Семиотические аспекты страсти как дискурсивного феномена

Семиотические аспекты страсти как дискурсивного феномена

В данной статье семиотика феномена страсти рассматривается в широком смысле, как одновременный анализ языкового и аффективного аспектов человеческой деятельности, т. к. страсть проявляется как дискурсивный феномен в различных и самых неожиданных сферах человеческой общественной и индивидуальной деятельности человека, в области его физических и индивидуальных проявлений. Поводом для написания данной статьи послужил перевод на русский язык книги известных французских семиологов А. Ж. Греймаса и Ж. Фонтания «Семиотика страстей», где на основе двух фундаметальных человеческих страстей — скупости и ревности — убедительно показано на основе литературных примеров (от Шекспира до Пруста), как страсти влияют на построение высказывания, и как чувственный опыт превращается в эффект дискурса [1].

Мир аффектов и страстей — это мир модальностей, синтаксис которого представляет собой особый интерес для исследования, так как требуется выход за пределы системы и вторжение в чужую противоречивую область, в до-когнитивный мир, управляемый чувствами, где страсти — это просто валентности, зоны притяжения или отталкивания, где «состояния души» обнаруживают различные, неожиданные конфигурации и обнаруживаются там, где их трудно или почти невозможно представить в индивидуальном опыте.

Одной из центральных проблем культурного и художественного творчества является механизм символического выражения страсти как сущностной силы человека. Под страстью понимается сильно выраженное эмоциональное состояние человека, которое характеризуется крайней степенью взволнованности, одержимости, исступленным до болезненности возбуждением чувств из-за безумной увлеченности, устремленности к цели своего огромного желания.

Мир уникальной страсти, уникальной по своему по развертыванию дискурсивности и отличающийся особым семиотическим стилем в современной литературе можно проследить в романе П. Зюскинда «Парфюмер. История одного убийцы» (перевод Э.В. Венгеровой). Patrik Suskind «Das Parfum. Die Geschichte eines Morders». В тексте оригинала заголовок выражен словом «das Parfum», которое пришло в немецкий язык из французского языка и означает спиртовой раствор, в котором разведены ароматные вещества; жидкость с интенсивным ароматом. Parfum — alkoholische Flussigkeit, in der Duftstoffe gelost sind; Flussigkeit mit intensivem, lang anhaltendem Geruch (als Kosmetikartikel).

Содержание индивидуально-авторского концепта «запах-страсть» включает в себя понятийную, образную, ценностную, ассоциативную и символическую составляющие и характеризуется динамичностью структуры, постоянным расширением ассоциативных взаимосвязей и смыслов, описанием разветвлений значения в дискурсе через нарративность, моделирование нарративности через конкретную историю возникновения страсти и ее дискурсивизацию в художественном тексте.

Патрику Зюскинду впервые удалось в романе «Парфюмер. История одного убийцы» в художественной форме представить ту сферу человеческого бытия, которая в принципе не поддается вербализации — сферу запахов. Этот роман характеризуется уникальным проникновением вглубь феномена запаха как страсти.

Концепт «запах» обладает универсальными признаками, характеризующими любой запах: «ольфакторность» или «одоричность», т. е. способность быть воспринятым с помощью органов обоняния; способность порождать обонятельные ощущения у человека или животного; принадлежность к свойствам определенных предметов; диффузность. Ядерными составляющими концепта «запах» являются лексические единицы «Geruch» и «Duft». Страсть появляется в дискурсе как своеобразный носитель смысла, который проявляется как двусмысленный запах, не поддающийся определению и переходящий от одной метафоры к другой.

Весь текст романа «Парфюмер. История одного убийцы» представляет собой сокровищницу обонятельных образов: растения и цветы, охота, животное чутье, тела, запахи тела, воспоминания, массовая оргия, и, разумеется, парфюмерия — все это входит в семантическое поле запаха, в котором развивается и усиливается страсть к все новым и более сложным для обоняния запахам, которые создаются парфюмером на основе человеческой плоти для порабощения людей. Сама страсть в центре поля «запах» базируется на основе различных конфигураций и количественных соотношений, на основе различной аксиологичности объектов и субъектов страсти. Охваченный страстью субъект все больше погружается в свою систему ценностей, где доминирует независмость для завоевания власти над людьми. На «службе» у страсти полусимволические системы образов, при этом проблема количественных отношений является, согласно семиотической теории, составляющей страсти. Чем больше запахов, тем сильнее страсть, которая развивается и усиливается от объектов-вещей к объектам-жертвам. При анализе дисурса страсти к запахам нами было зафиксировано более 1000 наименований запахов, например: der Geruch von Seide — запах шелка; der Geruch von Land — запах земли;

