Проблема Памирской автономии в Таджикистане на рубеже 1980-1990-х годов

Проблема Памирской автономии в Таджикистане на рубеже 1980;1990;х годов

М.М. Худоеров Распад Советского Союза в 1991 г. считается одним из значительных событий прошлого века. Он сопровождался социальными кризисами и потрясениями, которые охватили всё советское пространство. Политические процессы в разных частях СССР имели во многом общую природу и общие особенности в частности, на повестке дня оказались проблемы национального самоопределения, появились и активизировались многочисленные националистические движения, которые требовали пересмотра статусов отдельных этнических групп и их языка, в итоге начался «парад суверенитетов», который так или иначе охватил все союзные республики, автономные республики и области. При всём сходстве и единой основе такого рода кризисов и потрясений в каждом регионе они также имели и свою специфику, развивались по своей особой логике под воздействием множества местных причин и факторов. В результате развал СССР представлял собой цепочку самых разных конфликтов, каждый из которых вносил свою лепту в ход событий.

Горно-Бадахшанская автономная область (ГБАО) включает в себя множество небольших этнических сообществ бартангцев, ваханцев, ишкашимцев, рушанцев, шугнанцев и др.

Все эти этнические группы исповедуют исмаилизм одно из шиитских течений ислама, что существенно отличает их от остального населения Таджикистана, хотя и исповедующего ислам, но относящегося к другой его ветви суннизму, с большими различиями в ритуальной практике и догматике.

Разговаривают эти народы на своих особых древних языках, которые, в отличие от этничность, Памир, Таджикистан, памирские таджикского языка, входят в группу восточноиранских языков.

Несмотря на религиозные, культурные и языковые отличия от таджиков, население ГБАО официально записано «таджиками» и рассматривается властью как «этнографическая группа» в составе таджикской нации, местные языки не имеют официального статуса, а многие выходцы из автономной области действительно легко ассимилируются в таджикскую среду и считают себя «таджиками». В научной литературе по отношении этих народов используются также термины `памирские таджики', `памирцы', `памирские народы' или `припамирские народности'.

На рубеже 1980;1990;х гг., следуя во многом общим тенденциям на советском политическом пространстве, в ГБАО (и в Таджикистане в целом) стало формироваться национальное движение памирцев, в котором активно участвовали неформальные лидеры и чуть позже представители официальной власти ГБАО.

Первоначальные требования, которые имели поддержку среди населения автономной области, были следующими: политические соблюдение права и полномочий автономной области, представление выходцам с Памира дополнительных государственных постов в органах власти Таджикистана; социально-экономические качественное улучшение жизни населения региона, установление местного контроля над природными богатствами, развитие торгово-экономических отношений с соседними государствами; культурные развитие памирских языков и создание культурного центра памирцев в Душанбе, где проживало много выходцев из ГБАО.

Эти требования вытекали из положения, которое сложилось к тому времени на Памире, где образовалось множество нерешённых социальных, экономических и культурных проблем, возникла диспропорция в развитии между ГБАО и остальной частью Таджикской ССР.

В социально-экономическом плане ГБАО считалась самый отсталой частью СССР и Таджикистана, местная экономика дотировалась из Москвы. Все прибыльные предприятия области не платили налоги в местный бюджет, а контроль над ними осуществлялся из Душанбе. Лишение памирских народов статуса «народа» закрыл для них дорогу для полноценного участия в происходящих процессах в стране. В области не было ни изданий, ни радиои телепередач на своих родных языках. Вытеснение языков привело в итоге к вытеснению и носителей этих языков из общественной и культурной жизни Таджикистана.

Надо отметить, что происходящие во второй половине 1980;х гг. перемены в СССР проходили вовсе не безболезненно и сопровождались резким обострением межэтнических отношений, а нередко сопровождались эскалацией этнических конфликтов. Основными факторами для этнического конфликта являются сложившееся социально-экономическое неравенство республик, областей и краев, национально-государственное неравенство народов, культурно-языковая ущемлённость, разрушение экологической среды обитания, конфессиональные противоречия и историческая память.

Особенность памирского случая заключается в том, что сами памирцы были официально записаны «таджиками», поэтому этнический конфликт в регионе развивался в виде этнорегионального (с элементами этноконфессионального) противостояния.

Политическая элита Таджикистана в свою очередь также восприняла демократизацию как возможность реализовать свое право на самоопределение в полном объеме. Одним из вопросов, который её задевал, было существование ГБАО. Таджикское руководство за весь период Советской власти всегда вело целенаправленную политику на «таджикизацию» памирского населения, однако статус автономии оно не могло изменить без разрешения Москвы. Ослабление Центра стало для Душанбе удобным моментом для требования ликвидации автономии и выравнивания статуса Памира с другими областями и регионами республики.

