Категория времени в художественно-публицистическом тексте (на материале жанра городского дневника)

Категория времени в художественно-публицистическом тексте (на материале жанра городского дневника)

публицистический текст репортажный По словам Д. С. Лихачёва, «категория времени имеет всё большее и большее значение в современном понимании мира и в современном отражении этого мира в искусстве"1. Изучению художественного времени посвящены как труды классиков отечественной филологии (А. А. Потебни, М. М. Бахтина, В. В. Виноградова, Д. С. Лихачёва и др.), так и работы современных учёных (в том числе исследования по филологическому анализу текста²). Специфику категории темпоральности в текстах различных функциональных стилей рассматривает Т. В. Матвеева³.

Говоря об особенностях категории темпоральности публицистического текста, Т. В. Матвеева отмечает ведущую роль «объективного времени», имеющего «точкой отсчёта текущий момент действительности, историческое „сегодня“», а также указывает на значимость «хронологической оси» «в авторизированных текстах, содержащих описание метасобытия — деятельности журналиста в процессе создания текста»⁴. Ещё одна важная черта темпоральности публицистического текста — это создание «образа времени»: «Публицистический текст настолько пристально следит за реальным социальным временем, используя не только его прямые номинации, но и многообразные и многочисленные характеристики, что в результате складывается целостное представление об эпохе, периоде, конкретном времени. Это представление художественного типа, но не аналогичное собственно художественному в силу открытой оценочности изображения»⁵.

Рассмотрим особенности категории времени, характерные для городских дневников, автором которых является журналист новокузнецкой газеты «Кузнецкий рабочий» Валерий Анатольевич Немиров. Обращение к материалу местной прессы позволяет не только отметить надрегиональные особенности современной публицистики как функциональной подсистемы русского языка, но и включиться в краеведческое исследование, которое даёт возможность собрать уникальную информацию, связанную с жизнью региона, выявить специфику концепта «малая родина», репрезентированного в региональных СМИ, рассмотреть идиостилевые черты, воплощённые в газетнопублицистических текстах.

Городской дневник представляет собой персональный текст, соединяющий с дневниковым репортажное, очерковое, эссеистическое начала. «Жанровое имя» соответствует таким чертам текстов В. Немирова, как выражение авторских впечатлений о жизни города и горожан за неделю (дневник публикуется в субботнем номере), субъективированность изложения, ассоциативные переходы между микротемами. Форма дневника помогает воплотить задачу журналиста — не только рассказать о злободневном, но и высказать «общезначимые суждения о мире, вырастающие из размышлений над проблемами собственного бытия» (В. Н. Шикин о жанре дневника⁶). Основным композиционным принципом городского дневника является фрагментарность (тексты включают 3−8 фрагментов, отделённых друг от друга графически; чаще встречаются материалы, состоящие из 5−6 фрагментов). Фрагменты соединены по принципу ассоциативной «гирлянды».

Отражая действительность, В. Немиров рассказывает истории из жизни города и горожан (часто — связанные с ним самим). Автор стремится к тому, чтобы эти истории были не рассказаны, а показаны — в виде сцен из жизни.

Всё переданное предстаёт перед читателем как зарисовки, перемежающиеся с авторской рефлексией. В дневниках мы встречаем различные авторские номинации-характеристики зарисовок: сцена, картина, картинка. Например: Великолепная сцена на мосту через Абушку у джаз-клуба «Геликон»; картина поразительная; картинка, нарисованная рассказами очевидцев. Зарисовки разнообразны по тематике и воплощают образы людей (увлечённо работающий дворник; мальчик на велосипеде; молодой человек, который просит деньги у прохожих; люди, стоящие в очереди.), результатов их деятельности (замороженное строительство, дисгармоничный вербальный облик города и др.) и образы, связанные с миром природы (пейзажи, образы животных). Многие сцены переданы в стилистике анекдота. Характерно, что автор сам использует выражение анекдот недели, помещая такую историю в конце материала. Как и в анекдоте, у В. Немирова в лаконичном повествовательном тексте, в который включаются средства разговорной речи, воссоздаются неожиданные повороты событий. Отличие в том, что журналист рассказывает о реальных случаях.

