Научная фантастика в сборнике новелл «Жестокие рассказы» О. Вилье де Лиль-Адана

Начавшееся в середине XIX века интенсивное развитие естественных наук оказало влияние на литературные концепции многих писателей. Как и Гюстав Флобер, Огюст Вилье де Лиль-Адан восставал против подчинения науки корысти, наживе. Но если Гюстав Флобер видел порок современности в отсутствии всякой системы, в недоверии к знанию, писатель сам испытывал это недоверие, главным образом к возможным результатам использования научных достижений.

В своем творчестве Огюст Вилье де Лиль-Адан соединил то, что казалось несоединимым — раскрепощенное воображение поэта-романтика и дотошную скрупулезность аналитика. Именно это позволило писателю создать новеллы в жанре научной фантастики, введя науку в художественное произведение.

К научно-фантастическим новеллам Огюста Вилье де Лиль-Адана относят такие, как «Лечение по методу доктора Тристана», «Машина Славы», «Аппарат для химического анализа последнего вздоха», «Реклама на небесах», в которых писатель обращается к науке современного ему мира. Используя чрезвычайно большую изобретательность, фантазию и обычное мастерство стиля, автор изображает сумеречные и патологические состояния сознания современного ему общества.

Наука для Огюста Вилье де Лиль-Адана — лишь средство проявления непостижимого, помогающее придать этому непостижимому большую долю вероятности благодаря использованию точных географических данных, химических рецептов. Наука в новеллах данного сборника играет декоративную роль, поскольку писатель стремится лишь к наукообразности и мистифицированию читателя, причем в научно-фантастических рассказах развертывается все та же тема неизбежной гибели героев, в первую очередь, моральной.

Огюст Вилье де Лиль-Адан смешивает науку и фантастику в своих новеллах. Мишенью сатиры в ряде новелл становится медицина и ее бездушные служители. В новелле «Лечение по методу доктора Тристана» автор дополнительно заостряет сатиру: Шавассю — преступный шарлатан, готовый ради «науки» не только попрать естественные человеческие чувства, но и совершить преступление. Здесь сатирик также заостряет внимание на понятии того самого здравого смысла: «Метод доктора Шавассю вполне рационален; его девиз — „Всё для Здравого Смысла и посредством Здравого Смысла“… Этот Князь Науки в случае необходимости не даст больному различить даже голос своей совести» Le traitement du D' Chavassus est tout rationnel; sa devise est: «Tout pour le Bon-Sens et par le Bon-Sens!»… Ce prince du savoir empecherait un malade de distinguer jusqu’а la voix de sa conscience, au besoin [5, p. 297]. [4, с. 136]. Подчеркнутая дегуманизация данной эпохи и культуры задает ещё больший остросатирический настрой новеллы.

Шарлатан использовал для оглушения пациентов выхолощенное слово «ЧЕЛОВЕЧЕСТВО», «и вовсе не потому, что для него в том сочетании звуков содержится какой-либо смысл! Наоборот! … доктор приписывает этому слову магические свойства и считает, что, усыпляя, выхолащивая и заклеивая таким образом ваши мозги, он на три четверти обеспечивает выздоровление» …non point que ce vocable reprйsente, а son esprit, un sens quelconque ! Au contraire! …il lui attribue des vertus magiques et il prйtend que, lorsqu’il a bien endormi, chвtrй et engluй le cervelet d’un malade avec ce mot-lа, la guйrison est aux trois quarts obtenue [5, p. 299]. [4, с. 137]. Но какое именно выздоровление происходит с личностью и от чего лечит «изумительнейший врач, д-р Т. Шавассю»? Любовь к своему благополучию внушает презрение ко всем обидам. «Отныне и десяти тысячам пощечин не возмутить вас… вы СВОБОДНЫ… Вы ощущаете, как Здравый Смысл живительным бальзамом наполняет все ваше существо. Вашему равнодушию… нет пределов» …vous voici, dйsormais, a l’йpreuve de dix mille claques… vous кtes LIBRE… Vous sentez le Bon-sens couler, comme un baume, dans tout votre кtre. Votre indiffйrence… ne connaоt plus de frontiиres [5, p. 300−301]. [4, с. 137−138]. В этой новелле Огюст Вилье де Лиль-Адан раскрывает ложное понятие «свободы» — как всепоглощающего эгоистического интереса к «своему самочувствию и своим удобствам».

