Фольклор и «Слово о полку Игореве»

Устное народное творчество — источник, из которого «Слово о полку Игореве» черпало язык, образы, сюжеты. Это произведение было близко жителям Древней Руси и остается интересным до сих пор, ведь оно имеет тесную связь с фольклором, а значит, по-настоящему народно.

Многие исследователи занимались вопросом связи фольклора и «Слова о полку Игоревом». Рассмотрим работу Варвары Павловны Адриановой-Перетц «„Слово о полку Игореве“ и русская народная поэзия».

Статья В.П. Адриановой-Перетц «„Слово о полку Игореве“ и русская народная поэзия»

В начале статьи филолог говорит о том, что А. С. Пушкин занимался переводом «Слова». После чего он написал свою обзорную статью, в которой ««Слово о полку Игореве» он расценивал как исключительное явление: «несколько сказок и песен, беспрестанно поновляемых изустным преданием, сохранили полуизглаженные черты народности, и Слово о полку Игореве возвышается уединенным памятником в пустыне нашей словесности».

Критик В. Г. Белинский поставил «Слово о полку Игореве» рядом со «сказочными поэмами Кирши Данилова» и «простонародными песнями», расценивая его как «древнейший памятник русской поэзии в эпическом роде», в котором «еще заметно влияние поэзии языческого быта», «изложение» которого «более историческо-поэтическое, чем сказочное». Ценность «Слова» для Белинского — именно в этой органической связи его с народной поэзией: «Слово — прекрасный, благоухающий цветок славянской народной поэзии, достойный внимания, памяти и уважения»; «со стороны выражения, это — дикий полевой цветок, благоухающий, свежий и яркий».

В «СПИ» не переносились прямые изображенные средства из народной поэзии. Автор, исходя из своего мировоззрения, был чем-то схож с «творцами устного исторического эпоса прежде всего в оценке изображаемых событий», поэтому проявляются черты некоторого совпадения некоторых художественных методов в «Слове» с тем или иным устным жанром. Примером результатом такой схожести является и усвоение автором «устно-поэтической фразеологии», что подлинно подтверждает народную идейную сущность всего произведения.

Варвара Павловна Адриановой-Перетц говорит о том, что «автор „Слова“ настойчиво напоминает о пагубных последствиях, прежде всего для трудового народа, раздоров, открывавших „Полю ворота“: „ретко ратаеве кикахуть, нъ часто врани граяхуть, трупиа себе деляче“, при „крамольном“ Олеге „Гориславличе“, „в княжих крамолах веци человекомь скратишась“; плачут „жены рускыя“, стонут Киев и Чернигов, „тоска разлияся по Руской земли“, „уныша градом забралы, а веселие пониче“, „у Риме кричат под саблями половецкыми“, „погани… емляху дань по беле от двора“. Стонет Русская земля, вспоминая своих „старых“ сильных князей, дружно оборонявших ее от врагов. И Ярославна молит беспощадную природу не только „лелеять“ ее „ладу“ — князя Игоря, но и сохранить его воинов».

Тем самом писатель показывает, что эта забота о простом народе роднит это высокое произведение с устной поэзией трудового народа.

Также Адрианова пишет, что образы в произведении гиперболизированы автором «именно со стороны тех качеств — воинской доблести и политической власти, — которые заставляют и Святослава Киевского и самого автора «Слова» искать у них помощи в обороне Русской земли: «Загородите Полю ворота своими острыми стрелами за землю Рускую, за раны Игоревы», «вступита… в злата стремень за обиду сего времени, за землю Рускую…».

Ярослава Всеволодовича Черниговского описывает так: «бес щитов, с засапожникы кликом плъкы побеждают». Этот «яр тур Всеволод, куда ни поскачет, своим златым шеломом посвечивая, тамо лежат поганыя головы половецкыя», а его куряне «сведоми къмети», «под трубами повити, под шеломы възлелеяни, конець копия въскръмлени», «скачют акы серыи влъци в поле»; это идеальные воины, с самого рождения воспитанные в воинских обычаях, и воинская удача их описывается в преувеличенных очертаниях: половецкими богатствами, отнятыми у бегущего врага, они «начаша мосты мостити по болотам и грязивым местом».