130der Geruch von den Wiesen — запах лугов;

der Geruch von den Waldern — запах лесов;

der Geruch von Mannern — запах мужчин;

der Geruch von Frauen — запах женщин;

der Geruch von den Kindern — запах детей;

der Geruch von Glas — запах стекла;

der Geruch von Stein — запах камня;

der Geruch von Gras — запах травы;

der Geruch von Sand — запах песка;

der Geruch von Moos — запах мха;

der Geruch von Harz — запах смолы;

der Duft von Pfefferminz — аромат мяты;

der Duft von Lavendel — аромат лаванды;

der Duft von Terpentin — аромат терпентина;

der Duft von Limone — аромат лимона;

der Duft von Eukalyptus — аромат эвкалипта;

der Duft von Leben — аромат жизни;

der Duft von Narzissen — аромат нарциссов;

der Leichengeruch — трупный запах;

der Fischgeruch — рыбный запах;

der Sauglingsgeruch — запах младенца;

der Menschengeruch — запах человека;

der Wohlgeruch — благоухание, аромат;

der Tiergeruch — запах животных;

der Harzduft — аромат смолы;

der Moschusduft — мускусный аромат;

der Zauberduft — чудесный аромат;

der Weihrauchduft — аромат ладана;

der BlUtenduft — аромат цветения.

Глаголы «riechen», «stinken» и «duften» также входят в дискурс страсти: riechen nach (пахнуть г-л): nach Zwiebel und Karamell — луком и карамелью; nach Schwefel und Weihrauch — серой и ладаном; nach Myrrhe und geschmolzenen Zucker — мирой и плавленым сахаром; nach Ammenmilch — молоком кормилицы; nach Haut und Haaren — кожей и волосами; nach Kinderschweiss und Essig — детским потом и уксусом; stinken nach (вонять, дурно пахнуть ч-л): nach Sauerkraut und ungewaschenen Kleidern — кислой капустой и нестиранной одеждой;

nach Mist und Urin — навозом и мочой;

nach fauligem Holz und Raffendreck — гнилой древесиной и крысиным пометом; nach verdorbenem Kohl und Hammelfett — испорченным углем и бараньим жиром;nach muffigem Staub und fettigen Laken — слежавшейся пылью и жирными рассолами (маринадами);

nach feuchten Federbetten und SchweiB — влажными перинами и потом; nach verrotteten Zahnen — гнилыми зубами;

nach Zwiebelsaft und altem Kase — луковым соком и старым сыром; nach saurer Milch und Geschwulstkrankheiten — кислым молоком и болезненными опухолями;

nach saurem Wein und Schnaps — кислым вином и водкой;

К дискурсу страсти к запаху относятся также лексемы: der Gestank — вонь, смрад, зловоние; der Brodem — чад, испарения, туман; das Parfum — аромат, духи;

die AusdQnstung — испарение, чад, отходы (газообразные);

die Verdichtung — сгущение, уплотнение, конденсация;

der Dunst — 1. испарение, дымка, туман; 2. чад, угар;

der Qualm — (густой) дым, чад;

der Odem — дыхание, дуновение;

сложные имена существительные:

der Menschenbrodem — человеческие испарения;

der Milchdunst — испарение молока;

der KQchendunst — кухонный чад;

das Blutenparfum — аромат цветения;

der Tabaksqualm — табачный дым;

субстантивные препозициональные конструкции типа: имя существительное + von + имя существительное и имя существительное + артикль + Genetivattribut;

der Dunst von Essen — испарение от еды;

der Dunst von Krankheiten — болезненный чад;

der Dunst von Wasser — водяное испарение;

der Dunst von Stein — испарение от камня;

der Dunst von Asche — пепельный туман;

der Dunst von Leder — испарения с кожи;

der Dunst von Seife — шелковый туман;

der Dunst von Brot — испарение от хлеба;

der Dunst von Eiern — яичный запах;

der Dunst von Nudeln — ореховые испарения;

der Dunst von Salbei — испарение от шалфея;

der Dunst von Bier — пивной угар;

der Dunst von Tranen — испарение от слез;

der Dunst von Fett — жировой чад;

der Dunst von Stroh — запах соломы;

der Dunst von Kalbsbraten — запах телячьего жаркого;

Страсть «восприятие запаха» выражается сочетаниями слов: dem Duft folgen — следовать за запахом; den Duft fangen — поймать аромат; den Duft zu sich nehmen — присваивать аромат; den Geruch besitzen — овладеть запахом; den Geruch erreichen — добиться запаха; настигнуть запах; den Geruch beherrschen — владеть запахом; den Duft rauben — похищать запах; den Geruch fressen — поглощать запах.