В отличие от дневника в его исконной форме, материалы В. Немирова не привязаны к точкам, последовательно расположенным на хронологической оси. Это соответствует специфике темпоральной структуры публицистического текста: «хронологическая линия публицистического текста — понятие достаточно неоднозначное. Здесь совсем не обязателен переход от более раннего события к более с точки сегодняшнего дня журналист может отходить как в прошлое, так и в будущее, делать свободные отступления в область сугубо личных и в область исторически соотносительных событий»⁷.

Обратимся к образам трёх временных планов и специфике их взаимодействия в работах В. Немирова. Основными в городских дневниках являются временной план недавнего прошлого, что характерно для дневника как жанра, и план расширенного настоящего, что связано с размышлениями автора о животрепещущих проблемах горожан и россиян в целом. Наиболее частотными лексическими репрезентантами доминирующих временных планов в работах В. Немирова становятся наречия намедни и нынче (соответственно названным планам). Разговорная (нынче) и просторечная (намедни) окраска слов гармонирует с эссеистическим стилем автора, излагающего свои мысли в тоне задушевном и непринуждённом (ср. с выбором наречия намедни в качестве названия известной программы Л. Парфёнова). Для обозначения основных временных планов употребляются также номинации дней недели и упоминания дат (план недавнего прошлого), наречие сегодня, имена прилагательные сегодняшний и современный (план расширенного настоящего).

Работы В. Немирова насыщены многочисленными лексическими репрезентантами образа прошлого, что связано с авторским желанием передать события прошлого и увидеть их связь с настоящим. Приведём примеры отсылок к прошлому: прошлое, прошлый, тогдашний, тогда, раньше, какое-то время тому назад, накануне, на неделе, в начале недели, на днях, недавно, месяц назад, и в худшие годы, слова пятнадцатилетней давности, давным-давно, давно, давний. Связь прошлого и настоящего обозначает оборот до сих пор. Как видим, в городских дневниках представлено не только недавнее прошлое, хотя дневник в его изначальной форме — «это всегда фиксация „только что“ случившегося и прочувствованного»⁶. Акцент на связи прошлого и настоящего обусловлен авторской концептуализацией времени, ключевой ролью концепта культурной памяти в идиостиле В. Немирова.

Городские дневники В. Немирова обладают проспективностью⁸, т. е. актуализируют образ будущего, передают смысловую обращённость к нему. План будущего представлен репрезентантами завтра, скоро, на следующей неделе. Проспективность подчёркнута в различных композиционных частях текста, но наиболее ярко проявляется в конце. Она тесно связана с проблемным способом ввода информации: Может, народ морально готов к тому, что дешевле уже не будет? («Битва за яйца»); Считайте это приглашением к разговору. Разговору о перспективах города («Три дня лета»; 16.06.2007); Вопрос не праздный в преддверии празднования Дня города («Рост цен на мой любимый пломбир»; 31.05.2008); Местные сказывают, что обращались к разным чиновным людям. Обещают… Внести в список объектов, подлежащих ремонту. К году этак 2009;му («Хрен редьки не слаще»); Или у нас скоро каждый шаг на улице будет измеряться в рублях? («Чисто там, где метут», 1.05.2010).

Отметим, что нередко как репрезентанты проспективности используются инфинитивы, благодаря передаваемому ими значению потенциального действия, которое позволяет указывать на позитивную или негативную перспективу: А если учесть уровень вождения отдельных автовладельцев, то это действительно проблема. И навешиванием номеров на велосипеды её не решить («Сбой в программе», 26.97.2008). Образ будущего в работах В. Немирова включён в контексты с модальностью необходимости и долженствования, что часто проявляется также в конце текстов — в форме подведения итогов: Вообще, подобные вещи, как название «Петров-Водкин» для кабака, пусть даже неплохого, надо пресекать на корню. Кто-то же должен за этим следить? («Когда о вкусах не спорят, это на руку безвкусице», 12.04.2008).

