Анализ романа Дж. Фаулза «Коллекционер»

Анализ романа Дж. Фаулза «Коллекционер»

Джон Роберт Фаулз (1926;2005) — английский писатель, один из немногих значительных романистов, появившихся в Англии в 1960;е годы. Сегодня Джон Фаулз широко известен во всем мире и его произведения занимают достойное место в английской литературе, что не подвергаются сомнению вот уже несколько десятилетий. Он опубликовал шесть романов, сборник повестей и рассказов («Башня из черного дерева»), философскую книгу («Аристос»), сборник «Стихотворения», ряд переводов с французского языка, киносценарии, литературоведческие статьи, эссе, автобиографические заметки, воспоминания и размышления (сборник «Кротовые норы»).

Фаулз считал, что произведение должно давать читателю повод для размышления, стимулировать его к тому, чтобы каждый, кто прочтет книгу, по своему понимал происходящее, делал свои выводы. Именно поэтому большинство произведений Фаулза в той или иной степени метафоричны. Автор старается вложить в высказывание как можно больше информации, мыслей. Многочисленные аллюзии, параллели с классиками английской и французской литературы, философские труды экзистенциалистов, психологические исследования К. Юнга и 3. Фрейда — всё это тесно переплетается между собой, образуя сложную, многоуровневую ткань его романов, а необычные (нетипичные) образы создают возможность передать читателю то особое видение мира, которое заключено в тексте, свойственно автору или его персонажу и характеризует их. Автор дает глубокий социально — психологический анализ душевных порывов и поступков своих героев. Словно со стороны он наблюдает за ними, позволяя им рассуждать, рефлектировать.

В романе «Коллекционер», которым дебютировал в 1963 году Дж. Фаулз, присутствуют два главных образа-символа, противопоставленных друг другу — Фредерик и Миранда, связанные на уровне аллюзии с пьесой Шекспира «Буря». В этой пьесе доброе, светлое начало воплощено в волшебнике Просперо, его прекрасной дочери Миранде и благородном принце Фердинанде, а Калибан предстаёт уродливым, злым дикарём.

Клегг — Калибан отождествляется с темной стороной человеческого естества, он ставит себе в заслугу рыцарское отношение к Миранде, лицемерит даже перед самим собой, называя себя Фердинандом [2]. Однако благородное имя Фердинанд, под которым представляется Клегг, не мешает Миранде понять его настоящую сущность — сущность Калибана: «Фердинанд …Вас надо было назвать Калибаном». [2] Калибан Дж. Фаулза не лишен положительных качеств, однако, все благородные порывы его души гибнут из-за его ограниченности и духовной бедности. Оправданием поступкам Клегга и его «душевному уродству» могут отчасти послужить слова, вложенные автором в уста главной героини: «В этом — весь он. Он стремится выглядеть корректно, он должен вести себя прилично и поступать правильно, в соответствии с нормами, существовавшими задолго до нашего рождения… это трагедия… он — жертва убогого мещанского мирка, насквозь пропитанного затхлыми установлениями нонконформистской церкви; жалкая жертва промежуточного социального слоя, униженно и гротескно стремящегося перенять стиль жизни и манеры людей из „высшего общества“…мир Калибана — отвратительней стократ». [2].

И действительно, у этого подчеркнуто обезличенного чиновника из городской ратуши есть нечто общее с Калибаном: он тоже опрокидывает барьеры, переступает все табу, покоряясь своей маленькой идее, он так же труслив, хотя и пытается скрыть это за маской самодовольства и за наигранной уверенностью в себе (троп — антономазия). Калибан — Клегг раб своих желаний, раб обстоятельств, раб случая, раб своего увлечения и «убогого мещанского мирка», в котором он вырос.

Убогость внутреннего мира Клегга не позволяет ему представить и понять мировоззренческие принципы Миранды, не дает ему возможности следовать за ней: «…бедный Калибан, все тащится, спотыкаясь, следом за Мирандой, все не поспевает…» [2], постигать не только внешнее проявление прекрасного, но и его внутреннюю суть: «Ему безразлично, что я говорю, что чувствую, мои чувства ничего для него не значат. Ему важно только, что он меня поймал. Словно бабочку… Ему нужна я, мой вид, моя наружность, а вовсе не мои чувства, мысли, душа, даже и не тело. Ничего, что есть во мне одушевленного, человеческого». [2] Для Клегга вершиной прекрасного является его коллекция бабочек, любование смертью: «он — коллекционер. Коллекционерство — огромное мертвое нечто, заполняющее все его существо». [2].

