Молодые на войне

Молодые на войне.

Если, путь прорубая

отцовским мечом,

ты соленые слезы на ус намотал,

если в жарком бою

испытал, что почем, —

значит нужные книжки ты

в детстве читал.

В.Высоцкий.

О тех, кто Девятого мая шел по Красной Площади на Параде Победы, можно сказать словами Давида Самойлова:

Как это было! Как совпало ;

Война, беда, мечта и юность!

И это все в меня запало И лишь потом во мне очнулось…

Сороковые роковые, Свинцовые, пороховые…

Война гуляет по России, А мы такие молодые!

Тех, кто воевал с фашистами, осталось очень мало в живых. Мой дедушка воевал на Третьем Белорусском фронте. Я помню, как он рассказывал о войне. Память. Связь поколений. Что это значит для меня? Как я это ощущаю? В нашем семейном альбоме есть очень затертая, старая фотография моей бабушки Ани. Эту фотографию, которая была частицей родного дома, всю войну проносил мой дедушка Лаврентий в солдатской гимнастерке. Бабушка Аня рассказывала, как она одна с сыном, моим дядей, пережила трудное время, как работала в госпитале, ждала дедушку Лаврентия. Спасибо им за верность друг другу, потому что благодаря их любви преданности появилась моя мама и я. Вот такая связь, по-моему, существует между теми, кто живет в двухтысячном году, и теми, кто воевал, защищал Родину в сорок первом — в сорок пятом.

Об этом времени, о Великой Отечественной войне, останутся стихи, песни, книги, созданные теми, кто воевал, кто соприкоснулся душой с судьбами солдат.

Одной из центральных тем в мировой литературе была и остается тема молодых на войне. Вот строки из стихотворения Луи Арагона «Вальс девятнадцатилетних»:

Годен для ветра, для грязи, для тьмы.

Годен под пули. Годен для марша.

Годен легендой бродить меж людьми…

Кончена молодость. Но если надо,

Годен любить, умирать, забывать,

В саване сизых дожей истлевая.

Мальчик-солдат, у тебя есть кровать ;

Ров трехметровый, тишь полевая.

Может быть, жизнь это, как ни верти:

«Мама! Я скоро умру, до свиданья!»

Годен по-всякому, годен вполне,

Годен, годен быть на войне.

«Мальчик-солдат» в свои девятнадцать годен для войны. Разве «кончена молодость»? А как же любовь? Об этом рассказывает писатель-фронтовик Виктор Астафьев в повести «Звездопад». Главные герои: медсестра Лида и девятнадцатилетний солдат Миша. Здесь нет картин с фронтовой передовой. Это поэтический рассказ о любви, которая случилась в такое неладное время. «О своей любви мне рассказывать не стыдно. Не потому, что любовь моя была какой-то уж чересчур особенной. Она была обыкновенная, такая, какой ни у кого и никогда не было, да и не будет», — считает солдат. Астафьев еще раз подчеркивает идею, которая присуща всем его произведениям: каждый из нас в этой жизни индивидуален. И любовь, пришедшая не в самые лучшие дни для молодого парня, это его любовь. Она остается до конца дней самым светлым и чистым воспоминанием.

Мудрый взрослый человек из сегодняшнего дня рассматривает себя, парнишку-солдата, и рассказывает нам. Как Миша испугался своей любви, как не сумел за нее постоять. «И война-то вспоминается как далекий затяжной сон, в котором действует незнакомый и в тоже время до боли близкий мне парнишка».

По-детски парню хотелось видеть себя сказочным удалым молодцом: «И если бы я в самом деле был этим сказочным повелителем, я бы велел всем, всем людям в моем царстве выдавать красивую одежду, особенно молодым, особенно тем, кто ее никогда не носил и впервые любит… и если не навсегда, то хоть на день остановил бы войну». И тут же эти мечты перебивают реальность: «но я солдат, нестроевой солдат. И сказки нет больше, сказка кончилась. Не время сейчас для сказок».

Философски осмысляя прошедшее, главный герой признается в своей любви к Родине, которая сродни той любви к девушке: «Я люблю родную страну свою, хоть и не умею сказать об этом, как не умел когда-то и девушке своей сказать о любви».

Астафьев нам рассказал, что в памяти человека остаются навсегда моменты, когда он был «молодым и счастливым». А иначе быть не должно, страшные картины войны уходят в прошлое. И остается человек с его мироощущением: «В яркие ночи, когда по небу хлещет сплошной звездопад, я люблю бывать один в лесу, смотрю, как звезды вспыхивают, кроят, высвечивают небо и улетают куда-то. Говорят, что многие из них давно погасли, погасли еще задолго до того, как мы родились, но свет все еще идет к нам, все еще сияет нам».

Вот таким поэтическим сравнением человеческой памяти и мироздания вселенной заканчивает повесть «Звездопад» Виктор Астафьев.

Годен для войны и другой девятнадцатилетний герой из повести Григорий Бакланова «Навеки-девятнадцатилетние». Молодой лейтенант Владимир Третьяков «годен под пули», «годен для марша». Он, как и его сверстники, прямо со школьной скамьи шагнули на фронт в лейтенантских погонах, с правом отвечать и за себя, и за других без каких-либо скидок на возраст. Как хорошо сказал однажды Александр Твардовский, «выше лейтенантов не поднимались и дальше командиров полка не ходили» и «видели пот и кровь войны на своей гимнастерке». Или как писал в стихотворении Михаил Кульчицкий:

Я раньше думал: лейтенант Звучит «налейте нам»,

И, зная топографию, Он топает по гравию.

Но нет. «Война ж совсем не фейерверк, а просто — трудная работа», где Владимир Третьяков, взводный, первым поднимается в атаку. А самое главное — на его плечах ответственность за исход боя, за жизнь других людей. «Все они вместе и по отдельности каждый отвечали и за страну, и за войну, и за все, что есть на свете и после них будет. Но за то, чтобы привести батарею к сроку, отвечал он один», — пишет Григорий Бакланов.

Органично в настроение повести вплетается любовь главного героя, короткая, как миг, та самая, к которой едва едва могли прикоснутся «нецелованные» лейтенанты. Какой может быть любовь на войне, если «кровать — ров трех метровый, тишь полевая». Вот так уходили из жизни молодые, «недлюбив, не докурив последней папиросы…».

А что остается? «Гаснет звезда, но остается поле притяжения» — эти слова слышит в госпитале Третьяков. Поэтому смерть его не возвращает нас к началу повести: к тем останкам, обнаруженным в засыпанном окопе на берегу Днестра. Смерть как бы вводит героя в кругооборот жизни, в вечно обновляющееся и вечно длящееся бытие: «Когда санинструктор, оставив коней, оглянулась, на том месте, где их обстреляли и он упал, ничего не было. Только подымалось отлетевшее от земли облако взрыва. И строй за строем плыли в небесной выси ослепительно белые облака, окрыленные ветром», — будто поднявшие бессмертную память о них, девятнадцатилетних.

Писатели-фронтовики, ушедшие молодыми на войну выполнили свой гражданский долг. Павел Коган И Михаил Кульчицкий оставили стихотворный портрет своего поколения:

Мы были всякими, любыми,

Не очень умными подчас.

Мы наших девушек любили,

Ревнуя, мучась, горячась…

Мы — мечтатели. Про глаза-озера

Неповторимые мальчишеские бредни.

Мы последние с тобою фантазеры

До тоски, до берега, до смерти.