Введение. 
Имущественная и социальная дифференциация в византийской деревне в VII-X веках (по данным "Земледельческого закона")

Обоснование актуальности темы Актуальность темы «Имущественная и социальная дифференциация в византийской деревне в VIII—X вв.еках, по данным «Земледельческого закона» определятся ее значимостью для изучения истории развития феодализма, так как этот вопрос играет важную роль в исследовании характера формирования феодально-зависимого крестьянства в эпоху раннего средневековья.

Цель исследования контрольной работы — установить различные имущественные и социальные категории, существовавшие в Византийской общине, и проанализировать положение каждой из них, в той мере в какой они представлены в Земледельческом законе.

Задачи моей контрольной работы следующие:

• 1. Определить, что в целом собой представляла византийская община VII-IХ вв.
• 2. Рассмотреть и охарактеризовать дифференциацию в Византийской общине.

К середине VII века Византия испытывала тяжелый социально-политический кризис. Ее территория сократилась вдвое по сравнению с серединой VI века, были утрачены территории на Востоке, в Африке и на Западе. Сохранившиеся провинции подвергались частым нападениям извне славян и арабов. Внутри страны развертывалась острая социальная борьба (иконоборчество) и ширилось движение народных масс (павликианство). Но, не смотря на это, Византия переживала перемены, которые заключали в себе предпосылки ее дальнейшего социального и политического возрождения. Прежде всего, империя становилась теперь более однородной — греческой. Официальным государственным языком стал исключительно греческий. Центр внимания империи был сосредоточен теперь целиком на Балканском полуострове и Малой Азии. Возросло экономическое и политическое значение Константинополя.

В этих условиях характерное для античности господство полиса над сельской округой сменилось в основном преобладанием деревни над городом. Продолжавшееся расселение славян по территории Византии способствовало росту свободного крестьянства. Крупное землевладение резко сократилось, колонат почти исчез, роль рабов была невелика. Таким образом, шел процесс изживания рабовладельческих отношений, а большинство населения составляли свободные общинники, на базе которых в Византии могли начать развиваться новые, феодальные отношения.

Земледельческий закон, как исторический источник. Земледельческий закон представляет собой судебник, то есть перечень наказаний и штрафов за различные правонарушения. Тип данного исторического источника письменный, класс — юридический, вид — закон.

Большинство исследователей полагают, что он составлен в VIII веке, но следует отметить, что он отражает аграрные отношения также VII века после вторжения в Византию славянских и других народов.

Земледельческий закон является записью обычного права с использованием ряда римских правовых норм, а также некоторых библейских установлений. Он регламентирует правовые отношения в сельской общине. Смысл многих статей сводится к защите права собственности владельца на его надел. Разрушение или сожжение чужого дома или ограды, вырубка или сожжение чужого леса, сруб чужих деревьев и виноградников, вторжение в чужое поле во время вспашки, сева или жатвы, кража зерна и плодов, потрава посевов — вот далеко не полный перечень нарушений прав чужой собственности, упоминаемых в Земледельческом законе и караемых последовательно разработанной системой санкций. Система наказаний данного источника включает, в том числе, и денежные штрафы: «Если земледелец украдет во время пахотьбы лопату или мотыгу и со временем опознан будет, то отдаст за это в день по двенадцать фоллов…», и членовредительские наказания: «Срубающий чужие плодоносные виноградные лозы или вырывающий [с корнем] подвергнется отсечению руки и ответит за убыток». Надо отметить, что принцип частной собственности в Земледельческом законе ослаблен по сравнению с римскими нормами: за нарушение прав собственности (например, запашка чужого поля, вырубка чужого леса и др.) Земледельческий закон устанавливает крайне низкие наказания: «Вырубающий чужой лес без ведома его хозяина и возделывающий и засевающий ничего не получит из плодов». Также Закон допускает возможность собственности на дерево, растущее на чужом участке: «Если дерево взращено кем-либо на неразделенном месте и затем при проведении раздела досталось в долю другому, пусть не имеет права распоряжения деревом никто, кроме взрастившего его…». Статьи Земледельческого закона вполне четко устанавливают степень владельческих прав крестьянина на его участок. Они предусматривают возможность обмена земельными участками на определенный срок (в частности, на время посева): «Если два земледельца договорились обменяться землями на время посева…», и, навсегда: «Если два земледельца обменялись землями либо на время, либо навсегда…», а также передачу земли в обработку другим лицам на различных условиях и заклад земли. Крестьянин мог сохранять право на свой участок даже в случае вынужденного ухода из села. По возвращении он был вправе взять обратно свой участок или получить равноценный: «Если земледелец построил дом или посадил виноградники на чужой пустоши и со временем вернулись бы хозяева его, то они не имеют права разрушить дом или вырыть виноградник, но должны взять участок, где бы ни захотели.