Полным отождествлением с пустым и темным внутреннем миром Клегга может служить атмосфера полумрака, царящая в его доме, убогость обстановки: «На верху комнаты — очаровательные сами по себе, но затхлые, нежилые. Какой-то странный, мертвый воздух… И вся эта красота уничтожена, убита обстановкой. Фарфоровые утки над прелестным старинным камином…» [2], «Черная, черная, черная тьма» [2], «…какая здесь стоит мертвая тишина. Ни звука… Ни звука — ни внутри, ни снаружи…» [2], «…что кажется самым странным в этом доме? В нем совершенно нет книг…» [2].

Лишенный своего духовного обличья Клегг — Калибан Дж. Фаулза изображен как «…нелюдь, пустое пространство, заключенное в человеческую оболочку…» [2], поклоняющийся смерти — коллекции мертвых бабочек.

Фаулз не случайно сделал Клегга коллекционером бабочек. Коллекционеры не любят живых бабочек. Потому Клегг никак не может привести созданный им идеал в соответствие с реальностью: Миранда — живая, ее мир — мир движения, поиска, творчества. Мир Клегга — мир подполья, замкнутого пространства, в котором творческая личность жить не в состоянии.

Клегг не боится смерти, но боится жизни со всеми ее возможными неприятностями, даже самыми крохотными. Боится и собственного несовершенства, своих грехов. Но это не муки совести, а скорее навязчивые переживания, что он совершил что-то недозволенное. Клегг постоянно ощущает, что всё неправильно, дискомфортно чувствует себя в интимной сцене с Мирандой у камина, что показывает нам его как импотента. Этот мотив присущ зарубежной литературе ХХ века (Э. Хемингуэй, А. Мердок и др.). В данном случае творческая импотенция, абсолютная неспособность героя приподняться над бытом приводит к импотенции физической.

Миранда является полной противоположностью Клегга, она — творческая индивидуальность, ее образ сложный и многогранный. Фаулз усложняет характер героини, показывая его в динамике, что, безусловно, свидетельствует о внутреннем развитии личности.

«…в характеристике Миранды Дж. Фаулз отдает предпочтение философско-символической интерпретации. Душевная жизнь героини в заточении представляет собой постоянную борьбу достоинства и страха, дерзкого вызова, жажды свободы и попыток компромисса…» [1]. Путь самопостижения, самоанализа и переоценки ценностей дает Миранде возможность постичь окружающий мир, раскрыть и обрести себя через искусство — искусство слова, живопись, скульптуру: «…о важных вещах, написанных людьми, которые по-настоящему чувствуют и понимают жизнь…». [2] Она кажется единственно реальным персонажем в произведении, способным чувствовать, переживать, мечтать, отстаивать свой собственный взгляд на мир. Даже в заточении Миранда живет своим богатым миром воспоминаний, ощущений, грез: «…Не было прошлого. Не было будущего, только яркое, глубокое ощущение единственности этого мгновения в настоящем. Такое чувство, что вот сейчас кончится, исчезнет все: музыка, мы, луна, все на свете. Что вот сейчас проникнешь в саму суть вещей и обретешь печаль, вечную и неизбывную, но прекрасную, светлую, словно лик Иисуса Христа…» [2], «…Будто лежишь на спине, как тогда в Испании, и смотришь вверх сквозь ветви олив, вглядываешься в звездные коридоры, в моря, океаны звезд. Ощущаешь себя частицей мироздания…». [2] Она любит жизнь и полна желания жить, во что бы то ни стало, она хочет жить и писать то, что дорого и близко ее внутреннему миру: «Люблю честность, свободолюбие, стремление отдавать. Созидание и творчество. Жизнь в захлеб. Люблю все, что противоположно пассивному наблюдательству, подражательству, омертвению души», «Хочу писать… так же просто, с таким же светом… Я хочу писать солнечный свет на детских лицах, цветы на зеленой изгороди или улицу после апрельского дождя. Суть предметов. Как на всем играет свет, даже на мельчайших деталях…». [2] Дж. Фаулз наделяет Миранду способностью видеть и тонко чувствовать уникальность красоты природы. Она остро ощущает необходимость жить в гармонии с ней: «…чудесный, свежий воздух, воздух сада. Замечательный воздух, такой прекрасный, я не в силах его описать. Живой, наполненный запахами трав и деревьев и еще сотнями, тысячами таинственных, влажных запахов ночи…», «Неописуемой красоты и чистоты солнечный диск на кроваво-красных стволах», «Переменчивость света… Охряные стены, добела обожженные солнечным светом. Крепостные стены Аилы. Дворики Кордовы… Только свет». [2] Внутренний свет героини дает ей силы сохранить не только человеческие качества, но и способность размышлять, сочувствовать и желание озарить находящегося рядом Клегга, открыть дверь в иной мир: «…как печальна жизнь, которую он ведет… эти жалкие, несчастные люди… Почувствовала тяжкую, всепоглощающую безнадежность такой жизни. Словно люди на рисунках Генри Мура, в темных туннелях метро… им не надо видеть, чувствовать, танцевать, рисовать, плакать, слушая музыку, ощущать мир вокруг и западный ветер… им не надо быть в истинном смысле этого слова…». [2] фаулз коллекционер роман герой Автор, изображая внешнюю и внутреннюю красоту, обогащает духовные качества Миранды. Возможность писать, кисти, холст и книги являются для Миранды единственно возможным способом общения с внешним миром и ощущением того, что она еще живет.

