Сензорная афазия. 
Механизм порождения речи по данным афазиологии

Синдром сензорной афазии возникает при поражении задней трети верхне-височной извилины. Механизм этого вида афазии в некоторых отношениях близок механизму акустико-мнестической афазии. (Ср. с динамической (синтаксической) афазией, которая близка эфферентной моторной афазии). Тонкие нарушения акустического гнозиса, наблюдающиеся у акустико-мнестических афазиков только в усложненных условиях, при сензорной афазии проявляются весьма отчетливо, выражаясь в распаде фонематического слуха.

Нарушение фонематическато слуха в первую очередь сказывается в импрессивной речи, вызывая нарушения понимания и явления «отчуждения» смысла слов, когда больной может повторить (имитировать) произнесенное кем-нибудь слово, но не может понять его значения. В тяжелых случаях больные с сензорной афазией воспринимают чужую речь как нечленораздельной шум, в легких случаях их затрудняет только распознавание «оппозиционных» фонем (б-п, м-м' и т. п.).

Экспрессивная речь больных страдает сравнительно меньше. В легких случаях у больного имеются лишь затруднения в нахождении слов и отдельные ошибки и их произношении (литеральные парафазии). В более грубых случаях речь больных становится неразборчивой и превращается в «словесный салат». Но даже при такой выраженности афазических расстройств некоторые привычные слова, произнесение которых не требует специального звукового анализа и которые давно стали упроченными речедвигательными стереотипами, проговариваются больными безошибочно. Примером таких штампов могут служить следующие слова: «ну вот…», «как бы сказать…».

Следовательно, в механизме порождения речи звуковой анализ также принимает участие, его нарушения могут влиять как и на выбор слов («поиски» слова, вербальные парафазии), так и на набор звуков (литеральные парафазии). Это говорит о том, что в процессе порождения речи имеется звено, осуществляющее слуховой контроль за выбором слов и звуков.

Включив его в набор звеньев порождения речи, мы можем подвести итог, поскольку нами рассмотрены все виды афазий, выделяемые А. Р. Лурия. Для наглядности приведем таблицу, показывающую соотношение видов афазий и звеньев порождения речи.

Таблица 1. Нарушение звеньев порождения речи при различных формах афазии.

Итак, в результате рассмотрения нарушений речи при различных формах афазии мы выделили семь звеньев по рождения речи. Попытаемся теперь установить, какое место занимает каждое звено в процессе порождения речи.

Очевидно, порождение речи начинается с внутренней динамической схемы высказывания или, иными словами, с замысла высказывания во внутренней речи. Этот замысел является сокращенным внутреннеречевым эквивалентом будущей внешней речи. От внешней речи он отличается грамматической неоформленностью, особым семантическим строем и редуцированием звуковой формы. Эти особенности внутренней речи были выделены Л. С. Выготским, но они вытекают и из нашего материала. Здесь можно использовать следующее рассуждение: если внутренняя речь грамматически не оформлена, то, следовательно, для ее превращения в речь внешнюю необходимо грамматическое структурирование. И, наоборот, если существует механизм грамматического структурирования, то значит, внутренняя речь грамматически не оформлена. Анализируя формы афазии, мы выделили, кроме грамматического структурирования, еще механизм выбора слов по их значению и сложный многоступенчатый процесс нахождения полной звуковой формы слова. Следовательно, действительно внутреннеречевому замыслу присущ особый семантический строй, грамматическая неоформленность и сокращенность звуковой стороны.

Каким образом происходит развертывание внутреннего замысла высказывания? Мы можем предположить, что за созданием внутреннеречевой схемы высказывания идет выбор слов.

Но прежде чем говорить о том, каким образом происходит отбор семантических единиц, мы должны попытаться ответить на вопрос, что является носителем значения будущего высказывания до момента нахождения слов. Разумеется, мы не можем предположить, что возможно существование «чистых» значений, не имеющих материальной опоры, материального выражения. Точно так же мы должны отвергнуть точку зрения отдельных исследователей и интерпретаторов афазии, которые предполагают, что значение (или понятие) имеет свой собственный анатомо-физиологический субстрат и лишь ассоциативно связано со словом. Сторонники этой точки зрения непосредственно привязывают понятие, то есть идеальное явление, к определенным структурам мозга (см., например, «ганглиозный эквивалент понятия» у Робертса и Пенфильда). Таким образом, актуализация понятия считается такой же функцией определенных элементов головного мозга, как выделение инсулина поджелудочной железой. Совершенно понятно, что такое вульгарно-материалистическое толкование неприемлемо. Значение слова (так же как и понятие в узком, терминологическом смысле) возникает и функционирует в «общественно-определенной деятельности» человека и существует как способность воссоздать соответствующий объект, опираясь на слово, которое является «жилплощадью» инобытия этого объекта, телом идеального образа. Без материального знака не может существовать значение. Но только ли слово может быть «телом» значения? Вслед за Л. С. Выготским и Н. И. Жинкиным мы предполагаем, что внутреннюю речь обслуживает особый код. Вероятно, код этот смешанный, его единицами являются не только слова, имеющие во внутренней речи не объективное значение, а субъективный смысл (идея Л.С. Выготского); но и схематичные представления (идея Н.И. Жинкина).

