Проблема синкретизма в морфологии

Ключевые термины

Синкретизм (полный, частичный); синтез признаков; conjunctive expression of meanings; semantic fusion; нейтрализация оппозиций; общий и притяжательный падеж; «Теория позиционных падежей»; «Теория препозиционных (предложных) падежей»; «Теория ограниченного падежа»; «Теория притяжательного постпозитива» («Теория отсутствия категории падежа»); падежный синкретизм.

Основные положения

Долгое время в исследованиях лингвистов преобладало стремление к строгому разграничению свойств языковых единиц в соответствии с характерным для них набором дифференциальных признаков. Вместе с тем, современные лингвистические теории все чаще обнаруживают отсутствие полного набора признаков и характеристик описываемых единиц или явлений, что влечет за собой возможность рассматривать одно и то же лингвистическое явление одновременно с нескольких позиций и лежит в основе появления синкретичных и переходных явлений.

Проблема появления синкретизма в языке исследуется на протяжении многих десятилетий в английской, русской, немецкой грамматиках: Л. Ельмслев, В. В. Виноградов, Ш. Балли, О. Есперсен, В. Бабайцева, В. Скаличка, М. Aronoff, B. Bloch, T. Petterson, G. Meiser, J. Johnston, M. Wheeler, Н. А. Кобрина, В. П. Чесноков и др. Для отечественной филологии характерно смещение научного интереса в сторону исследования синкретизма синтаксических явлений, тогда как зарубежные исследователи чаще всего обращаются к проявлению синкретизма на морфологическом уровне (T. Petterson, B. Milan).

Так, представитель Пражского лингвистического кружка В. Скаличка рассматривает синкретизм, как: «1) совпадение в процессе развития языка функционально различных категорий и форм в одной форме; 2) синтез дифференциальных структурных и семантических признаков единиц языка (слов, значений, предложений, членов предложений), противопоставленных друг другу в системе языка и связанных явлениями переходности» .

Р. Якобсон под синкретизмом понимал «совпадение падежей», упраздняемые различия между падежными флексиями и порядок подобных упразднений, при этом он предлагал различать полный и частичный синкретизм, где сходство окончаний ограничивается либо одинаковым числом фонем, либо общностью одной из фонем.

В Словаре лингвистических терминов О. С. Ахмановой под синкретизмом понимается функциональное объединение разных форм выражения, нейтрализация противопоставлений; совпадение означающих при различных означаемых.

В.В. Бузаров предлагает понимать под «синкретизмом» — нерасторжимую слитность, одновременное совпадение в одном лингвистическом знаке (морфеме, слове, синтаксической конструкции) двух или более значений, функций, категорий.

В это же самое время в работах англоязычных авторов употребляется несколько терминов для наименования явления " синкретизм" - «syncretism», «conjunctive expression of meanings», «semantic fusion» , которые часто используются как взаимозаменяемые.

Так, Д. Лайонз определяет синкретизм как наблюдаемое в ряде языков «слияние», вытекающее из нейтрализации соответствующего разграничения на более поверхностном уровне грамматики или из «вторичной категоризации» в плане одушевленности или какого-то другого синтаксически релевантного признака.

Многие американские лингвисты считают, что синкретизм представляет собой разновидность полисемии. Вместе с тем, полисемия (многозначность) обнаруживается на всех уровнях языковой системы, а не только на лексическом.

М.Я. Блох полагает, что контекстная деформация категориальной оппозиции является нейтрализацией оппозиции: «устранение различия (противопоставления) языковых единиц в одном варианте, происходящее в слабых позициях и не происходящее в сильных». Вместе с тем, синкретизм — это системный сдвиг в процессе развития языка, а нейтрализация — живой процесс, сопровождающий употребление языковых единиц в речи.

В настоящий момент в лингвистике под синкретизмом понимается совпадение в процессе развития языка функционально различных грамматических категорий и форм в одной форме, а также совмещение (синтез) дифференциальных структурных и семантических признаков единиц языка (слов, значений, предложений, членов предложений), противопоставленных друг другу в системе языка. Данный подход является доминирующим, так как синкретизм — это, с одной стороны, слияние, совпадение двух или более значений, выражающееся в доминировании одного значения, с другой — это конкретное категориальное значение, находящее свою реализацию только в определенной синтаксической среде.