В апреле 1991 г. Президиум Совета народных депутатов ГБАО вынес на рассмотрение Верховного Совета Таджикистана проект конституционного закона «О ГБАО», который предусматривал существенное расширение полномочий области в политической, экономической и социально-культурной сферах. В начале текста впервые недвусмысленно отмечались особенности региона, послужившие основой к получению статуса автономной области к ним были отнесены бытование в регионе памирских языков, экономическое и духовное своеобразие Памира.

Проект отражал общие процессы, которые происходили в 1990;1991 гг. в СССР: бывшие автономные республики провозглашали себя союзными, автономные области автономными республиками. На этом фоне проект конституционного закона ГБАО, хотя и находился общем русле национальной суверенизации, имел, скорее, умеренный характер и даже не требовал превращения в республику.

Помимо давления через официальные структуры, сторонники повышения статуса ГБАО предпринимали попытки организации негосударственного общественного движения памирцев. В 1991 г. в Душанбе была организована организация «Лаъли Бадахшон» (Бадахшанский рубин). Костяком организации были студенты высших учебных заведений столицы и молодежь Памира, живущая в таджикской столице. Основная цель и задача «Лаъли Бадахшон» заключалась в активном содействии в развитии политического мышления, уровня экономики, культуры и образования народов Бадахшана.

В Душанбе была создана ещё одна организация памирцев «Носири Хусрав», которая, согласно своей программе, занималась исключительно религиозными проблемами.

Одним из требований национального движения памирцев был вопрос о памирских языках. Язык в процессе политических перемен и межэтнических отношений может послужить эффективным инструментом этнической мобилизации. В конце 1980;х гг. имел место процесс этнической мобилизации, в котором вопрос о статусе и о символической роли языков играл одну из ключевых ролей. Развал Советского Союза, как отмечает М. Н. Губогло, начался с «мобилизованного лингвицизма», благодаря которому языки титульных национальностей были возведены в статус государственных языков.

Такое отношение объясняет, почему именно вопросы языка оказались в центре внимания в конце 1980;х гг.

Вопрос о памирских языках приобрёл легитимные основания, в том числе и потому, что в конце 1980;х гг. все союзные и автономные республики СССР подняли аналогичную тему, добиваясь по схожим основаниям новых прав и привилегий. В 1989 г. в Таджикской ССР был принят «Закон о языке», где в статье 3 было сказано, что «Таджикская ССР создает условия для свободного развития и использования горно-бадахшанских (памирских) языков и сохранения ягнобского языка. Горно-Бадахшанская автономная область самостоятельно решает вопросы функционирования местных языков».

За несколько лет в 1989;1992 гг., несмотря на непрекращающиеся дискуссии по поводу отношения к проблеме памирских языков, процесс их публичного использования, создания признанных алфавитов, разработки методик обучения продвинулся очень далеко. Символическое и политическое значение памирских языков, безусловно, возросло, что привело и к расширению его социальных и коммуникативных функций.

В это время у жителей региона росло осознание себя в качестве отдельной общности со своими особенностями. Правда, эти настроения так и не оформились в ясное и недвусмысленное провозглашение отдельного «памирского народа» (или народов) с полным противопоставлением себя таджикской нации, что не даёт нам права назвать данное движение полноценно национальным. Лидеры движения, возможно, двигались к такой цели, но ближайшая их задача состояла в укреплении своих политических позиций. Кульминацией этого этапа стало принятие в апреле 1992 г. Декларации об образовании Автономной республики Бадахашан.

• 3 декабря 1991 г. в г. Хороге административном центре ГБАО состоялся несанкционированный митинг, участники которого выдвинули политические требования, в частности переход от автономной области к автономной республики.
• 9 декабря внеочередная сессия областного Совета народных депутатов ГБАО приняла решение о преобразовании Горно-Бадахшанской автономной области в Автономную республику Бадахшан (АРБ) в составе республики Таджикистан. Руководство области обратилась к Верховному совету Республики Таджикистан с просьбой включить данный вопрос в повестку очередной сессии и утвердить решение областного Совета.

Данное решение и обращение были крайне негативно встречены в Душанбе.

Памирская власть решила не дожидаться, когда парламент страны вновь вернётся к поставленной проблеме, и начала действовать самостоятельно. 9−10 сессия облсовета приняла Декларация о преобразовании ГБАО в автономную республику Бадахшан в составе Таджикистана. 6 мая текст Декларации был опубликована в газете «Бадахшан».

Несмотря на некоторые довольно радикальные формулировки Декларации и проекта Конституции, власти ГБАО/АРБ в целом были настроены на примирительный диалог с Душанбе. Этим объясняется противоречивый характер подготовленных документов ни в том, ни в другом не ставилась под сомнение принадлежность населения ГБАО/АРБ к «таджикской нации», таджикский язык провозглашался государственным и довольно двусмысленно употреблялись понятия `народы Бадахшана' и `народ Бадахшана'. Тем не менее, сам факт принятия Декларации руководство Таджикистана сочло явным признаком сепаратизма и отказалось её обсуждать.

С конца 1992 г. национальное движение памирцев пошло на спад, что было связано с резким ухудшением социальноэкономических условий жизни и развернувшейся в Таджикистане гражданской войной.