Если же отказался бы поселившийся или посадивший на чужом и не дал бы равноценного участка, то имеет право хозяин участка и виноградник вырыть и дом разрушить"¹.

Земледельческий закон является важнейшим источником для изучения внутриобщинных отношений рассматриваемого периода и процесса развития византийского феодализма. Естественно, следует учитывать, что этот судебник (как и вообще все другие законы) рисует идеализированную картину, так как реальные общественные отношения отражены в нем лишь в преломлении через правовые взгляды того времени.

Постепенно этот сборник приобрел большую популярность, как в Малой Азии, так и в европейских провинциях, где была велика роль славянских общин. Об его широком распространении свидетельствует множество сохранившихся списков греческого текста и славянские переводы.

Историографический обзор Земледельческий закон принадлежит к важнейшим источникам по византийскому праву эпохи раннего средневековья. Его исследованием занимались многие историки-византинисты, в том числе при изучении общинных порядков они касались и статей, посвященных имущественной и социальной дифференциации в византийской деревне. Изучение Земледельческого закона неразрывно связано, прежде всего, с такими именами видных представителей отечественной науки, как В. Г. Васильевский, Б. А. Панченко, М. Я. Сюзюмов, Е. Э. Липшиц, З. В. Удальцова, И. П. Медведев, А. П. Каждан, Г. Л. Курбатов. Также стоит отметить работы зарубежных ученых, посвященные этому византийскому памятнику, таких как Цахариэ фон Лингенталь, Ф. Дэльгер, В. Эшбернер, Г. А. Острогорский, Г. Вернадский и др.

Большие споры вызывают вопросы о времени и месте создания Земледельческого закона, равно как и об его авторе, так как никаких точных данных в нем самом не имеется. Также дискуссионным остается вопрос о том, является ли Земледельческий закон императорским законодательным актом и, следовательно, распространялось ли его действие на всю страну, или ограничивалось сравнительно узкими территориальными пределами.

До конца ХIХ века этот юридический памятник был известен в основном в той позднейшей его редакции, которая помещается в качестве одного из приложений к «Шестикнижию» византийского юриста ХIV века Константина Арменопула, где Земледельческий закон фигурирует в переработанном виде. Таким образом, первый этап изучения этого судебника прошел под знаком ознакомления с его позднейшей арменопуловской редакцией. Однако уже в то время некоторым исследователям было известно несколько списков с более ранней версией. Так, немецкий ученый К. Э. Цахариэ фон Лингенталь, которому принадлежит первый научный обзор памятника, в своей «Истории греко-римского права» отметил, что самые древние рукописи Земледельческого закона содержат редакцию отличную от арменопуловской. Он менял свою точку зрения по поводу этого документа. Сперва он полагал, что Земледельческий закон является сочинением частного лица, составленным в VIII или в IХ веке, т. е. компиляцией, сделанной частью на основе законодательства Юстиниана, частью — на местных обычаях. Позднее он был склонен полагать, что Земледельческий закон является продуктом законодательной деятельности императоров Льва III и Константина V и, что он был опубликован либо непосредственно с Эклогой, либо вскоре после ее появления, таким образом, датировка закона падает на 726−742гг. Одновременно Цахариэ обнаруживает в тексте закона сильное славянское влияние и выдвигает «славянскую теорию влияния на Земледельческий закон».

Точка зрения Цахариэ фон Лингенталя была поддержана В. Г. Васильевским. Он обратил внимание на два более старших списка. С ними соглашался и русский исследователь Ф. И. Успенский, написавший ценный труд «История Византийской империи», где в частности рассматривал и Земледельческий закон. Концепция Цахариэ-Васильевского получила широкое, но не всеобщее признание.

Против этой концепции выступили Г. Вернадский и Г. Острогорский, опираясь на заглавие ряда рукописей из книги Юстиниана, они датировали Земледельческий закон времен Юстиниана II, т. е. концом VII века.

Русский исследователь Б. А. Панченко, который занимался специально этим документом, считал Земледельческий закон дополнительной записью обычного права из области крестьянской практики, он посвящен тому для крестьян нужному праву, которое не нашло выражения в законодательстве. Согласно Б. А. Панченко «потребность в таком законе могла явиться и в VII веке; характер памятника, варварский и наивно-эмпирический, ближе подходит ко временам наибольшего упадка образованности, чем ко временам составления Эклоги… таким образом, памятник мог стать дополнением к Эклоге, происхождение же имел другое».

