Проблема самоубийства

1. Введение

Никто не станет оспаривать тот факт, что смерть это та дверь, через которую каждому придется пройти. Что нас ожидает завтра, через месяц или год и более — неизвестно, и говорить о своем будущем мы можем по преимуществу теоретически. Но день смерти обязательно настанет и весь пафос и значительность его в том, что он будет ни чей-то, а твой. Это заставляет нас относиться предельно внимательно к собственной смерти. Живя, радуясь и приветствуя жизнь, мы непременно сталкиваемся с небытием и смертью. И факт неизбежности смерти заставляет нас, при сколько-нибудь пристальном внимании, отнестись к жизни, как присущей нам реальности, по-другому. Смерть находит к каждому определенный путь: через естественный процесс старения, тяжелую болезнь, насилие извне, несчастный случай, наше собственное вмешательство в жизнедеятельный процесс. Вот средние статистические данные:

Каждый год в мире, по разным оценкам умирает от 50 до 55 миллионов человек. По данным ООН, в развитых странах ежегодно умирают 11,7 миллионов человек, из них примерно 10% приходится на Россию. Из них 750 тысяч умирают насильственной смертью (включая дорожно-транспортные происшествия), 130 тысяч кончают жизнь самоубийством, а остальные становятся жертвами различных заболеваний. Лаврин А."Хроники Харона", издательство"Московский рабочий" 1992 г., стр. 11.

Можно возразить словами известного народного высказывания: «Чему быть, того не миновать». Да, конечно, мы не можем точно сказать как умрем и где это случится. И незнание этого порождает временное спокойствие. Люди живут так, как будто никогда не умрут. Об этом говорить как-то не принято. Но при более глубоком размышлении, неизвестность смертного часа вызывает тревогу, опасение, страх. Пугает ни сколько боль, которая может возникнуть при смертном исходе, сколько неизвестность, которая ожидает за смертным порогом. Боятся обычно люди не готовые к смерти. И в этот момент уместно посоветовать такому человеку, охваченному тревогой послесмертного небытия, серьезно задуматься над вопросом смысла своей жизни и жизни после смерти. Задуматься пока еще есть время…

Главное же внимание в этой работе будет уделено проблемам, которые связаны со смертью людей, входящих в последнюю цифру статистических данных, которые умирают ежегодно насильственной смертью не по вине обстоятельств и внешних сил, а по решению собственной воли. Эта статья посвящена исследованию психологических, этических и богословских вопросов, связанных с проблемой самоубийства (суицида).

Согласно вышеприведенной статистике, примерно каждый шестой из числа погибших насильственной смертью, умер от собственных рук, то есть число самоубийств составляет 14,75% от общего числа людей, погибших насильственной смертью. Это достаточно высокий показатель. Но даже, если бы этот процент был значительно ниже, от этого сама проблема суицида не стала бы менее актуальной. И христианские общины, призванные быть светом и помощью всем, потерявшим надежду и смысл жизни в этом мире, должны принять в разрешении этой проблемы активное участие.

Через это исследование я хочу обратить внимание Церкви на проблему суицида и призвать к участию в душеспасительной работе с людьми, подверженными суицидальному образу мыслей. Рассматривая это явление с позиции христианской этики, осуждающей суицид, я стремлюсь дать наиболее точное определение тому, что следует называть самоубийством, то есть безнравственным (греховным) поступком, через отличие самоубийства в чистом виде от акта саморазрушения. При этом я стараюсь привести основные причины, провоцирующие суицид, показать христианское отношение к этому явлению в контексте современных этических взглядов и указать пути возможной помощи людям, подверженным суицидальному мышлению. Наряду с этим, я не ставлю себе целью найти ответы на вопросы, которые касаются перспективы послесмертного бытия самоубийцы. Это вопросы типа: «Потеряет ли христианин, покончивший жизнь самоубийством, свое спасение или нет?». На основании нижеприведенных библейских текстов, считаю, что ответ на этот и подобные вопросы находятся более в Божией, нежели в нашей, компетенции, поэтому мне не хочется проникать в ту область, где речь можно вести только на уровне догадок, а не обоснованных утверждений. Мы можем только строить предположения по этому поводу, но не более. Библия предупреждает нас:

" Не судите, да не судимы будете, ибо каким судом судите, таким сами будете судимы и какою мерою мерите, такою и вам будут мерить" (Мф.7.1−2).

" Един Законодатель и Судия, могущий спасти и погубить: а ты кто, который судишь другого?" (Иак.4.12).