Особенно интересным представляется рассмотрение явлений синкретизма в системе частей речи английского языка. В научной литературе традиционная классификация частей речи подвергается серьезной критике: «в синхронной системе частей речи структурно-семантические классы слов не образуют замкнутых категорий: они находятся в постоянном движении, создавая сеть перекрещивающихся взаимодействующих влияний, результатом которых являются синкретичные (промежуточные и периферийные) образования». Как следствие, существуют такие разряды слов, принадлежность которых к определенной части речи вызывает серьезные споры. грамматический синкретизм языковый Как известно, союзные наречия (however, moreover, besides, oth-erwise, thus, accordingly, consequently, still, yet) широко распространены в английском языке, однако среди исследователей до сих пор нет единой точки зрения относительно их отнесенности к союзам, наречиям или же промежуточным элементам. Так, например, Г. Суит называл рассматриваемые единицы «полусоюзами» .

По справедливому замечанию С. Е. Молчановой, «союзные наречия, в отличие от собственно наречий, не всегда могут выступать в предложении в функции обстоятельства. С этой точки зрения слова данного типа можно разделить на две группы. В первую группу входят слова, которые могут сохранять свое вещественное значение и выступать во втором из сочиненных предложений в функции второстепенного члена предложения — обстоятельства. Сюда относятся наречия then, now, therefore. Ко второй группе относятся слова, вещественное значение которых как знаменательных слов утрачено и которые не выступают в предложении в обстоятельственной функции. К их числу относятся yet, still, nevertheless, however. Слова второй группы приближаются к сочинительным союзам и по своему месту в предложении и по своим функциям» .

Несмотря на близость слов yet, still, nevertheless, however к союзам, считать их союзами было бы неправильно, так как они отличаются от союзов по характеру своего значения. Союзные наречия всегда выражают какое-либо одно определенное значение в пределах данного вида смысловых отношений, в то время как сочинительные союзы осуществляют его лишь в отдельных случаях. Союзные наречия передают различные значения в пределах соединительных, противительных и причинно-следственных отношений.

Следовательно, союзные наречия отличаются от союзов большей конкретностью своего значения. Значение их более конкретно, а значение союзов более широко. Встречаемость слов still, else, otherwise, then не в начале второго из сочиненных предложений, а в середине его, также не позволяет рассматривать данные единицы как элементы, равноценные союзам и свидетельствует об их принадлежности собственно к наречиям.

Следовательно, слова yet, still, however, nevertheless, else, therefore и некоторые другие следует рассматривать как элементы, занимающие промежуточное положение, стоящие на грани между наречиями и союзами с большим или меньшим приближением к союзам. К союзам тяготеют: yet, still, however, otherwise и др., употребляющиеся для соединения сочиненных предложений и не выполняющие в предложении функции какого-либо его члена. К наречиям тяготеют: therefore, now, then, которые могут сохранять свое вещественное значение и выступать в предложении в функции обстоятельства. По мнению С. Е. Молчановой, рассматривая yet, still, however, otherwise, therefore, now, then и им подобные как единицы промежуточные между наречиями и союзами, следует признать термин «союзные наречия». Он указывает на то, что, являясь по своему происхождению наречиями, рассматриваемые слова начинают постепенно, в процессе своего употребления, отходить от данной части речи и втягиваться в сферу союзов.

Союзные наречия постоянно расширяют свой состав за счет собственно наречий и составляют дифференцированный разряд слов как со стороны синтаксических функций, так и по обозначаемым ими словесным отношениям.

