Игровые композиционные блоки

Речь идет о том макротекстовом уровне, где языковые единицы объединены в сверхфразовые единства. В отношении новостного текста мы предпочитаем говорить о композиционных блоках, из которых складывается его общая формально-содержательная структура (событие, время, место, обстоятельства и пр.). Здесь необходимо уточнить, что прототипическая структура новостного сообщения, в отличие от текстов других информационных жанров (обзор, комментарий, репортаж и др.), предполагает акцентировку таких компонентов описываемой ситуации, как действие и его агенс. Другими словами, из пяти пунктов композиционно-речевой формы «сообщение» Кто? Где? Когда? Что делает? Что из этого следует? доминантными для содержательной структуры новостей являются Кто? и Что делает?. Без этих компонентов, которые композиционно, как правило, «сливаются» в один блок «сообщение факта», информация не может стать новостью в масс-медийном контексте, в то время как опущение прочих компонентов (Где? Когда? Что из этого следует?) не обязательно влечет за собой снижение определенности сообщения. Наличие последних в тексте позволяет расширить объем информации и конкретизировать ее содержание, однако при этом увеличивается и интерпретационный потенциал новости, призванной, как известно, служить в первую очередь сообщению факта, а не его анализу.

В современных новостных заметках нередко можно выделить еще несколько компонентов, избыточных с точки зрения функционально-жанровой структуры текста, но выполняющих комментирующе-воздействующую функцию — обстоятельства, причины, предыстория события. Именно композиционные блоки данного типа содержат в себе возможности наиболее свободной интерпретации события, хотя в качестве игрового, по нашим наблюдениям, чаще всего используется блок Что из этого следует? Распространенность в новостных сообщениях разного рода игровых комментариев в форме шутливых или саркастических домыслов, фантазийных «следствий» события наблюдается не только в материалах «курьезно-бытовой» тематики (см. пример 4), но и в сообщениях на социально-политические темы. Например:

(3) Пускать наркоманов в гости будет себе дороже (МК, 2010, № 44).

Ужесточить наказание за содержание наркопритонов планируется в недалеком будущем в России.

Как стало известно «МК», «драконовские» поправки в УК внесены на рассмотрение Госдумы. В законопроекте предлагается сажать за решетку всех, в чьих домах наркоманы хоть раз укололись или проглотили «колесо». За предоставление помещений для потребления наркотических и психотропных средств грозит год лишения свободы.

Впрочем, у этих поправок к УК есть и обратная сторона: из квартир наркоманы выйдут на улицу и начнут колоться в скверах, подворотнях и подъездах, где их увидит гораздо больше людей.

Основу фактологической информации в приведенной заметке составляет сообщение о внесении на рассмотрение Госдумы поправок в Уголовный кодекс, ужесточающих наказание за содержание наркопритонов. Данный факт становится поводом для критической интерпретации, одним из способов которой наряду с лексическими средствами снижения (сажать за решетку, уколоться, проглотить «колесо») становятся композиционные блоки. Как заголовок, так и последний абзац текста описывают возможные следствия принятия законопроекта, при этом описание в заголовке отличается от описания в последнем абзаце своим фантазийно-игровым характером, в то время как второе выглядит более «реалистичным» и нейтральным. Тем не менее в обоих случаях происходит подмена информирования интерпретацией, поскольку сам выбор из множества возможных следствий еще не принятого законопроекта неизбежно является субъективно-оценочным. Таким образом, семантическое заполнение композиционного блока «следствие» направлено на формирование читательского мнения в отношении сообщаемого факта в заданном газетой русле (при «достраивании» следствий в ином, не менее «реалистичном» ключе, напр., данные меры способны значителено усложнить «условия труда» наркодилеров и т. п., закладывается более позитивная оценка законопроекта). Расположение обоих рассмотренных композиционных блоков в сильных позициях текста, а игрового — в абсолютно сильной позиции, создает дополнительную акцентуацию оценки. Игра, таким образом, выступает здесь как средство дискредитации социально значимого законопроекта.

Иную функцию выполняют игровые композиционные блоки в сообщениях о бытовых происшествиях, курьезных случаях из жизни «простых людей». Так, в следующем тексте сходные по структуре с предыдущим примером игровые композиционные блоки способствуют усилению юмористического эффекта сообщения, а в более широком институционально-маркетинговом контексте — повышению рейтинга издания:

• (4) Теперь и мамонта засолит! (Жизнь, 2011, № 8)
• 65-летняя пенсионерка из Зеленодольского района Татарстана, услышав по телевизору о перебоях в ряде мест с солью, закупила ее аж полцентнера!

Вожделенный продукт был приобретен ею в магазине родной деревни Сафонове по 25 рублей за кило. Напуганная слухами женщина выложила за покупку ровно ПОЛОВИНУ ПЕНСИИ. И, радостная, повезла 50 килограммов соли на саночках домой. Теперь односельчане паникерши головы ломают: что ж делать-то соседка будет с этой солью? Может, морские ванны решила принимать для здоровья?

Как видим, фантазийно-игровыми являются оба композиционных блока «следствие» — в заголовке и в конце текста. Последний входит также в состав другого блока, где описывается реакция окружающих на действия пенсионерки: теперь односельчане… головы ломают… Это «описание» в свою очередь также едва ли можно назвать фактологическим, поскольку с одной стороны, оно не добавляет ничего существенного к структуре самого факта, а с другой — содержит субъективно-эмоциональную оценку со стороны «односельчан», достоверность передачи которой далеко не очевидна (то, что «односельчане ломают головы», не объективный факт, а обобщающее суждение на основе не известных читателю источников). Следовательно, этот блок также придает дополнительный «фольклорно-развлекательный» колорит сообщению и является игровым. Изобилие в тексте игровых лексических микроформ (аж, вожделенный продукт, выложила и т. п.) усиливает его экспрессивно-оценочное звучание.