Обращаясь к научной фантастике для сатирических целей, Огюст Вилье де Лиль-Адан обособляется от общефантастической традиции: он «рисует реальный мир, преображаемый наукой (к худу или к добру) и по-новому открывающийся взгляду исследователя. Писатель создает в своих научно-фантастических новеллах новую модель общества, используя при этом описание различных проектов кошмарного общественного устройства» [27, с.72]. Огюст Вилье де Лиль-Адан «не стремится раскрыть загадки истории, а пытается нарисовать некое общество, управляемое незримой властью» [28, с.124], которая в свою очередь представлена самыми невероятными научно-фантастическими изобретениях: от машины славы, при воздействии которой глаза зрителя видят одно, а разум понимает другое, «даже самый равнодушный зритель, слыша, что творится вокруг, легко заражается общим воодушевлением» Le spectateur, donc, si froid qu’il puisse кtre, en entendant ce qui se passe autour de lui, se laisse bien facilement enlever par l’enthousiasme gйnйral [5, p. 76]. [4, с.41] до аппарата, способного сделать анализ последнего вздоха. На создание новеллы «Аппарат для химического анализа последнего вздоха» оказало влияние творчество поэта Шарля Кро, автора научно-фантастических произведений, в частности рассказа ««Наука любви», в которой описывается аппарат для исследования чувства любви. Сатира данной новеллы заострена именно на морально-духовном состоянии современного писателю общества, Огюст Вилье де Лиль-Адан вновь поднимает вопрос здравого смысла: «…долой бесплодную, вредную и зачастую преувеличенную сентиментальность, которой не верят даже прохожие, по привычке снимающие шляпы перед похоронными дорогами. …Проявите во имя Земли хоть немного здравого смысла и чистосердечия!» Donc, plus de fausse pudeur ni de sensibleria de mauvais aloi. Plus de sentimentalitйs stйriles, dommageables, le plus souvent exagйrйes, et dont ne sont mкme plus dupes les passants — aux coups de chapeaux convenus devant les corbillards. Au nom de la Terre, un peu de bon sens et de sincйritй! [5, p. 202]. [4, с.103].

В новелле Огюст Вилье де Лиль-Адан «восстает против плоского утилитаризма, при котором общество игнорирует духовную сторону человека» [29, с.225]. Писатель подчеркивает никчемность и ненужность привычных и нормальных чувств, в данном случае чувств детей при потере родителей. Сатира Огюста Вилье де Лиль-Адана наоборот высмеивает отсутствие всяких чувств, а также долговременную подготовку к трагическому событию. «Каким утешением служит теперь для родителей, лежащих на смертном одре, сознание, что их нежным отпрыскам — слишком любимым! — не придется терять времени (время — деньги!) на никчемные выделения слезных желез и на нелепые жесты, которые почти всегда вызывает неожиданная смерть!.. Сколько неудобств можно будет избежать при ежедневном употреблении этого предупредительного средства» Au lit de mort, maintenant, quelle consolation pom^ les parents de songer que ces doux кtres — trop aimйs! — ne perdront plus le temps — le temps, qui est do l’argent! — en flux inutiles des glandes lacrymales et en ces gestes saugrenus qu’entraоnent, presque toujours, les dйcиs inopinйs… Que d’inconvйnients йvitйs par l’emploi quotidien de ce prйservatif! [5, р. 206]. [4, с. 102].

Огюст Вилье де Лиль-Адан избегает «драматической концентрации, которая не свойственна фантастическим новеллам, поскольку они изображают процесс, а не „случай“, сближаясь в этом со сказкой» [30, с. 246].

Писатель создает в фантастической новелле внешние обстоятельства, которые служат либо условием, либо следствием выборов. Жанр фантастической новеллы оказался для писателя идеальной формой для отображения диалектически организованного процесса познания. По сравнению с древними образцами, ориентированными в конечном итоге на успешную социализацию индивида, романтическая мифология обращена вовнутрь, ее основу образует самоидентификация личности.