фриц Габер – польза и вред их деятельности

За военный период плодородие немецких земель снизилось почти вдвое. По инициативе Боша близ Людвигсхафена была открыта агростанция БАСФ, и еще в 1916 году появилась своя рецептура удобрения в виде смеси аммиачной селитры (74%) и доломита — «Kalkammonsalpeter». Очевидно, за долгие годы в отвале скопилась некондиция — порядка 8000 тонн нитратов и сульфатов аммония. В 1921 году ее взялся реализовать на удобрения подрядчик, и слежавшуюся массу стали дробить взрывным способом. В конце концов, взорвалось все. Была осень, Бош находился в Гейдельберге, в 12 км от Оппау, — БАСФ построила там директорскую виллу. Услышав взрыв, Бош сразу же приехал. Городок: превратился в руины, погибли 560 человек. Бош назначил комиссию и организовал комитет помощи, которые сразу же начали действовать. Руководить восстановлением завода он доверил Крауху. Здоровья Боша не хватило на все перегрузки, и эта катастрофа ввергла его в глубочайшую депрессию. Он исчез на несколько месяцев. Подозревают, тут-то Бош и начал злоупотреблять крепким алкоголем. Позднее он все же найдет силы, чтобы выкарабкаться из душевного кризиса. Химия и техника для него перейдут в разряд хобби. На вилле Бош заведет мастерскую, лаборатории, опытный участок, соберет библиотеку, коллекции насекомых и минералов, создаст даже свою обсерваторию. Встречи, речи, визиты и прочие обязанности руководителя он будет стараться свести к минимуму.

Весной того же 1921 года произошло еще одно трагическое событие. На Лейнаверке Бош набрал штат экспертов, призванных сократить непроизводительную трату рабочего времени, они занялись хронометражем. Это послужило детонатором беспорядков. Тысячи рабочих вышли на баррикады. Среди них были агитаторы коммунистического и анархистского толка, вооруженные группы. Противостояние длилось десять дней. Для наведения порядка пришлось применить артиллерию. Были жертвы: тридцать рабочих и один полицейский. Бош не умел вести диалог с профсоюзами, последовали репрессии и ужесточение режима на заводе. Он был либерален, видимо, ему просто хотелось, чтобы в условиях послевоенной нищеты и неустроенности завод работал слаженно, как часовой механизм. Он отнюдь не стремился к бесчеловечной эксплуатации пролетариата. Чтобы чем-то защитить своих рабочих в условиях чудовищной послевоенной гиперинфляции, БАСФ выпустила свою валюту — «анилиновый доллар», ведь тогда, в 1923 году, один доллар США стоил 4,2 триллиона марок. БАСФ была одной из первых компаний, где появился восьмичасовой рабочий день при пятидневной неделе. Делалось это как будто по инициативе руководства компании, в патерналистическом духе бывшего директора фон Брунка. В конце 1925 года шесть фирм объединились в концерн «ИГ Фарбениндустри», из них самыми крупными были БАСФ, «Байер», «Агфа» и «Хёхст». Концерн возглавил Бош. В том же году БАСФ приобрела патент Фридриха Бергиуса на производство моторного топлива. Этот способ, «бергинизация», состоит в обработке суспензии угля в углеводородном масле водородом при высокой температуре и давлении. Бош увлекся новым делом, столь же грандиозным, как связанный азот. Бергиус в отличие от Габера сам занимался технической реализацией, но она нуждалась в серьезной доработке. Найти инвестиции было невозможно, Германия пребывала в послевоенном кризисе. Для привлечения средств Бош вовлек в проект американцев. Были сделаны первые практические шаги, но, когда выяснилось, что США смогут обеспечить себя нефтью, сотрудничество со «Стандартойл» приостановилось. Новая установка бергинизации была построена в Лейне Сже в 1927 году. В 1931 году Бошу и Бергиусу присудят Нобелевскую премию «за заслуги по введению и развитию методов высокого давления в химии». (Премию следовало бы разделить на троих: ведь В. Н. Ипатьев с 1903 год обстоятельно исследовал гидрогенизацию в автоклаве — «бомбе Ипатьева», о чем было хорошо известно и на Западе)[1].

Ипатьев Владимир Николаевич [9(21).11.1867, Москва, — 29.11.1952, Чикаго], русский химик-органик, академик (1916—36). В 1892 окончил Михайловскую артиллерийскую академию в Петербурге, с 1900 профессор этой же академии. В 1918—1927 работал также в АН СССР, в ВСНХ и в основанном им Научно-исследовательском химическом институте высоких давлений. В 1927 был послан в заграничную командировку, из которой не вернулся. С 1930 работал в США (фирма «Юниверсал ойл продактс компани»), был профессором Нортуэстернского университета (Чикаго). И. изучал действие брома на третичные спирты и открыл новые пути синтеза углеводородов ряда C_nH_2n-2, в частности Изопрена (1897). В 1900 начал исследования в области гетерогенного катализа при высоких давлениях и температурах, причём пользовался изобретённым им оригинальным прибором («бомба Ипатьева»). Эти исследования И. имели большое значение для развития промышленного катализа, в частности гидрогенизации жиров. Занимался алкилированием парафиновых углеводородов непредельными углеводородами с целью получения разветвленных алканов как высокооктановых компонентов моторных топлив. Автор работ — Глинозем как катализатор в органической химии, Л., 1927 (совм. с Н. А. Орловым и А. Д. Петровым); Каталитические реакции при высоких температурах и давлениях, 1900—1933, М.—Л., 1936[4].

В 1919 году Гарбер организовывает свои знаменитые двухнедельные коллоквиумы, которые посещали наиболее выдающиеся ученые того времени, включая Альберта Эйнштейна, Нильса Бора, Отто Варбурга, Отто Мейергофа, Питера Дебая и многих других. Это позволяет Габеру широко разъезжать по различным странам мира, способствуя развитию химии в этих странах и международному сотрудничеству учёных химиков[2].

В 1920 г. он начал исследования по извлечению золота из морской воды, надеясь, что в случае успеха это предприятие позволит Германии рассчитаться по репарациям со странами Антанты. К сожалению, в своих расчётах Габер основывался на непроверенных минеральных анализах сделанных ещё в 19 веке, в которых количество содержания золота в морской воде было сильно завышено. После шести лет работы этот проект закончился неудачей. Тем не менее Гарберу удалось созидать очень точный метод измерения содержания золота в морской воде. Его оказалось в 1000 раз меньше, чем это необходимо для рентабельного производства золота[2].

Несмотря на некоторые неудачи в исследованиях Габера после Первой Мировой Войны, работы Габерa в институте Кайзера Вильгельма привели к значительным успехам в области атомной физики, биологии и химии. Талантливое руководство институтом привело под его крышу наиболее способных химиков со всего мира, в 1929 году 50% работников института и лаборатории составляли иностранные учёные из десятка стран[2].