Исторический роман в России

В России первое знакомство с прозаическими произведениями шотландского писателя происходит в те же 1810-е годы, однако пик славы приходится на 1820−30 годы. Успех и бурное развитие исторического романа вызвали в журналах и литературных кругах первой половины 30-х годов оживленную полемику вокруг его проблем. «В эту пору много говорили о местном колорите, об историчности, о необходимости воссоздавать историю в поэзии, в романе», — свидетельствует внимательный наблюдатель развития русской литературы этого времени Адам Мицкевич. Полемика вокруг проблем исторического романа была важным моментом в той борьбе за реализм в русской литературе, которую с середины 20-х годов начал Пушкин, а затем продолжил В. Г. Белинский.

Для Белинского развитие исторического романа в русской литературе было не результатом влияния Вальтера Скотта, как это утверждали известные литературные критики первой трети XIX века С. П. Шевырев и О. И. Сенковский, а проявлением «духа времени», «всеобщим и можно сказать всемирным направлением». Внимание к историческому прошлому, отражая рост национального самосознания народов, вместе с тем свидетельствовало о всё более глубоком проникновении действительности и ее интересов в искусство и общественную мысль. Белинский указывает, что вся дальнейшая деятельность передовой мысли будет и должна опираться на историю, вырастать из исторической почвы. По мнению Белинского, значение Вальтера Скотта заключалось в том, что он «докончил соединение искусства с жизнью, взяв в посредники историю». «Само искусство теперь сделалось по преимуществу историческим, исторический роман и историческая драма интересуют всех и каждого больше, чем произведения в том же роде, принадлежащие к сфере чистого вымысла», — отмечал критик [5,стр. 232]. Во внимании к истории, к реальной действительности он усматривал движение русской литературы к реализму.

В. Скотта в то время читали практически повсеместно, хотя мнения были различными (так, например, О. И. Сенковский исторический роман решительно осудил). Но большинство все-таки оценивало его творчество положительно, даже восторженно (Н.А. и К. А. Полевые, П. А. Вяземский, В. К. Кюхельбекер и др.).

Главной заслугой В. Скотта считалось создание нового жанра — исторического романа, вобравшего, по мнению критиков, главные эстетические устремления той эпохи. «Вальтер Скотт создал, изобрел, открыл, или, лучше сказать, угадал эпопею нашего времениисторический роман» [6: 357], — писал В. Г. Белинский. И в другой статье: «Вальтер Скотт был создателем нового рода поэзии, который мог возникнуть только в XIX веке, -исторического романа. В романе Вальтера Скотта история и поэзия впервые встретились как начала родственные, а не враждебные. И вот почему, читая романы Вальтера Скотта, в которых одно какое-нибудь историческое событие перемешано со множеством вымышленных, думаешь, что читаешь историю: так все естественно, живо и верно в романе» [4,стр. 230 — 232]. Новым оказался угол зрения, под которым Вальтер Скотт он видел «частную жизнь с ее заботами и хлопотами» (В. Г. Белинский) и любовь — «верховную царицу чувств» (Н. И. Надеждин). Все «частное» дано В. Скоттом в исторической перспективе: вымышленные герои — люди прошлых столетий — действуют среди исторических лиц, участвуют в событиях, имевших место в реальности. Особое значение в романах В. Скотта приобрели «археологические» и «этнографические» подробности: и местность со всеми особенностями, и колорит эпохи, и костюмы, и позы героев — все должно было соответствовать своему времени [7,стр.28]. К такому же соответствию стремился романист и при изображении «старых нравов»: привычек, обычаев, понятий, предрассудков людей прошлого. С особой тщательностью воссоздавался в историческом романе бытовой и исторический фон эпохи. Это не означает, что у В. Скотта исторические события, лица, предметы воспроизводились со скрупулезной точностью, основанной только на документальных фактах. Писатель, воскрешая историю в романе с помощью художественного домысла, волен был допускать сознательные анахронизмы, переставлять даты для усиления драматизма повествования, домысливать характер исторического лица.

В России первой попыткой исторического «повествования», основанного на исторической реальности, является повесть Н. Карамзина «Наталья, боярская дочь» (1792). Однако трудность овладения исторической эпохой в ней не только не разрешена, но и осознана автором, как неразрешимая. «Читатель догадается, — пишет он в коротком предисловии к повести, — что старинные любовники говорили не совсем так, как здесь говорят они, но тогдашнего языка мы не могли бы теперь и понимать». В результате этого осознания действующие лица повести и говорят, и чувствуют на современном Н. Карамзину литературном языке сентиментализма. Влияние Вальтера Скотта, показавшего, как можно заставить своих героев говорить на языке, свойственном их эпохе, так, чтобы он был понятен и современным читателям, сказалось, прежде всего, в «Арапе Петра Великого» А. С. Пушкина (1827 г.), о котором В. Г. Белинский писал: «Эти семь глав неоконченного романа, из которых одна упредила все исторические романы г. г. Загоскина и Лажечникова, неизмеримо выше и лучше всякого исторического русского романа порознь взятого и всех их вместе взятых».

Однако, сознание современников гораздо больше, чем «Арап Петра Великого» и даже.

«Капитанская дочка» (1836 г.) затронули создавшие славу этого жанра исторические романы М. Н. Загоскина («Юрий Милославский» 1829 г., «Аскольдова могила» 1833 г., «Брынский лес» 1845 г. и мн. др.) и И. И. Лажечникова («Последний новик» 1831−1833 гг., «Ледяной дом» 1835 г., «Басурман» 1838 г. и др.). А. С. Пушкин в рецензии на «Юрия Милославского» писал: «Господин Загоскин точно переносит нас в 1612 год. Добрый наш народ, бояре, казаки, монахи, буйные шиши — все это угадано, все это действует, чувствует, как должно было действовать, чувствовать в смутные времена Минина и Авраамия Палицына. Как живы, как занимательны сцены старинной русской жизни!» [8,стр. 41].

«Война и мир» Льва Толстого (1860г.), по мысли Д. Благого, «эта «Русская Илиада», где в «гигантскую паутину истории затканы все борения и страсти человеческого сердца, все искания и печали человеческого духа, где рядом с исключительно меткими портретами великих участников событий 12-го года, дана широкая картина быта, — а вся эта воздушная постройка носится по темным волнам оригинального философско-исторического мировоззрения автора, — дает единственный в своем роде образец мирового исторического романа, в то же время не умещаясь целиком в рамках только этого жанра» [1].

В ряду знаменитых классических русских исторических романов находятся и «Тарас Бульба» Н. В. Гоголя, «Масоны» А. Ф. Писемского (1880), «Пугачевцы» (1874) Е.А. Салиаса-де-Турнемира, романы Г. П. Данилевского («Мирович» и др.), Вс. Соловьева («Волхвы» 1889 г., «Великий Розенкрейцер» 1890 г. и др.), Д. Л. Мордовцева («Великий раскол», «Двенадцатый год» и мн. др.), «Огненный ангел» В. Я. Брюсова, историческая трилогия «Христос и Антихрист», роман «Александр I» Д. С. Мережковского и многие другие.