Английский ученый В. Эшбернер издал, перевел и внимательно изучил Земледельческий закон. Он склонялся к тому, чтобы согласиться с Цахариэ фон Лингенталем, считавшим Земледельческий закон частью законодательства иконоборцев, являющимся в значительной мере записью существующих обычаев. Однако в то же время позиция Эшбернера отличалась от взглядов Цахариэ фон Лингенталя в трех важнейших моментах: 1) происхождение закона; 2) юридическое положение земледельческого класса; 3) экономический характер форм аренды, о которых в законе идет речь. Он утверждал, что отношение Земледельческого закона и Эклоги не столь тесное, как это хочется видеть Цахариэ фон Лингенталю. Эшбернер полагал, что состояние общества, описанное в Земледельческом законе, было таким, когда земледелец мог свободно переходить с места на место. Он, однако, согласился с немецким исследователем в следующем: стиль формулировок этого закона предполагает, что это не продукт творчества частного лица, а результат деятельности лица, облеченного законодательной властью.

В.Н. Златарский поддержал теорию славянского влияния на Земледельческий закон, который он относил ко времени Льва III. Он видел, что славяне под его властью стремятся перейти к болгарам и заключить с ними болгаро-славянский союз. Вот почему он внес в свой закон славянские обычаи и традиции, надеясь тем самым сделать условия внутренней жизни более привлекательными для славян². http://www.krotov.info/libr_min/v/vasilyev/VAA151.htm — vaa151note43#vaa151note43Однако же теория славянского влияния современным византиноведением отклонена, поскольку в Земледельческом законе отсутствует славянская терминология.

Е.Э. Липшиц, которой принадлежит первый перевод Земледельческого закона на русский язык, после пересмотра всех существующих точек зрения, высказала мнение, что закон был издан «не позднее середины VIII века, скорее в 20-х годах этого столетия, хотя его содержание складывалось длительно, возможно с VI века. Закон не похож ни на один памятник ранневизантийского права. В гораздо большей степени он (в своих древнейших версиях) напоминает западноевропейские варварские правды». Иными словами, она подтвердила старое мнение К. Э. Цахариэ фон Лингенталя и В. Г. Васильевского, а также Е. Э. Липшиц, датируя этот памятник началом VIII века, подчеркивает, что он отражает отношения, сложившиеся в предшествующее время. Она пишет: «Закон с полным основанием может рассматриваться, как замечательный памятник новых — более прогрессивных, чем колонат, общинных отношений, установившихся в агарном строе раннефеодальной Византии».

И.П. Медведев отмечает факт южно-итальянского происхождения подавляющего числа древнейших рукописей Земледельческого закона и поддерживает теорию о южно-итальянском происхождении памятника: «Весьма сильные пережитки эллинистического права, влияние римско-византийского законодательства и черты варварских правд — все это как нельзя лучше объясняется историческими условиями византийских областей Южной Италии, своеобразным сочетанием обычаев греческого населения и свободной сельской лангобардской общины с нормами римско-византийского действующего законодательства».

Земледельческий закон имеет большой интерес с точки зрения славянской науки. Существует, например, древнерусский перевод этого памятника, вошедший в состав важной по своему содержанию и историческому значению, компиляции, носящей название: «Книги законные, ими же годится всякое дело исправлять всем православным князем». Наш известный ученый А. С. Павлов дал критическое издание древнерусского перевода Земледельческого закона, где первым ввел в научный оборот Земледельческий закон в его старшей греческой редакции.

Большое значение для изучения Земледельческого закона имеют также работы таких ученых, как М. Я. Сюзюмов, который считает, что «под воздействием общинных порядков славян византийская община, изменилась, но славянское влияние отнюдь не привело византийскую общину к более низкой ступени имущественных отношений»; З. В. Удальцова; Г. Л. Курбатов; А. П. Каждан, которые занимались глубоким анализом памятника.

А.П. Каждан пишет, что «Земледельческий закон фиксирует обычай, разрешающий крестьянину пользоваться заброшенной землей; он обеспечивает временного владельца от претензий прежнего хозяина земли; в то же время он возлагает на временного владельца обязанность выполнять повинности за участок, которым он пользуется. Принудительного привлечения крестьян к отправлению государственных повинностей за недоимщиков Земледельческий закон не знает».

Г. Л. Курбатов подчеркивал, что «в целом в VIII веке не происходило ускоренной имущественной дифференциации внутри общины, этот процесс сдерживался многими обстоятельствами, и в течение большей части VIII века византийская деревня-община переживала период экономического подъема и внутреннего укрепления, консолидации».

З.В. Удальцова считает, что «…сложился качественно новый тип общины, засвидетельствованный важным юридическим памятником раннего средневековья — Земледельческим законом».