Еще В. В. Виноградов отмечал, что существует группа частиц союзного типа, устанавливающих разного рода соотношения и связи между предметами мысли, элементами речи, синтаксически разъединенными. Важным является указание на связь частиц с категорией отношения. Согласно мнению ряда лингвистов (Е.И. Шендельс, В.Е. Чернявская) частицы никаких отношений не обозначают, чем отличаются от союзов. Другая группа лингвистов (Н.А. Торопова, А. М. Пешковский, Б.Л. Оскотская) полагает, что частицы обозначают определенные отношения и именно в этом обнаруживают сходство с союзами.

По мнению Ю. И. Леденева, соединительная роль частиц как средств выражения связей и отношений в ССЦ проявляется достаточно отчетливо, и некоторые частицы приобретают свойство союзности. Н. Ю. Шведова также отмечает, что в ряде случаев частицы служат коннекторами отдельных фрагментов текста. Функция соединения для союзных частиц настолько же характерна, насколько функция выражения модальных и модально-экспрессивных значений. Однако, подобной бифункциональностью обладают только частицы, способные, кроме эмоциональных и модально-экспрессивных значений, выражать и логико-грамматические отношения. Ю. Н. Власова считает, что частицы, употребляясь в качестве слов, служащих для соединения предложений, являются показателями одного определенного значения в пределах данного вида смысловых отношений. Например, частица only выражает противительно-ограничительное значение, частица also выражает значение присоединения; предложение, присоединенное с помощью also, содержит некоторые дополнительные сведения к мысли предыдущего предложения.

В целом среди отечественных и зарубежных лингвистов нет единства мнений в отношении сущности слов рассматриваемого типа. Некоторые относят их к разряду наречий, другие считают эти слова союзами. Союзные частицы отличаются от союзных наречий тем, что они никогда не выполняют в предложении функции какого-либо его члена. В этом отношении союзные частицы стоят ближе к союзам, чем союзные наречия. С. Е. Молчанова полагает, что не совсем правомерно считать их союзами. Союзы проявляют способность осуществлять синтаксические связи в качестве своей первичной функции, частицы играют соединительную роль только в определенных ситуативно-контекстных условиях. Рассматриваемые явления представляют собой особую категорию, отличную как от союзов, так и от союзных наречий, и могут быть названы «союзными частицами» .

Первым, кто в отечественной лингвистике выделил модальные слова indeed, certainly в самостоятельную часть речи, был Б. А. Ильиш. Он отграничил их от наречий, указывая, что модальные слова выражают отношение говорящего к содержанию предложения; по мнению П. Ф. Иванушкиной, синтаксически они относятся к целому предложению. Если слово выражает признак действия, — это наречие, если — субъективную оценку содержания всего предложения, — модальное слово.

Следует отметить, что также не существует единства мнений по поводу трактовки таких единиц, как as if, as though, as long as, on condition. Как правило, они трактуются как союзы. С функциональной и семантической точек зрения они, безусловно, соответствуют союзам, но рассмотрение их как союзов противоречит понятию слова как цельнооформленной единицы, а также игнорирует такое различие между словом и фразой, как неспособность фразы принадлежать к какой-либо части речи. Подобные многокомпонентные единицы, выполняющие союзные функции, называют также отыменными союзами (Н.М. Пригоровская), функтивами (Т.А. Колосова), аналогами союзов (М.В. Ляпон). Разделяя точку зрения тех лингвистов, которые называют данные единицы союзными эквивалентами, их можно определить как словосочетания, сходные с союзами в семантическом и функциональном плане и различные в структурном отношении. Ю. И. Леденев считает, что основными чертами, объединяющими союзные эквиваленты с союзами, являются следующие: релятивность и неспособность служить полнозначным членом предложения. Они не могут иметь переносного значения, обозначают понятия, отражающие связи, отношения и употребляются в речи не отдельно, а в связи с другими словами.

Таким образом, при классификации частей речи в современном английском языке необходимо учитывать, что система частей речи представляет собой организованную систему, в которой существуют части речи, обладающие полным набором специфических дифференциальных признаков, а именно существительные, глаголы, прилагательные, наречия; а также части речи, обладающие синкретичными характеристиками двух частей речи.