Связь с устным эпосом особенно ясна в отборе эпитетов, характеризующие князей: «храбрый» Мстислав, Святославичи, Ольговичи; «красный» Роман; «храбр и млад» князь; «буй» Роман, Рюрик, Игорь; «сильный и богатый и многовой» Ярослав; «удалые» сыны Глебовы; «свет светлый» Игорь; Мстиславичи «не худа гнезда шестокрилци» Встречаются и постоянные эпитеты: «„красныя д? вы“, „син? мьгл?“, „кровавыя зори“».

Гиперболизируя воинскую доблесть и политическую власть своих героев, «Слово о полку Игореве», подобно народному эпосу, не выходит за границы правдоподобия, не делает людей сверхъестественными существами, не наделяет их ни необычным ростом, ни небывалой физической силой; их идеализированная доблесть, как и у героев народного эпоса, проявляется лишь в моменты схватки с врагом.

Таким образом, гипербола применяется в характеристиках определенной группы героев так же последовательно, как в устном богатырском эпосе и отчасти в волшебных сказках. Но причиной такого совпадения «Слова» с народным эпосом в самом методе отражения действительности является не «влияние» фольклора, не подчинение ему писателя, а то, что этот писатель поставил перед собой задачу примерно такую же как и автор героических песен.

В.П. Адрианова говорит, что «Народность древнерусского исторического повествования, роднящая его с фольклором, рано обнаруживается в характерном изображении русской природы». С этим нельзя не согласится. Уже с начала действия «Слова о полку Игореве» — выступление князей в поход — и до конца, который показывает нам возвращение князя Игоря из плена, изображается на фоне природы. С особым вниманием автор описывает ту степь, где происходит основное сражение русских войск с половцами. По пейзажу можно и определить где русские, где войска «поганых»: русичи идут по «чистому полю», половцы «неготовами дорогами». Пейзаж сопровождает и рассказ о трагической развязке похода, приобретая время от времени символический оттенок: наступает рассвет с кровавыми зорями, черными тучами, которые раскрываются затем как вражеские полчища, идущие действительно с юга — «с моря»; над полями поднимается пыль от многочисленных войск с конями, верблюдами, повозками. И вот картина меняется: «черна земля» покрыта («посеяна») костьми, полита кровью, и от этой реальной картины — прямой переход к символическому изображению народного горя: посев «тугою взыдоша по Руской земли». Именно в этой степи читатель видит и траву, которая «ничить жалощами», и в степных балках, по берегам речек, деревья, которые «с тугою к земли преклонились». Реальной природе автор придал эти лирические краски.

Особенно широко развертывается картина природы, когда «Слово» изображает бегство Игоря из плена, причем эта природа активно помогает беглецу. То зверь (волк) ему поможет, то река, то просто яркое солнце возвещает, что князь вернулся на свою Родину.

Затмение солнца в начале повествования — это своеобразное лирическое вступление, которое готовит читателя к трагическому исходу «смелой затеи молодых князей». Вся природа насторожилась, когда войска двинулись в путь: ночь стонет грозой, будит птиц, волки собрались в оврагах, орлы клекчут, предвидя добычу, лисицы лают.

Мастерство автора «Слова» выразилось в том, что «ничего сказочно-фантастического, нарушающего реалистичность повествования, в этих картинах природы нет, и в то же время самый подбор их элементов таков, что в целом они подчеркивают единство настроения в природе и в жизни человека, что характерно особенно для народной лирики».

Ярко в тексте проявляет себя метафоричность, которая помогает подчеркнуть всю важность происходящих событий.

