Двойственность поступков Франклина

Нет сомнения в том, что Бенджамин Франклин — по своим морально-этическим принципам и теологическим воззрениям может служить характерным примером ума просветителя XVIII века. Качественный и количественный контент-анализы, которые были применены к тексту «Автобиографии» только подтвердили этот тезис.

Любопытно, что сама по себе этика Франклина, его тринадцать максим, тринадцать гарантов успеха время от времени вступают в конфликт с просветительским рационализмом. Так например, казалось бы, несколько отвлеченное упоминание о ловле рыбы во время пути из Бостона в Филадельфию принимает гораздо более значительный характер: «До этой поры я строго соблюдал свое решение не есть ничего живого… …ловля рыбы — своего рода ничем не оправданное убийство, поскольку ни одна рыба никогда нам не причинила и не могла причинить какого-либо вреда, который оправдывал бы это умерщвление». Здесь он преступает добродетель «решительности» — твердо соблюдать, то чего решил придерживаться.

К сожалению, Ральф, о котором уже было сказано, не был единственным другом Франклина, с которым расставание было омрачено ссорами и обидами. Если внимательнее приглядеться к тексту первой части — возникает некоторая закономерность взаимоотношений автора с близкими ему людьми. Прежде всего, он близко сходится с Коллинзом, который наслушавшись речей Франклина о сытой жизни в Филадельфии, следует за ним из родного Бостона. По приезду он не в силах найти какую-либо работу, одалживает деньги у своего единственного товарища, и, как нередко бывает в таких случаях, начинает пить от безысходности. Вскоре, во время водной прогулки на лодке, приятели ссорятся: «он направился ко мне, шагая по сидениям; когда он подошел и ударил меня, то я быстрым движением просунул ему свою голову между ног и, приподнявшись, опрокинул его головой вниз в реки … И всякий раз, как он приближался к лодке, мы спрашивали, согласен ли он грести, и, сделав несколько ударов веслами, ускользали от пего … мы втащили его в лодку и привезли вечером домой мокрым до нитки. После этого приключения мы редко обменивались вежливыми словами». Вскоре их пути расходятся навсегда. История с Ральфом похожа на предыдущую, как две капли воды за исключением того, что он все-таки находит работу, пускай и не очень прибыльную. Кроме того, в этой истории замешана женщина. Конец же удивительно схож: «с тех пор мы больше никогда не встречались». Автор сам замечает такой ход событий, правда в несколько перевернутой форме, и даже делает предположение, почему так произошло: «Мои доводы совратили других, особенно Коллинса и Ральфа. Но после того, как оба они причинили мне много зла без малейших угрызений совести, после того, как я задумался над поведением Кейса (который также был вольнодумцем) но отношению ко мне и над своим собственным поведением по отношению к Вернону (у которого он одолжил крупную сумму, и долго не мог вернуть) и мисс Рид, которое по временам меня очень мучило, я начал подозревать, что это учение (деизм), может быть и правильное, но не очень полезное.» Автор видит причину размолвок с товарищами в собственном взгляде на религию. Но как показали последующие взаимоотношения его с другими людьми, дело не только в этом.

Франклин и его сотрудник в работе на Кеймера — Хью Мередит создают собственную типографию. Деньгами им помогает отец Мередита, в надежде на то что общество Бенджамина положительно скажется на его сыне, который опять таки любил выпить. Однако надеждам отца не суждено было сбыться, и Франклин предлагает расторгнуть товарищество, на что Мередит сразу же соглашается.

Таким образом, когда автор описывает свои ранние годы, он упоминает о трёх своих товарищах. И с каждым из них Франклин прекращает общение, поскольку они пили. Если мы вспомним эпизод его работы в лондонской типографии, где юный американец отучил (sic!) взрослых рабочих англичан от употребления традиционного напитка, то возникает вопрос — почему же ему не удалось сделать тоже самое с друзьями? Здесь явно нестыковка. Либо Франклину на самом деле не удалось переучить своих английских коллег на работе, либо он сам активно поддерживал своих друзей (Коллинса, Ральфа и Мередита) в этом неблаговидном занятии. Как иначе объяснить, то что после близкого общения с ним бедняги начинают пить еще сильней. Ответ, скорее всего, кроется в том, что в жизни Франклину было присуще больше человеческих чувств, чем он пытается показать читателю в биографии. Если смотреть на отца-основателя на одного-из-тысячи, то можно предположить, что сблизившиеся с ним люди начинали пить сравнивая свои способности с его и приходили к неутешительным результатам. Но целью данной работы является обнаружение истинных качеств и характера Франклина, поэтому стоит рассматривать его как простого человека.

Качественный контент-анализ текста, сравнение его высказываний приводит к пониманию о двух Франклинах в автобиографии. Первый из них — юный печатник, талантливый публицист, полный жизненных сил, сердце которого открыто миру; ему свойственно ошибаться, и в своих поступках он далеко не всегда следует исключительно доводам разума, как старается показать нам «Франклин-старший». Семидесятилетний автор пытается истолковать все поступки своей молодости, представляет их взгляду читателя под нужным ракурсом, но тем не менее молодой печатник несмотря на явное противодействие со стороны старшего иногда умудряется показаться в строчках «автобиографии». Отголоски чувств, не всегда правильные поступки дают нам понять, что он совсем не был человеком, от которого исходило сияние. Напротив. Франклин в юности предстает перед нами человеком, которому свойственно все человеческое. И при этом он стремится к идеалу христианства, старается подражать Иисусу. Интересно то, что автор, описывая последнюю добродетель в своёй таблице максим — «скромность» одновременно хочет быть походить и на флагмана языческой философии — Сократа и на главного философа новой веры — Христа. Этот парадокс можно свести опять таки к противоречию сенсуализма и меркантилизма в его мышлении. Стоит подробнее рассмотреть его религиозные взгляды.