Для нас же достаточно знать то, что является пороком и злом в этом мире, чтобы не допускать подобного в своей жизни и предостерегать от зла и порока окружающих нас людей, оказывая им посильную душеспасительную помощь.

" Вы — свет мира! «(Мф. 5.13)

" Братья! если кто из вас уклонится от истины, и обратит кто его, пусть тот знает, что обративший грешника от ложного пути его спасет душу от смерти и покроет множество грехов." (Иак.5.19−20).

Далее, для понимания актуальности проблемы суицида в современном контексте, мы перейдем к статистическим фактам и рассмотрим распространенные причины.

2. Проблема самоубийства

Стремление к самоуничтожению одно из самых темных и загадочных сторон человеческой психики. Счеты с жизнью сводили десятки поэтов и философов, сотни обанкротившихся политиков, тысячи беззаветно влюбленных, сотни тысяч религиозных фанатиков, миллионы простых людей, потерявших желание жить. Это все те, кто добровольно переступил границу жизни и смерти, искусственно приблизив свой конец.

Первое место по числу самоубийств в начале 1990;х гг. принадлежало Венгрии — 40 самоубийц на 100 тысяч населения в год. Для России статистика с 1985 по 1991 год такова:

1985 г. — 44 562 самоубийц;

1986 г. — 33 261;

1987 г. — 33 856;

1988 г. — 35 664;

1989 г. — 38 017;

1990 г. — 39 950;

1991 г. — 39 960;

(Для сравнения: в прошлом веке с 1870 по 1887 г. в Европейской России покончили с собой 36 тысяч человек, что составляет 2250 человек ежегодно). Мужчины в России кончают жизнь самоубийством в 2,5 раза чаще, чем женщины. Наибольшее количество самоубийств (примерно 20% от общего числа) приходится на людей в возрасте от 30 до 39 лет.

За последние несколько лет в Москве ежегодно кончали жизнь самоубийством примерно 1700 человек, т. е. 21 самоубийца на 100 тысяч жителей. За 1996 год с января по август только в Северо-восточном округе г. Москвы (около 1 млн. 200 тыс. жителей) зафиксировано 76 случаев «суицида». Там же стр. 30.

Вот некоторые примеры:

12 января 1991 года, на станции метро «Чертановская» под поезд бросается женщина с грудным ребенком. Из-за ревности вешается молодой мужчина. Из окна школы выбросился мальчик. В подъезде дома нашли повесившуюся женщину. Всего за неделю 21 самоубийство.

1 июня 1991 года ученик 11-го класса выбросился из окна на седьмом этаже. 38-и летняя женщина выбросила из окна 11-ого этажа годовалого внука и следом прыгнула сама. Повесился восьмиклассник. Горничная гостиницы нанесла себе смертельный удар ножом в грудь. Облил себя бензином и поджег молодой человек. Поссорившись с женой, выбросился с 17-го этажа милиционер. Там же стр. 272−273.

Что побудило этих людей уйти из жизни? Далее будут затронуты причины, толкающие человека к самоубийству.

3. Причины самоубийства

Ответ на вопрос об основных причинах суицида дает главный психиатр СВАО г. Москвы Евгений Катан: «Попытка лишить себя жизни — острая депрессивная реакция. Реакция эта возникает вследствие глубокого переживания, потрясения. Это может быть вызвано смертью близких людей, неустроенностью личной жизни. В основном действуют внешние причины, и они должны быть очень сильными, чтобы победить сложнейший инстинкт в человеке — инстинкт самосохранения. Но при этом есть категория людей, генетически запрограммированных на самоубийство. Они постоянно размышляют о собственной никчемности, бессмысленности жизни и т. д. Если для первых попытка самоубийстваэто порыв, необратимость, которая может быть до конца неосознанна, для вторых продуманный шаг. Если в первом случае, при неудачной попытке лишить себя жизни человек еще может „одуматься“, избавиться от тяжелых мыслей, то во втором — это люди обреченные, они будут совершать и вторую, и третью попытки, пока не добьются своего». Трофимов С., «Жить не хочется», Газета Московская окраина, 31.08.1996 г., стр. 6.