Приняв гипотезу о специальном коде внутренней речи в качестве предположения, не противоречащего данным афазии, мы можем перейти к вопросу о том, как осуществляется перевод этого кода на семантические единицы внешнего языка, то есть к вопросу о том, как происходит выбор слова. Данные афазиологии позволяют выделить два этапа нахождения слов: выбор слов по значению и отыскание полной формы слова.

Наличие этих двух операций вновь вызывает сомнение: перед нами вроде бы снова факт разобщения значения и слова. Чтобы объяснить наличие двух этапов в нахождении слова, необходимо допустить, что знаком — носителем словесных значений в человеческом мозге — являются свернутые формы слов, полные формы которых еще необходимо найти. Согласно этому предположению, на первом этапе происходит перевод субъективных смыслов замысла высказывания, выраженных внутреннеречевым кодом, в семантические единицы определенного языка, для чего отыскивается слово с нужным значением в соответствующей лексической группе (парадигме), точнее, не слово, а его свернутая форма; на втором этапе находится полная звуковая форма слова.

С точки зрения этой гипотезы становится понятным тот общеизвестный факт, что подсказка хорошо помогает семантическому афазику и плохо акустико-мнестическому. У больного с семантической афазией нарушен первый этап выбора слов: поиск опорных звуков. Нахождение опорных звуков с помощью подсказки ведет к мгновенной экфории слова, поскольку переход от опорных звуков к полной форме не нарушен. У акустико-мнестического афазика, видимо наоборот, страдает второе звено, поэтому подсказка, дающая лишь опорные звуки, не помогает.

Косвенным доказательством данного предположения могут служить и наблюдения за способами поиска слов. Существуют два пути такого поиска. Первому этапу соответствует поиск слов на основе определенного образа (ср. припоминание «лошадиной» фамилии в рассказе А.П. Чехова), второму — поиск слов на основе опорных звуков (свернутой звуковой формы), когда перебираются слова, близкие по звучанию.

Два этапа выбора слов соотносятся с двумя видами парадигматических связей слова: по значению и по звучанию. Многочисленные ассоциативные эксперименты отчетливо показывают наличие обоих видов связи при большей активности связей по значению.

Кроме того, высказанная нами гипотеза хорошо объясняет относительную свободу слова и значения или, иными словами, «лексемы» и «понятия», о которой пишет в этом сборнике Е. Верещагин.

Мы не знаем, следует ли оба этапа нахождения слов непосредственно друг за другом или они разделяются грамматическим структурированием предложений. Если принять второй вариант, то тогда за созданием замысла высказывания, выраженного особым кодом внутренней речи, идет выбор слов, то есть осуществляется перевод кода внутренней речи на единицы определенного языка, представленные свернутыми (опорными) формами слов. Затем следует грамматическое структурирование предложения, после чего становится возможным нахождение полных грамматически оформленных форм слов.

За нахождением полной звуковой формы слова, видимо, идет создание или поиск кинетической программы высказывания. Как показывают данные афазии и исследования фонетистов-физиологов, эта программа является слоговой. В процессе её реализации первостепенное значение имеет кинестетический анализ, при помощи которого осуществляется точное нахождение артикулем. В контроле за произнесением звуков принимает участие не только кинестетический, но и слуховой анализатор. (См. табл. 2).

Таблица 2. Механизм порождения речи.

В процессе порождения речи выделяются два вида операций. К первому виду относится составление схем предложения разной степени конкретности: создание внутреннеречевого замысла, грамматическое структурирование и составление послоговой кинетической схемы высказывания (левый столбец табл. 2). Эти операции создают остов, костяк, программу последующей деятельности и представляют собой комбинирование элементов, связанных отношением смежности, в последовательный (сукцессивный) комплекс.

Операции второго вида обогащают, конкретизируют схему. Сюда относится нахождение слов и звуков (правый столбец таблицы 2). Эти операции представляют собой выбор элементов, связанных отношением сходства и составляющих симультанное целое.

Таким образом, комбинирование смежных элементов производится на основе сукцессивного синтеза, а выбор сходных элементов — на основе симультанного синтеза. Тем самым два выделенных лингвистами вида связи языковых элементов соотносятся с двумя видами синтетической деятельности коры человеческого мозга и, следовательно, дихотомии комбинирования-выбора, смежности-сходства, сукцессивности-симультанности совпадают.

Нарушения операций первого вида вызывают нарушения преимущественно экспрессивной речи, нарушения операций второго вида вызывают и импрессивные, и экспрессивные нарушения. Так, например, афферентная моторная афазия, являясь нарушением экспрессивной речи, вызывается дефектом выбора артикулем. Таким образом, перечисленные выше дихотомии не совпадают с дихотомией экспрессивных-импрессивных нарушений речи.

Этот вывод противоречит точке зрения Р. Якобсона, согласно которой дихотомии комбинирования-выбора, смежности-сходства совпадают с дихотомией кодирования-декодирования (экспрессивных-импрессивных нарушений речи) и отличаются от дихотомии сукцессивности-симультанности. Не останавливаясь на этом подробнее, дадим лишь сравнительную таблицу распределения афазий согласно обеим точкам зрения.

Таблица 3.