Заимствования, которые встречаются в стихах Пастернака (мы исследуем сейчас именно стихи, как особый литературный феномен, на примере которого глубже видна связь поколений и разница, связанная с общеисторическим, художественным и научно-техническим прогрессом) можно условно разделить на несколько групп.
Во-первых, необходимо отметить, что у Пастернака значительно чаще, чем у поэтов XIX века встречается новая лексика, воспринятая русским языком в ходе научно-технического прогресса.
Второй момент, который мы должны отметить, — это использование научной лексики. Скорее всего, это связано тем, что у Пастернака были большие способности, и при желании он мог бы стать философом или ученым-исследователем (9; 8−9). Его пример является во многом уникальным примером поэта, который в своем мировоззренческом поиске ориентируется именно на научную, а не мистическую, религиозную или секулярную интеллектуальную традицию.
И, наконец, в-третьих, в стихах Пастернака особенно рельефно заметен переход ранее научной лексики в сферы повседневной жизни, которых также часто касается поэт. Обладая чудесным умением смешивать несмешиваемое и не заменять глубокий смысл дихотомии на оксюморон, Пастернак смог создать такой шедевр, как «Определение поэзии» (1917;1919) — синтез «высокого» и «низкого», смешение западноевропейской заимствованной (научной и художественной) и исконной, традиционно русской (понимаемой даже на подсознательном уровне как низкая по стилю) лексики:
Это — с пультов и флейт — Фигаро Низвергается градом на грядку"
(9; 131)
Окончательное «освоение» заимствований в русском языке можно также наблюдать на примере таких смешений, как «с матрацев глядят, не моя ли платформа…», «и фата-морганой любимая спит…» (9; 117).
Удачно можно проиллюстрировать эти наблюдения на примере стихотворений «Марбург» (1916, 1928 и позднее) и «Сестра моя — жизнь и сегодня в разливе…» (1917;1919):
…Твердил он, и новое солнце с зенита Смотрело, как сызнова учат ходьбе Туземца планеты на новой планиде…
В тот день всю тебя, от гребенок до ног,
Как трагик в провинции драму Шекспирову,
Носил я с собою и знал назубок,
Шатался по городу и репетировал…
… Тоска пассажиркой скользнет по томам…
…Чего же я трушу? Ведь я, как грамматику, Бессонницу знаю…
(9; 110−112)
Пастернак умел удивительным образом вводить заимствования в свою лирику, сохраняя при этом особую, присущую только ему индивидуальность. В таком случае заимствования играют роль не чужеродных элементов, возвышающих или снижающих общий стиль, но органических составляющих поэтического языка. Так, у Пастернака есть очень «русские» стихи, содержащие целую строфу с рифмами из слов иностранного происхождения:
У старших на это свои есть резоны.
Бесспорно, бесспорно, смешон твой резон, Что в грозу лиловы глаза и газоны И пахнет сырой резедой горизонт.
(9; 116)
Лирика Пастернака военного и послевоенного времени отличается от ранней по многим позициям. Как полагает В. Н. Альфонсов, у Пастернака элементы стилизованной народности появляются именно в стихотворениях военного времени («Смерть сапера», «Разведчики», «Преследование») и затем исчезают. Очевидно, что общий национальный подъем во время войны, который затронул даже и официальную пропаганду, не мог не сказаться на лирическом мироощущении гениального поэта. Многое отразилось и в лексике (1; 264−265).
Но все же и в стихотворении «Смерть сапера» (1943) мы встречаем следы заимствований: отчасти это связано с необходимостью для поэта использовать специфическую военную терминологию, но иногда лексика иностранного происхождения употребляется даже и в тех случаях, когда используется метафора (т.е. можно было бы применить иной образ):
…Прожекторы, как ножки циркуля…
…Пехота шла вперед маршрутами…
… Он оставлял снарядов штабели…
… Своей души не экономили…
(10; 136, 138)
Позднее стихотворение Б. Л. Пастернака «Быть знаменитым некрасиво…» (1956) из цикла «Когда разгуляется…» с его знаменитым «не надо заводить архива…» (10; 149) является своеобразным итогом пути, который проделал поэт и вместе с ним русский литературный язык за первые пять десятилетий XX века. Сохранение уникального русского языка с его красивыми и разнообразными конструкциями сочеталось с необходимым заимствованием ежедневно используемой лексики. Пастернаку удивительно органично удавалось черпать материал для своей поэзии из обоих сосудов — русского национального и интернационального лексических полей. Во многом именно его творчество дает нам замечательный пример по возможности обогащения нашего национального достояния — русского языка — за счет заимствований из иных языковых систем.
Заключение
Произведенный нами в настоящей работе анализ стихотворных произведений поэтов трех столетий — Г. Р. Державина, А. С. Пушкина и Б. Л. Пастернака — позволил сделать некоторые выводы как частного, так и более общего плана относительно роли заимствований в становлении и развитии русского литературного языка. Наиболее важные из них необходимо еще раз подчеркнуть в завершение нашего доклада.
Все более широкое распространение заимствованной лексики — от стихотворений Державина до поэтических опытов Пастернака — ни в коей мере не свидетельствует об упадке русского литературного языка. Заимствования появлялись в разных сферах жизни человека, с разной интенсивностью, но их число возрастает просто в силу элементарных законов развития общества, которые были продемонстрированы «информационным взрывом» XX столетия.
Нам представляется скорее важным подчеркнуть своеобразную гибкость и пластичность русского языка, который сумел использовать заимствованную лексику для своих целей и превратить даже слова из сферы быта в инструмент выражения высоких лирических чувств и переживаний (см. выше о Пушкине и Пастернаке). Без сомнения, эти способности нашего языка внушают оптимизм относительно ближайшего будущего. Опыт, накопленный историческим развитием России и отраженный в стихах ее поэтов, поможет ответить на новые вызовы нашего времени, которые связаны прежде всего с тотальной глобализацией.
Список использованной литературы и источников Альфонсов В. Н., Поэзия Бориса Пастернака. СПб.: САГА, 2001. — 381 с.
Апажев М.Л., Заимствованная лексика в русском языке: специфика, ассимиляции и функционирования. Нальчик: КБГУ, 1996. — 52 с.
Быков Д.Л., Борис Пастернак. М.: Молодая гвардия, 2005. — 892 с.
Васильев А.Д., Судьбы заимствований в русской лексике. Красноярск: КГПИ, 1993. — 90 с.
Державин Г. Р., Стихотворения. М.: ТЕРРА — Книжный клуб, 2002. — 384 с.
Заимствования русского языка в историко — функциональном аспекте. Казань: КГУ, 1991. — 190 с.
Кустра А., Заимствования из западноевропейских языков в русский литературный язык конца XVII — первой трети XIX века: (Слова из сферы искусства). Ростов н/Д: РГУ, 1981. — 24 с.
Лотман Ю.М., Пушкин. СПб.: Искусство-СПб, 2003. — 846 с.
Пастернак Б.Л., Полное собрание сочинений с приложениями. Т. 1: Стихотворения и поэмы, 1912;1931. М.: Слово/Slovo, 2003. — 573 с.
Пастернак Б.Л., Полное собрание сочинений с приложениями. Т. 2: Спекторский. Стихотворения, 1930;1959. М.: Слово/Slovo, 2004. — 525 с.
Пушкин А.С., Полное собрание сочинений. Т.6: Евгений Онегин. М.: Воскресенье, 1995. — 699 с.