Приведу пример, относительно «убежденных» самоубийц, подтверждающие слова психиатра. В одном из номеров газеты «Труд» было опубликовано интервью с 20-летним Александром, фанатичным поклонником смерти, который готовился покончить жизнь самоубийством из-за презрения к мироустройству. По словам Александра, особых болей жизнь ему не приносила. Просто, обожествляя культ одиночества, он презирает все устройство жизни. Сутью этого своеобразного культа является наслаждение одиночеством. Верхом всего является утопить себя в бездне одиночества, растворившись в безмолвии смерти через добровольный уход из жизни, которая достойна презрения. У Александра есть сподвижники. Он не одинок в своем одиночестве. «Мы называем себя братьями — говорит он, — каждый из нас поклялся в определенный день покончить с собой. Мы называем это венчанием со смертью. Кстати говоря, движение самоубийц набирает силу. Много создано групп в столичных городах и за рубежом». Газета «Труд», 1.02.1991, стр. 4.

Проблему этого молодого человека и ему подобных «братьев» так определил кандидат философских наук П. Шихряев (заведующий лабораторией межгрупповых отношений института психологии АН России):" Основная причина суицида — ощущение человеком бессмысленности своего существования. Оно имеет связь с положением, в котором находится данное общество, в частности: с экономической нестабильностью, идеологической неразберихой, переоценкой общественных норм морали. Что касается больших городов, к числу которых относится Москва, то здесь существует такое явление, которое на языке психологов называется анонимностью в толпе. Иначе говоря, это ситуация, когда человек ощущает страшное одиночество, имея массу знакомых, коллег, приятелей. Можно выделить три формы суицида:

Истинный (когда человек действительно хочет убить себя);

Аффективный (с преобладанием эмоционального момента);

Демонстративный (самоубийство, как способ привлечь внимание к своей личности).

Утверждать, что все самоубийцы — люди с психическими отклонениями, думаю ошибочно. Среди них немало весьма интеллектуальных людей". Солодовников В. «Демон самоубийства», газета Московский комсомолец, 2.06.1990г., стр. 4. А вот мнение руководителя всероссийского научно-методического суицидологического центра, доктора медицинских наук А. Амбарцумовой: «Самоубийство — это социально-психологическое состояние личности в условиях неразрешенного конфликта, реализация вполне осознанного желания добровольно уйти из жизни. Поэтому неверно считать всех самоубийц сумасшедшими. На сегодняшний день соотношение самоубийц в столице составляет 21 на 100 тысяч человек, что весьма настораживает специалистов — цифра серьезная. Причин суицида много. Для Москвы, скажем, очень характерна такая причина, как одиночество, которое в сочетании с городскими суперстрессами социально-экономического характера, приводит очень многих к роковому концу. Играет свою зловещую роль пресловутый микроконфликт: претензии личности к личности. Мы попросту не умеем нормально, по-доброму общаться друг с другом» Там же.

Итак, на основании высказываний специалистов, можно сказать, что основной причиной самоубийства является одиночество. И когда на фоне одиночества возникает депрессия, глубокое эмоциональное потрясение, вызванное порой социально-экономическими проблемами и неустроенностью, проблемами межличностных отношений или осознанием бессмысленности своего существования, человек понимает, что он один на один с непосильной для него проблемой, никому не нужен, или попросту в изменившемся контексте, жизнь потеряла для него смысл.

Американский психолог из Колумбийского университета Джеффри Янг называет одиночество младшей сестрой депрессии. Не каждый одинокий человек страдает депрессиями, но каждый, кто подвержен им, — одинок. У большинства, из числа потенциальных самоубийц, подобные мысли возникают из-за одиночества. Именно одиночество, неспособность самостоятельно справиться с трудностями, является основанием на котором строится все здание суицидального мышления. Внешние же обстоятельства, которые многие воспринимают как основную причину, являются только указателями на жизненной дороге, которые показывают путь к самоубийству как к способу разрешения создавшегося конфликта.

Добавим к вышеперечисленным причинам, самоубийства:

из-за чувства долга (нашло свое воплощение в актах самоубийц-террористов, древних самураев, японских камикадзе);

сумасшествия, оккультной одержимости, по мистико-религиозным мотивам (когда самоубийство является частью учения секты);

из-за злоупотребления алкоголем или наркотиками;

из-за подражания кумиру, следованию моде (когда повесился Сергей Есенин, по России прокатилась волна самоубийств в среде молодежи; после самоубийства Мирлин Монро подобное произошло и в Европе);

по причине желания привлечь внимание (акты протеста).