Количество запаха как регулятор страсти: das Duftfragment — фрагмент аромата; die Duftmenge — количество аромата; das Duftgemisch — смесь ароматов; der Duftfaden — нить аромата; die Duftflut — ароматный поток; das DuftfluB — река аромата; das Reich der GerUche — империя запахов; das Duftkorn — зерно аромата; das Duftatom — атом запаха; der Duftstrom — поток запаха.

Парфюмерное дело в романе выступает как фоновый фактор страсти, поэтому к дискурсу запаха-страсти относятся также слова, имеющие отношение к «запахопроизводству»:

das BeduftungsstUck — ароматная вещь;

der Beduftungsraum — ароматное помещение;

der Duftbehalter — сосуд аромата;

die Duftgewinnung — получение аромата;

die Beduftung — ароматизация;

der ParfUmeur — парфюмер;

der ParfUmeurgeselle — подмастерье у парфюмера; der Parfumerienmeister — мастер парфюмерного дела; die Duftkombination — комбинация ароматов; die Applikation des Duftes — применение аромата; die Komposition des Duftes — композиция аромата; das Prinzip des Duftes — принцип аромата.

Слова со значением «распространять аромат, запах», служат развертыванию дискурсивности пагубной страсти: die Parfumerienwaren — парфюмерные товары; die Duftessenzen — ароматные эссенции; das Duftleder — ароматная кожа; das Dufthaarband — ароматная повязка для волос; die Duftkerzen — ароматные свечи; das Riechenstoff — пахнущий материал; das Riechensalz — нюхательная соль; das Riechensackchen — ароматные мешочки; die Riechenerzeugnisse — ароматные изделия; der Duftstoff — ароматное вещество.

И если в тексте таится какой-то скрытый смысл, то он состоит именно в подробном описании обонятельных феноменов с помощью разнообразных метафорических моделей. Страсть-влечение к запаху выражена на основе авторской идиоколлекции запахов с помощью метафор.

Одна из первых моделей, выбранных Патриком Зюскиндом для дискурса запахов, — архитектурная, это двухступенчатая модель, поскольку построение «настоящего» здания предвосхищается игрой ребенка в кубики: «Это были причудливые фантазии, он [Гренуй] создавал и тут же разрушал их, как ребенок, играющий в кубики, — изобретательно и деструктивно, без различимого творческого принципа». Но после того, как Гренуй почуял «атом нежного запаха» девушки, чистившей мирабель [3, с. 66], он «провел инспекцию огромного поля, где лежали руины его воспоминаний перебрал миллионы и миллионы обломков, кубиков, кирпичиков, из которых строятся запахи и привел их в систематический порядок"[3, с. 76]. Вскоре «он смог приступить к планомерному возведению зданий запахов: дома, стены, ступени, башни, подвалы, комнаты, тайные покои… внутренняя крепость великолепнейших композиций ароматов» [3, с. 76]. «Все сооружения из запахов, которые он, играя, когда-либо возводил внутри себя» до этой обонятельной эпифании «вдруг просто разрушились, утеряв всякий смысл» [3, с. 72].

Во время пребывания Гренуя в склепе на вулкане Плон дю Канталь, где он предается настоящим оргиям обонятельной памяти, повествователь использует для передачи запахов модель библиотеки и модель винной коллекции. Гренуй посылает невидимых слуг «в кладовые, дабы из великой библиотеки запахов доставить ему тот или иной том» и приказывает «им спуститься в подвал, дабы принести ему питье» [3, с. 203]. Потом они возвращаются, «держа на невидимом подносе эту книгу запахов. Невидимые руки в белых перчатках подносят драгоценные бутылки, очень осторожно снимают их с подноса; слуги кланяются и исчезают» [3, с. 204]. Гренуй «открывает первую бутыль, наливает себе бокал до краев, подносит к губам и пьет. Одним глотком он осушает бокал прохладного запаха, и это восхитительно!». Он осушал этот бокал и одновременно раскрывал книгу и начинал читать о запахах своего детства, о школьных запахах, о запахах улиц и закоулков города, о человеческих запахах когда отвращение пересиливало интерес, он просто захлопывал ее, откладывал прочь и брал другую. Попутно он беспрерывно «пригубливал благородные ароматы» [3, с. 205].