Журналист, как летописец современности, обозначает отрезки времени: утро, утром, позавчера, за последние год-два, три дня лета, полтора месяца, завтра. Иногда выделение отрезков времени в работах В. Немирова становится стилистическим приёмом: За полтора часа очередь продвинулась на три единицы. Так что расстаться с энной суммой возникает желание уже к исходу второго часа стояния («Без лоха и жизнь плоха», 23.09.2006); Этак где-то в двадцать один час по местному времени, когда настала охота почаевничать перед заслуженным отдыхом, под окнами закипела работа: сигналы сдающей назад машины, шум голосов («Да мы-то только „за“», 24.04.2010).

Взаимодействие временных планов отражается в особенностях событийной темпоральной оси (линии) текста⁹. Событийная линия городского дневника имеет разветвлённую структуру, характеризуется неоднократным изменением временного плана. В создании сложной событийной линии городских дневников важны видо-временные формы глагола с различными оттенками передаваемых ими значений. Выбор видо-временных форм связан с двумя основными композиционно-речевыми составляющими жанра городского дневника: сцены из жизни города и горожан и авторская рефлексия.

При передаче сцен В. Немиров использует настоящее историческое, прошедшее повествовательное, прошедшее описательное. Так, материал «Скоро осень. Бомжи надели шапки» содержит историю из жизни города, в воплощении которой экспрессивно значимо настоящее историческое: В один из супермаркетов на Металлургов входит мужчина с авоськой и идёт прямиком к стеллажам с продуктами. В материале «Тонкая связь поколений» (20.06.2009) рассказаны истории из жизни города и горожан, иллюстрирующие мысль о несуразности многих наших поступков. В одном из фрагментов данного материала экспрессивную роль играет преобладание прошедшего повествовательного. Например: Напоследок об электрике, верном данному слову. Этот замечательный человек пришёл к даме в бригаде других сослуживцев ремонтировать проводку и прочие электрические штуки. Работу, надо сказать, сделали так хорошо, что хозяйка попросила телефон, чтобы позвонить, если будет надобность. Мобилы у электрика не оказалось. И хозяйка дала свой номер, чтоб ей перезвонили. Правда, ближе к осени. И перезвонили. Часа в три ночи через пару дней пьяненький голос сообщил, что это он — тот самый электрик, обещал позвонить — вот и звонит… Концентрация выразительных средств используется В. Немировым и при словесном рисовании пейзажей и животных. Например, сцена-зарисовка передаётся прошедшим описательным: Утром в четверг — в День защиты животных — два кота орали, перекрывая лязг трамвайного железа, прямо на проезжей части у «Октября». Прижав уши, изогнув спины, они горланили дурными голосами («Острый запах предзимья», 6.10.2007).

Разнообразны глагольные формы, включённые в авторские размышления. Как уже было отмечено, основными временными планами являются недавнее прошлое и расширенное настоящее. Глаголы прошедшего времени передают не только недавние события, но и события, дистанцированные во времени от условного момента написания дневника, поскольку, как уже отмечалось, для автора концептуально значима мысль о связи прошлого и настоящего. Особой экспрессией обладает прошедшее результативное. Например, в завершающем фрагменте дневника «Битва за яйца» мы встречаем перфектив, актуализирующий метасобытие создания журналистом текста: Что, грустноватые вещи записали мы нынче в дневнике? Просто, наверное, не особо радостные вещи происходили на прошедшей неделе. Перфективы являются выразительными средствами, фокусирующими внимание читателя на определённом состоянии, которое в работах В. Немирова соотносится не только с социальной проблематикой (Это я о НУКах и НЭКах — Чуках и Геках, которые всколыхнули народ не только зарплатами в 400, а то и в 900 тысяч деревянных, положенных себе, очевидно, за «отеческую заботу» о населении, сколько каким-то откровенным цинизмом, с каким к этому населению относятся. — «И тема угадана»), но и с внутренним миром человека (Но всё-таки что-то сдвинулось внутри нас. Каждая потеря не проходит даром. — Там же).