Метафора тучи — вражеские войска в «СПИ» входит органически в реальную картину природы, переход от которой к метафорическому языку почти не заметен: наступает утро дня битвы — утренний пейзаж естественно продолжает рассказ о том, что «дремлет в поле Ольгово хороброе гнездо», а половцы направляются под прикрытием ночи к «Дону великому»: «Другого дни велми рано кровавые зори свет поведают, чрьныя тучи с моря идут, хотят прикрыти 4 солнца, а в них трепещут синии молнии. Быти грому великому. Итти дождю стрелами с Дона великого». «4 солнца» и «дождь стрелами» — вот что переводит в метафорический план этот пейзаж, начатый автором как описание тревожного восхода солнца в утро битвы. Такой красочной и локоничной метафыоры в устном народном воинском эпосе найти сложно «Наоборот, там обычно напоминание о грозной природе дается в форме отрицательного сравнения, чтобы сразу отделить сопоставление, и сама метафора в общем ходе рассказа не сливается с предшествующим изложением».

Гибель князей в несчастной битве представлена автором в речи бояр киевскому князю Святославу целиком в метафорах этого типа: «Темно бо бе в тъ день: два солнца померкоста, оба багряная стлъпа погасоста, и с нима молодая месяца, Олег и Святослав, тьмою ся поволокоста и в море ся погрузиста… На реце на Каяле тьма свет покрыла…"17. Как видно из приведенных примеров, «метафорическое применение в воинских картинах явлений природы представляет в ««Слове» прямое продолжение его реалистических пейзажей».

Образ сокола-князя, воина, в представлении автора «СПИ» возможный и в языке Бояна, проходит через весь текст произведения. Символическим употреблением образа сокола, притом, как и у Бояна, в отрицательном сравнении, начинается с воспоминания об этом «соловье старого времени». Игра на гуслях, которой Боян сопровождал свои «славы» старым князьям, представлена в «Слове» в виде охоты соколов на лебедей: «Тогда пущашеть 10 соколовь на стадо лебедей; которыи дотечаше, та преди песнь пояше…»; «Боян же, братие, не 10 соколовь на стадо лебедей пущаше, нъ своя вещиа прьсты на живая струны въскладаше; они же сами князем славу рокотаху». Также вспоминая о попытке молодых князей проникнуть в глубь половецких степей, автор восклицает: «О далече зайде сокол, птиць бья, к морю».

Эти метафоры-символы выполняют ту же функцию, что и пейзаж, подчеркивая органическую связь между жизнью человека и окружающей его природы. Все эти метафоры подчеркивают связь между человеком и природой.

Итак, с начала и до конца события в ««Слове о полку Игореве» развертываются на широком фоне природы, конкретной природы Донецких степей, с их растительным и животным миром. Именно эта природа во всей ее реальности и ставится автором в органическую связь с настроениями и поведением героев, когда он — «по фольклорному» показывает ее сочувствующей, помогающей, когда он из мира этой реальной природы берет образы для символического и метафорического выражения своего отношения и к действующим лицам, и к событиям. Реалистическое и метафорическое в картинах природы органически слито, и все вместе составляет неразрывное единство с собственно сюжетной линией повествования. Оттого природа в «Слове» глубоко лирична, пейзаж в его реальном и метафорическом осмыслении представляет не самоцель в художественном языке автора, а средство поэтического выражения авторской оценки, авторского отношения к теме. В этом своеобразие автора рассматриваемого нами произведения «как художника, поставившего себе ту же задачу, какую ставит фольклор, рисуя жизнь человека и природы как единое целое».

Проанализировав статью В.П. Адриановой-Перетц «„Слово о полку Игореве“ и русская народная поэзия», можно сделать вывод:

• 1) многие писатели, критики пытались решить проблему связи фольклора и «Слова»;
• 2) автор «Слова о полку Игореве» не просто брал элементы устного народного творчества, а подстраивал их под свое мировоззрение, даже перерабатывал их;
• 3) «Слово» богато фольклорными образами;
• 4) самыми яркими изобразительно-выразительными приемами является гиперболизация и метафораризация образов и явлений.