Под конец подобного страсти-«запоя» он обычно открывал «одну, последнюю флягу, самую роскошную: это был аромат девушки с улицы Марэ…» (с. 206). Опорожнив эту флягу и сполна насладившись ею, он «погружался в отупляющий сон» [3, с. 207].

Автор использует пейзажную модель запахов, с «пряным дуновением весенних лугов; тепловатым майским ветром, играющим в зеленой листве буков; морским бризом, терпким, как подсоленный миндаль». Но повествователь сообщает нам, что «во внутреннем универсуме Гренуя не было никаких вещей, а были только ароматы вещей» и поэтому называть эту вселенную пейзажем — всего лишь «fagon de parler» (манера говорить) (с. 198). Несмотря на это, Гренуй в этой сцене описывается как творец, «бесподобный Гренуй», желающий, «чтобы его империя благоухала. И он властно шагал по распаханной целине и сеял разнообразнейшие ароматы И Великий Гренуй видел, что это хорошо, весьма, весьма хорошо [3, с. 200].

В романе присутствует также музыкальная модель передачи запахов, затронутая в тот момент, когда повествователь передает слова Гренуя-ребенка о том, что его сверхъестественные обонятельные способности, вероятно, лучше всего было бы уподобить миру музыки. Поэтому, пожалуй, точнее всего можно сравнить его с музыкальным вундеркиндом, который из мелодий и гармоний извлек азбуку отдельных звуков, и вот уже сам сочиняет совершенно новые мелодии и гармонии, правда, с той разницей, что алфавит запахов был несравненно больше и дифференцированней, чем звуковой [3, с. 49].

В центре повествования находится Жан-Батист Гренуй, наделенный сверхчеловеческими уникальными способностями обоняния, определяющие судьбу героя романа, которого ведет по жизни его нос, как бы живущий отдельной жизнью, определяющий страстьвлечение, особую страстную чувствительность к запахам.

В немецком языке лексическая единица «die Nasе» означает в первую очередь нос: орган обоняния, находящийся на лице человека, на морде животного (Geruchsorgan (von Menschen und Tieren). Второе значение этого слова — чутье, нюх, обоняние (Geruchssinn, SpUrsinn, GespUr). В немецком языке для обозначения предмета и его функций используется одна и та же лексическая единица, благодаря чему отчасти стираются границы между значениями. В русском языке слово «нюх» означает «то же, что обоняние (у животных), например, у собак хороший нюх», в переносном значении: сообразительность, чутье.

В романе «Парфюмер», где представлено описание различных запахов как контекст страсти, слово «нос» имеет много метафорических и метонимических значений.

Согласно А. Ж. Греймасу и Ж Фонтания, страстная сенсибилизация дискурса и его нарративная модализация встречаются в паре, одна подразумевает другую, но одновременно они автономны. Страсти присущи не только субъекту (субъектам), но и дискурсу в целом, и они исходят от дискурсивных структур как эффект «семиотического стиля», который может проецироваться на субъекты или объекты, или на их соединение [1, с. 32].

Говорить о страсти означает сократить расстояние между «знанием» и «чувствованием». Метафора «запахи страсти», под которой понимаются страстные модуляции и смысловые эффекты как «молекулярные модальности», как запах, исходящий от дискурсивной организации модальных структур, соединяется в романе П. Зюскинда с миром запахов, питающих страсть и одержимость героя. Запах как страсть и страсть как запах направлены на модальные симулякры для создания мира страстей, порождающего бесконечный дискурс запахов с вектором интенсификации: «запах вещей» — «запах растений» — «запах цветов» — «запах женского тела» — «магический запах». Соответственно этому вектору сила страсти Жана-Батиста Гренуя усиливается до такой кульминации, что позволяет заразить этой пагубной страстью безумный окружающий мир, подчинить его себе полностью, но по нарративной модели развязки сила дискурса страсти резко снижается в романе, и смерть освобождает героя от его безудержной страсти.

семиотика страсть обонятельный феномен языковой.

• 1. Греймас А. Ж., Фонтаний Ж. Семиотика страстей. От состояния вещей к состоянию души: пер. с фр. / предисл. К. Зильберберга. — М.: Изд-во ЛКИ, 2007. 338 с.
• 2. Suesskind Patrick. Das Parfum. Die Geschichte eines Moerders. Diogenes Verlag AG Zuerich, 1985.
• 3. Зюскинд Патрик. Парфюмер. История одного убийцы. — М.: Азбука.