Важная роль в работах В. Немирова принадлежит категории будущего времени, которое связано с актуализацией тем, нуждающихся в осмыслении. Поднятые вопросы журналист адресует горожанам, формируя тем самым общественное мнение, и властям, которые должны принять решения, меры, создающие условия для нормальной жизни: Намедни говорили, что государство оплатит городу 95 процентов стоимости ремонтов зданий («Тонкая связь поколений»); К слову, бюджетники свою «повышенную» зарплату получат уже в сентябре, а цены уже сиганули вверх безбожно («Скоро осень. Бомжи надели шапки»); Через пять лет, говорят, в России запретят оборот ламп накаливания. Мол, будем экономить («Наверное, это и есть нирвана», 10.10.2009). Отметим случаи употребления будущего гипотетического: Вот попрут художников из мастерских по закону, что-де все муниципальные площади к 2009 году должны быть освобождены. Или помещений будет столько, что, чтобы они не пустовали, бедным художникам их будут сдавать за копеечку («Хрен редьки не слаще»). Актуализированные темы отражают не только круг хозяйственно-экономических вопросов. В работах В. Немирова звучат также темы, связанные с нравственными категориями: А в понедельник мы всей страной будем отмечать очередную годовщину начала Великой Отечественной войны («Тонкая связь поколений»); И скоро ветер задует последнюю свечу («И тема угадана»).

Сложность событийной линии городского дневника предопределена не только функционально-стилевыми чертами публицистического текста, но и ключевой ролью перцептивной линии в анализируемом жанре. Вся информация городского дневника пропускается через внутренний мир журналиста, сближая его публицистический текст, с одной стороны, с разговорным стилем, передающим эффект спонтанной реакции на воспринятое, а с другой, — с художественным, наполненным лиризмом, исповедальностью. Эмоциональноэкспрессивный тон городских дневников насыщен, причём важнейшими эмоциональными составляющими становятся лирическое настроение и ирония. Ирония занимает особое место в системе эмоционально-ценностных ориентаций¹⁰ и характерна для современной публицистики в целом¹¹. Лирическое начало является отличительной особенностью именно дневника. Важный стилистический пласт дневников — лирический метатекст, с помощью которого вводятся впечатления и воспоминания журналиста, информация о его родных и друзьях. Среди воспоминаний особое место занимают воспоминания о детстве. В тексты включены дорогие сердцу образы: Лето нынче совсем не похоже на то, что бывало когда-то в детстве: нежное, сухое, с синими губами от долгого купания, с рассыпчатыми ранетками на чердаке у бабушкиного садового домика… («Куда они потом деваются», 15.08.2009); Потому что Новый год — как-то всегда так получалось — немыслим без мандаринов. Они были в наших детских подарках («Предновогодние сказки»); Намедни захотелось кильки в томатном соусе. Когда-то давно уже мама умела варить из неё вкусную ушицу. До сих пор помню золотистые капли масла, плавающие на поверхности. Словом, пробила ностальгия («Консервная банка с окурком», ключевую роль в лирическом метатексте дневников В. Немирова играет образ его младшей дочки (используются различные номинации: дочь — моя мелкая — моя меньшая дочь — ребёнок — Дашка).