Противопоставление героев происходит и на лингвистическом уровне.

Внутренняя пустота Фредерика Клегга проявляется даже в общении с Мирандой, в его способности выражать свои мысли только при помощи безликих фраз и выражений. Его речь неинтересна и бессодержательна, хорошим подтверждением тому могут служить слова Миранды: «Знаете, что вы делаете? Видели, как дождь размывает краски? Вы делаете тоже самое со своей речью. Вы лишаете слово цвета, как только собираетесь это слово произнести». [2].

Словарный запас Клегга ограничен и подчеркнуто обезличен, как и его портрет. Коллекционер делит мир на «плохое» и «хорошее», «правильное» и «неправильное». Мир Клегга ограничен рамками его увлечения, он не способен мыслить другими категориями, более яркими.

В рассказе коллекционера мы находим разговорный стиль, просторечия, лексические повторы и отступления от принятых норм: «Ну, наконец, настал тот великий момент», «Короче говоря, тот вечер — самый счастливый в моей жизни…», «После она всегда твердила…» и т. д. Подобные выражение явно принадлежат человеку малограмотному и плохо владеющему речью.

В повествовании Миранды мы находим большое количество повторов выполняющих в основном, экспрессивную функцию. Большое количество односоставных и неполных предложений придают повествованию Миранды интонацию живой речи, динамичность, эмоциональность.

Практически с самого начала рассказа Миранды мы сталкиваемся с целой группой лексем, значение которых так или иначе связано со светом: «Прошу у него света. Буквально. Дневного света», «Больше всего я тоскую о свежем дневном свете. Не могу жить без света. Искусственное освещение…» и т. д. Для Миранды свет — символ жизни.

Таким образом, особенности синтаксического построения романа позволяют противопоставить грамотно построенную речь умной и образованной Миранды простонародной (иногда с претензией на интеллектуальность) речи Клегга, где имеют место самые разнообразные отступления от нормы.

Исходя из всего вышесказанного, можно заключить, что как у читателя, так и у самого автора Миранда ассоциируется с красотой, светом, свежестью, чистотой. Миранда — это мир прекрасного. Ему противопоставлен мир Калибана — темнота, уродство, искусственность, ограниченность, жестокость, насилие, зло.

Оба героя чувствуют между собой не только идейно-мировоззренческое противостояние, но они также остро ощущают и социальное неравенство: «Борьба между Калибаном и мной. Он — представитель „новых“, я — „Немногих“». [2] Автор усиливает контраст в изображении Миранды и Клегга, не только для того чтобы показать межличностный конфликт, но и для того, чтобы вскрыть конфликт социальный.

Подводя итог важно заметить, что «Коллекционер» — не самый сенсационный из романов Фаулза. Но может быть именно этот спокойно — раздумчивый роман и создаёт вполне отчётливое представление о философско-эстэтической концепции Фаулза.

Парамонов Б. По поводу Фаулза // Звезда. — 1999 — № 12. — С.217.

Фаулз Дж. Коллекционер: Роман/ Пер. с англ.И. Бессмертной. — М.: Махаон, 2001. — С 34, 35, 43, 46, 63, 69, 75, 77, 86−87, 97, 141, 142, 145, 146, 148−150, 165, 168−169, 179, 185−186, 217−219.

Жлуктенко Н. Ю. Английский психологический роман ХХ века. — К., 1988. — С.137,139.