Известно, что проблема падежа в английском языке сводится к вопросу, существует ли в английском падеж существительных. Л. С. Бархударов пишет: «разногласия существуют и относительно количества, и номенклатуры падежных форм существительного в английском языке, и относительно семантики этих форм, более того, само существование категории падежа существительных ставится под сомнение» .

В настоящий момент в рассмотрении проблемы падежей в английском языке можно выделить четыре подхода, которые выдвигались в разное время разными лингвистами.

Подход, который можно определить как «теория позиционных падежей», развивается в основном в работах зарубежных исследователей, таких, как Дж. Несфилд, М. Дойчбейн, М. Брайант и др. Они выделяют именительный, родительный, дательный, винительный и вокативный («звательный») падежи в английском языке. Поскольку в английском языке нет специальных морфологических падежных показателей (за исключением родительного падежа), предлагается различать падежи в соответствии с позиционной функцией, выполняемой существительным в предложении. Слабым местом теории можно назвать явное смешение формальных, морфологических характеристик существительного и его функциональных, синтаксических признаков.

" Теория препозиционных (предложных) падежей" является логическим продолжением предыдущей: лингвисты, которые ее выдвинули (Дж. Керм), трактуют сочетания существительных с предлогами как особые аналитические падежные формы, например: дательный падеж — существительное с предлогами to и for, родительный падеж — существительные с предлогом of, инструментальный (творительный) падеж — существительные с предлогом with, например: for the girl, of the girl, with a key. В их представлении система падежей в английском языке включает обычный флективный падеж (генетив), «позиционные падежи» и «предложные падежи». Этот подход также отвергается большинством лингвистов, поскольку в его рамках вновь происходит смешение синтаксических и морфологических характеристик существительного.

Исходя из того, что падеж является морфологической категорией существительного, которая выражается формами именного склонения и выражает отношения между референтом существительного и другими объектами и явлениями, следует, что те или иные отношения, передаваемые падежом, должны передаваться формой самого имени. Отсюда следует, что категория падежа у английских существительных образуется противопоставлением двух категориальных форм — общего и притяжательного падежей. (Сommon Case, Possessive Case) —boy — boy’s, doctor — doctor’s. Первая форма является сильным членом оппозиции, поскольку маркируется с помощью постпозитивного форманта «-s» после апострофа в единственном числе и просто апострофом во множественном числе, например: the girl’s books, the girls' books; вторая, немаркированная форма представляет собой слабый член оппозиции и обычно называется формой «общего падежа»: The boy — boys (мн.ч.). Притяжательный падеж характеризует отношение принадлежности как отношение активного порядка, в котором имеется определенная заинтересованность лица, его личное участие, известный эмоциональный момент; этот падеж имеется, как правило, у одушевленных существительных.

У неодушевленных существительных обычно для выражения принадлежности используется предложное сочетание с предлогом — of.

Вместе с тем, нельзя отрицать наличие случаев формирования притяжательного падежа у неодушевленных существительных, о чем свидетельствуют такие примеры: the house’s roof, the chair’s arm; существует также окказиональное употребление притяжательного падежа, которое фигурирует с существительными-названиями периодов времени, расстояния, цен: a week’s notice, day’s workработа, выполненная за день; a mile’s distance — расстояние в одну милю. В приведенных сочетаниях основному значению принадлежности соответствует значение меры. Данная теория является наиболее широко распространенной теорией падежа в английском языке и именуется «теорией ограниченного падежа». Она была сформулирована в работах Г. Суита, О. Есперсена и далее разрабатывалась российскими лингвистами А. И. Смирницким, Л. С. Бархударовым и другими.

Согласно подходу, который можно определить как «теория притяжательного постпозитива» или «теория отсутствия категории падежа», утверждается, что категория падежа, которая действительно существовала у существительного в древнеанглийском периоде, была им полностью утрачена в ходе исторического развития. Отечественные лингвисты (Г.Н. Воронцова, А. М. Мухин и др.) поставили под сомнение существование притяжательного падежа, они утверждают, будто то, что традиционно рассматривается как флективная форма родительного падежа, есть ничто иное, как сочетание существительного с постпозитивом —s, означающим принадлежность.