Лирический метатекст создают и природные образы. В городских дневниках мы встречаем названия растений (ёлки, ивняк, липы, берёзы, рябины, осокори, ранетка, нарциссы) и различных представителей фауны (божья коровка, скворцы, синицы, дрозд, лохматый пёс, особенно часто — голуби и кошки), пейзажные зарисовки: Солнце золотистое и греет — словно пахнуло весной. Необыкновенное чувство, которым не насытишься («Миссия перевыполнима», 16.02.2008); А на реке — благость. Вода тиха и прозрачна. Река обмелела, обнажив каменистую косу, уходящую к противоположному берегу. Коса длинная и продолжается островками, уже поросшими ивняком («Без лоха и жизнь плоха», 23.09.2006). Например, с лирическим метатекстом связан образ собственного питомца: От духоты страдают не только люди, но и животные. Очень жалко смотреть на мою кошку. Целый день, бедолага, ходит из угла в угол еле живая, местечко ищет попрохладнее. Жарко ей в такой шубке («На фоне индустриального пейзажа», 14.07.2007). Особое место в галерее образов В. Немирова занимают утки, который год прилетающие зимовать на протекающую по городу речку Абушку. Любование утками для В. Немирова — прикосновение к совершенству, противовес индустриальному пейзажу и суете города. Созерцание природной гармонии пробуждает в человеке лучшее: Да, рассказывают, что прилетели утки, что зимуют у нас на Абушке. Возвратились. Пока немного, и держатся они внизу — у впадения в Томь — не публично: нет ещё нужды маячить у мостов, с которых их подкармливают сердобольные люди («Куда они потом деваются?»); На неделе у моста через Абушку деловито шныряли утки. Наверное, подросла молодёжь, которую привели на «малую родину» («Сбой в программе», 26.97.2008).

Перцептивная линия городского дневника переплетается с календарной осью. «Объективно бегущее время», «однонаправленное и необратимое»¹², является неотъемлемой частью дневника, но не самостоятельной, а подчинённой перцептивной линии. Календарная ось городских дневников актуализирована через объективно-хронологическую информацию и важные для автора природные образы.

Объективно-хронологическая информация связана со временем историческим (периоды и события в жизни города, страны) и биографическим (воспоминания о детстве, об ушедших из жизни близких людях). Историческое время отражает возникновение Кузнецка, жизнь «при Советах»; акцентировано внимание на роли известных и интересных людей (ушедших из жизни: поэт и «наш земляк» Василий Фёдоров, «известнейший наш земляк» Григорий Потанин, архитектор Николай Бровкин, «знаменитый человек-экскаватор» Филиппов, — и ныне здравствующих: известный краевед профессор Тивяков, поэт Эдуард Гольцман, душа регионального туризма Михаил Шевалье, победитель городской выставки «Мир глазами детей» Рома Макарычев). Говоря о советском прошлом и российском настоящем, В. Немиров выражает позицию защитника свободы личности и её права на достойные условия жизни, подчёркивает идею связи прошлого и настоящего: в 20-е годы, когда высылали умных — писателей, философов, — была «первая волна» иммиграции, нынче прёт новая — бессовестных внуков тех, кто высылал из России умных — её честь и совесть. Аукнулось через годы! («Невозможность острова, или чудо на десять минут», 16.01.2010).

Концептуально значима для В. Немирова тема культурной памяти. Её роль проявилась в том, что во многих дневниках названы памятные даты как выражение эмоционально-ценностной ориентации современника, опирающейся на традиции, причём разноплановость праздников отражает многогранность культурного контекста, в который должен быть погружён современник: Вербное воскресенье, День Победы, День Сибири, День шахтёра, Всемирный день рок-н-ролла, День защиты животных, День птиц, День города. В материалах В. Немирова используются как само имя существительное память, так и однокоренные слова (помнится, памятная). Тема памяти позволяет соединить время историческое и время биографическое. Так, в материал к 65-летию Победы органично входят воспоминания тех людей, которых коснулись события тех лет: Эдуард Данилович Гольцман, показав на цифру «65» над сценой, сказал как-то особенно серьёзно и тихо, что если убрать «шестёрку», то получится его возраст, когда его вели на расстрел; Он просто наш праздник. И мы гордимся теми, кто за ценой не постоял, кто не дожил до него. Как мой дед Михаил, павший в Польше в феврале 1945 года. Какую семью в нашей стране обошло это горе? Кого в России не трогает этот праздник со слезами на глазах? («Этот праздник в нашем сердце».

Журналист убеждает читателя в том, что современники несут ответственность перед отцами и дедами: Так выпьем за героев войны, наших отцов и дедов, отстоявших независимость Родины и наше право на жизнь. И если эта жизнь у нас сегодня какая-то корявая, то в этом виноваты не они, а мы сами («Этот праздник в нашем сердце»).