В самом начале противостояния в Таджикистане памирцы выступали на стороне критиков правящего режима и рассматривались как союзники оппозиции. Однако в действительности положение Памира было особым. Представители из этого региона не стремились, в отличие от «северян» и «южан», к полному контролю над Душанбе и Таджикистаном и, скорее, были озабочены правами своей автономии и культурными правами выходцев из неё. К тому же по мере того, как в оппозиции на первые роли выходили исламские (суннитские) деятели, возрастали противоречия по религиозному принципу.

В ходе гражданской войны памирцы проиграли политическую борьбу своим оппонентам, в результате которой они подвергались истреблению и преследованию по региональным и конфессиональным признакам. Самопровозглашенная Автономная республика Бадахшан формально существовала до ноября 1994 г.

В этом году на всенародном референдуме была принята новая Конституция Республики Таджикистан. Тогда же состоялись выборы президента, на которых развернулась борьба между прежними союзниками северянином А. Абдулложоновым и кулябцем Э. Рахмоновым. Последний был объявлен победителем, а А. Абдулладжанов и его сторонники подверглись преследованиям. Выходцы из Куляба сосредоточили в своих руках основные политические, военные и экономические рычаги управления. Тем не менее, Э. Рахмонов попытался сохранить некий баланс региональный интересов. Пост премьер-министра за собой сохранили ходженцы (ленинабадцы), должность спикера парламента была закреплена за выходцами из оппозиционного Каратегина (Гарма). Памирцы не участвовали в распределении власти и собственности, им в политической иерархии достались двухразрядные и трехразрядные должности, они были устранены из ключевых политических и экономических сфер.

С 1995;1997 гг. в ГБАО начался этап стабилизации политического и экономического положения и укрепления контроля со стороны Душанбе. Правовые основы отношений между Центром и ГБАО были заложены в новой Конституции Республики Таджикистан 1994 г. и в Конституционном законе «О ГБАО», принятом в 1995 г., которые стали реализовываться в полном объёме после окончания гражданской войны.

В его преамбуле и 1-й статье 1-й главы говорится, что «Горно-Бадахшанская автономная область, являясь составной и неделимой частью Республики Таджикистан, обладает особыми географическими условиями, уникальными культурными, духовными и языковыми ценностями». Таким образом, власть в Душанбе официально и законодательно признала своеобразие памирской культуры, но сделала это в такой форме, которая бы не допускала однозначной интерпретации памирцев как нетаджиков. Большинство статей закона отсылается к другим конституционным законам, в которых регулируются основные вопросы организации власти в Таджикистане в целом. В них ГБАО, как правило, упоминается отдельной строкой или абзацем, но по сути дела никаких особых полномочий за органами власти автономии не закрепляется. Председатель ГБАО, как и все остальные главы областей, назначаются Президентом Республики Таджикистана, в полномочия центральных органов власти входят и все остальные вопросы. Формально за ГБАО было сохранено название «автономии», но фактически она была лишена какихлибо реальных рычагов самостоятельности.

Таким образом, движение памирцев, так и не сформировавшись окончательно как национальное, сошло на нет. Часть местных лидеров и населения, так или иначе, вписалась в сложившуюся политическую и экономическую систему, другие вынуждены были отказаться от публичного озвучивания прежних идей, опасаясь преследований, значительное же число активных памирцев решило связать свою дальнейшую судьбу с миграцией за пределы Памира и Таджикистана. Нынешний статус автономии с урезанными полномочиями носит формальный характер и во многом повторяет противоречивое положение области в составе Таджикской ССР.

Примечания

бадахшан горный автономный республика.

• 1. Дафтари, Ф. Краткая история исмаилизма. М., 2003.
• 2. Пахалина, Т. Н. Памирские языки. М., 1969.
• 3. Ямсков, А. Этнический конфликт: проблемы дефиниции и типологии // Идентичность и конфликт в постсоветских государствах. М., 1997. С. 215−216.
• 4. Проект Конституционного Закона «О ГорноБадахшанской автономной области» // Бадахшони Совети. 1991. 6−9 апр. (на тадж. яз.).
• 5. Рукопись программы объединения «Лаъли Бадахшон» (на тадж. яз.).
• 6. Губогло, М. Н. Языки этнической мобилизации. М., 1998. С. 14.
• 7. Закон Таджикской Советской Социалистической Республики о языке Таджикской СССР // Комсомолец Таджикистана. 1989. 2 авг.
• 8. Бадахшони Совети. 1991. 11 дек. (на. тадж. яз.).
• 9. Бадахшан. 1992. 6 мая (на тадж. яз.).
• 10. Рахимов, Р. Р. Таджикистан: (Трудный путь возвращение политического ислама) // Курьер Петровской Кунсткамеры. СПб., 1995. С. 151.
• 11. Конституционный Закон «О Горно-Бадахшанской Автономной Области» // Ахбори Маджлиси Оли Республики Таджикистан. Душанбе, 1995. № 21. С. 247−248.