Итак, решение проблемы категории падежа в современном английском языке может быть сформулировано на основе критического пересмотра и соединения двух теорий — «теории ограниченного падежа» и «теории притяжательного постпозитива». Нет сомнений в том, что система флективных падежей в английском языке перестала существовать. Статус форманта -`s как частицы очевиден: он может присоединяться к единицам, большим, чем слово, однако это не является доказательством отсутствия категории падежа: это особое выражение падежа с помощью частицы, которое можно сравнить с выражением категории наклонения в русском языке: Я бы пошел с тобой. В современном английском языке развилась новая, особая категория падежа: она реализуется через парадигматическое противопоставление немаркированной формы «исходного» или «общего» падежа и маркированной формы единственного «косвенного» падежа — генетива, образуемого с помощью притяжательной постпозитивной частицы. Необходимо признать существование двух типов генетива: словесного генетива (основной тип) и фразового, группового генетива (неосновной тип).

Основываясь на вышесказанном, представляется целесообразным обратиться к проблеме падежного синкретизма. Различными аспектами изучения падежного синкретизма занимались многие ученые: О. Есперсен «Философия грамматики», Л. С. Бархударов «Очерки по морфологии современного английского языка», который отмечал, что в продуктивных формах множественного числа «морфемы числа и падежа слиты в одном морфе — в словоформах типа boys', cats', foxes', морфы [s, iz, z] представляют одновременно и морфему множественного числа и морфему родительного падежа.

Самым распространенным проявлением падежного синкретизма в современном английском языке можно назвать именно слияние притяжательной морфемы с суффиком -(e)s множественного числа существительных, образующих его регулярным способом, то есть при помощи суффикса (e)s: Twenty minutes' sleep. В данном примере в одной морфеме — (e)s представлены два грамматических значения — числа и падежа. Что касается словоформ множественного числа, то в них морфема родительного падежа представлена отдельным от морфемы числа морфом только в непродуктивных формах типа: women’s, children’s, при этом морфема падежа следует за морфемой числа.

Другим проявлением падежного синкретизма в английском языке является двойной гененив или «double genitive», в котором проявляется слияние двух вариантов образования форм родительного падежа — «of-phrase» и притяжательного, выраженного флексией — s. Например: The chair of your brother's teacher. The hat of your uncle's son.

Следовательно, можно сделать вывод, что многочисленные исследования падежной системы английского языка четко свидетельствуют о многочисленных случаях слияния падежей, известных как явление синкретизма.

В плане рассмотрения понятийных категорий особенно интересной представляется точка зрения А. В. Бондарко, который считал необходимым различие собственно понятийных категорий (логических, мыслительных) и двусторонних языковых единств типа устанавливаемых им функционально-семантических полей. Более того, А. В. Бондарко приходит к мысли, о необходимости разграничения и самих понятийных категорий на два типа: фундаментальные понятийные категории, являющиеся обязательными и универсальными, и нефундаментальные категории — факультативные и неуниверсальные. По мнению И. И. Мещанинова, понятийные категории служат тем соединяющим элементом, который связывает в конечном итоге языковой материал с общим строем человеческого мышления, следовательно, и с категориями логики и психологии. Итак, понятийные категории — существенные для функционирования языка ментальные категории, ориентированные, с одной стороны, на логико-психологические категории, а с другой стороны — на грамматические / семантические категории языка. Представляя собой опосредованный универсальными законами мышления результат человеческого опыта, они, в свою очередь, являются основой грамматических / семантических структур языка, необходимой предпосылкой функционирования языковой системы в целом. Понятийные категории в генетическом плане как бы «предваряют» грамматические категории, предшествуют им. понятийные категории являют собой стабильный и устойчивый когнитивный слепок с внеязыкового мира, так как связаны с ним более непосредственно, чем категории семантики. Семантические категории относятся к явлениям конкретного языка со всеми присущими ему отличительными особенностями. В связи с этим может иметь место определенная асимметрия между понятийными и семантическми планами.