Природные образы в работах В. Немирова позволяют проследить за кругом времён года, который становится воплощением непреложного хода вещей, мудрым фоном человеческих исканий и ошибок. Причём образы людей могут гармонировать с природными описаниями либо находиться в состоянии дисгармонии с ними. Отметим особую поэтичность осенних зарисовок В. Немирова: Утром трава сплошь в инее. А дни всё прозрачнее и светлее, всё яснее открывают перспективу улиц. Где сгребают медяки листвы, укладывая её в чёрные мешки — богатство осени. Солнце печёт, как в последний раз («Наверное, это и есть нирвана»); А прошлое воскресенье выдалось на славу: почти горячий в полдень денёк, припудренный тонкой золотистой пылью бабьего лета в соку, тонкие ветки рябин, с которых сдуло листья, в гроздьях пунцовых ягод. И ещё словно выбеленная высокая трава, в которой, причудливо изгибаясь, стоят одинокие деревья боярышника. Ни дать ни взять — африканская саванна («Острый запах предзимья»); «Золотая» подходящий эпитет для нынешней осени. Выбрались за город: тихо, прозрачно, струится солнечный свет, и в его потоках неслышно сыплется жёлтая листва. Хорошее время, когда, по словам поэта Юрия Левитинского, «замысел ясен и тема угадана». И скоро ветер задует последнюю свечу («И тема угадана»). В словесном рисовании «пышного природы увяданья» В. Немиров использует средства художественного стиля. Образ осени у журналиста становится частью бытийного дискурса¹³, обнажает внутренний мир человека, прикасающегося к «тайнику Вселенной».

Таким образом, ведущая роль в городском дневнике В. А. Немирова принадлежит перцептивной оси. Календарная ось становится объектом размышлений журналиста о мире и человеке. Событийная линия отражает «подвижную структурацию» (Р. Барт) смыслов в художественно-публицистическом тексте, осуществляемую автором. Перцептивная ось воплощена в эссеистическом стиле и подчёркивает роль образа автора как семантико-стилистической категории, отражающей яркую индивидуальность аналитика и лирика, который в контексте социальной оценочности делится с читателем своим «Не могу молчать».

• 1. Лихачёв, Д. С. Поэтика художественного времени // Лихачёв, Д. С. Историческая поэтика русской литературы. СПб., 1999. С. 5.
• 2. См.: Николина, Н. А. Филологический анализ текста: учеб. пособие. М., 2003. C. 121−143; Бабенко, Л. Г. Филологический анализ текста: основы теории, принципы и аспекты анализа: учебник для вузов. М.; Екатеринбург, 2004.
• 3. С. 191−203; Болотнова, Н. С. Филологический анализ текста: учеб. пособие. Томск, 2006. С. 208−214.
• 4. См.: Матвеева, Т. В. Функциональные стили в аспекте текстовых категорий: синхронно-сопоставительный очерк. Свердловск, 1990. С. 29−32.
• 5. Литературный энциклопедический словарь / под ред. В. М. Кожевникова, П. А. Николаева. М., 1987. С. 98.
• 6. Матвеева, Т. В. Функциональные стили… С. 102.

См. о понятии «проспективность»: Николина, Н. А. Филологический анализ. C. 141.

• 7. См. о темпоральных линиях и функциях видо-временных форм глагола: Золотова, Г. А. Коммуникативная грамматика русского языка / Г. А. Золотова, Н. К. Онипенко, М. Ю. Сидорова. М., 2004. С. 22−28.
• 8. См.: Есин, А. Б. Культура как система ценностей: эмоционально-ценностные ориентации // Есин, А. Б. Литературоведение. Культурология: избр. тр. М., 2002. С. 267−268.
• 9. См.: Солганик, Г. Я. Публицистический стиль // Стилистический энцикл. слов. / под ред. М. Н. Кожиной. М., 2003. С. 313.
• 10. Золотова, Г. А. Коммуникативная грамматика. С. 22.
• 11. См.: Карасик, В. И. Языковой круг: личность, концепты, дискурс. М., 2004. С. 289.