Пользуясь классификацией самоубийств, предложенной П. Шихряевым все причины суицида можно отнести к следующим категориям, таким образом:

Истинное (когда человек действительно хочет убить себя): осознание бессмысленности своего существования; из-за чувства долга, по мистико-религиозным мотивам, вследствие подражания кумиру, следованию моде; по причине неизлечимой болезни;

Аффективное (с преобладанием эмоционального момента); по причине одиночества, различных депрессивных реакций, вызванных социально-экономическими проблемами и сбоями в межличностных отношениях; из-за увечья или небезнадежной болезни, злоупотребления алкоголем или наркотиками, сумасшествия (оккультной одержимости) ;

Демонстративное (суицид, как способ привлечь внимание): самоубийство в знак протеста.

Христианская Церковь, имея богатые душеспасительные ресурсы, должна помочь людям увидеть в этих причинах указатель не к самоубийству, а к необходимости прибегнуть к Божьей силе и помощи.

На мой взгляд:

Причины первой категории затрагивают этико-богословские вопросы о смысле жизни и загробного бытия. Предотвратить самоубийства этой категории возможно, если помочь человеку разобраться в этих вопросах.

Причины второй категории затрагивают спектр психологических проблем сферы взаимоотношений с окружающим миром и своевременное участие в них, а также грамотная психотерапевтическая (душепасторская), а при необходимости и медикаментозная помощь, в большинстве случаев предотвращает фатальный исход. Причины же типа сумасшествия, алкоголизма и наркомании требуют профессионального медицинского вмешательства психиатра, нарколога и т. д.

Причины третьей категории в большей степени затрагивает этико-богословскую тему о ценности жизни, в комплексе с вопросами причин первой категории.

В жизни, как правило, эти причины сильно переплетены, образуя запутанный клубок внутреннего конфликта, но одна причина обязательно является движущей.

Здесь мы подходим к тому, что Альберт Камю в произведении «Миф о Сизифе» назвал «основным вопросом философии»: «Стоит ли жизнь того, чтобы ее прожить или нет? Есть лишь одна серьезная философская проблема — самоубийство. И решение о том, стоит ли жить или нет, есть ответ на этот основной вопрос философии. Когда я спрашиваю себя, в каком смысле данный вопрос важнее, чем все другие, я отвечаю: из-за поступков, к которым он обязывает». Камю А."Бунтующий человек", Политиздат 1990 г., стр. 24.

В дальнейшем рассуждении будут рассмотрены богословские, этические и психологические аспекты проблемы самоубийства, знание которых будет полезно христианским лидерам и поможет им быть готовыми встретиться с этим явлением, знать различные современные подходы к этой проблеме и пути ее разрешения. При этом я не будут затрагиваться медицинские аспекты этого вопроса, которые не находятся в непосредственной компетенции христианской Церкви. Предоставим их рассмотрение профессионалам.

Проблема самоубийства зиждется на «трех китах», на понимании трех фундаментальных вопросов: ценности жизни, смысла жизни и смерти. И мы не сможем разрешить главной проблемы, обойдя их вниманием, в особенности вопрос ценности жизни.

Для этого нам необходимо быть точными в понимании основной концепции того, о чем собираемся рассуждать. А именно, определиться в том, что мы подразумеваем под самоубийством. Как ни странно, но даже в определении существуют разногласия между различными этическими системами. Об этом пойдет речь в следующем разделе.

4. Определение самоубийства

Зададимся вопросом: «Что нам дает основание расценивать акт самоуничтожения человека как самоубийство? Форма деяния, при которой человек совершает определенные действия, провоцирующие свою собственную смерть, или нравственные установки, которыми пользовался человек в период совершения или отказа от совершения поступка, приведшего к смерти?» Попросту, делаем ли мы вывод о самоубийстве по внешним или по внутренним признакам, на основании наличия факта самоуничтожения или на основании предшествовавших смерти намерений и убеждений.

Рассмотрим следующие примеры:

Молодой человек, убежденный в бессмысленности жизни кончает жизнь самоубийством ;

Во время гонений Диоклетиана в 304 г. впервые появились случаи самоубийства христиан из-за ужасных пыток и казней, которым они подвергались. Болотов В. В «История древней Церкви»., том II, стр.148

Схваченная христианка бросается со стены крепости, чтобы избежать мучений, не отречься от Христа и не выдать имена других христиан.

Летчик горящего самолета уводит самолет за город, чтобы не пострадали люди, и не воспользовавшись катапультированием (хотя он предвидел свою смерть), сгорает во взорвавшемся за городом самолете.

Из-за производственной травмы мужчина теряет обе ноги, потеряв способность самостоятельно передвигаться, он потерял высокооплачиваемую работу и стал иждивенцем. Чтобы избавить семью от психологических и финансовых затрат, он застрелил себя.

Два буддийских монаха прибегли к публичному самосожжению в знак протеста против войны во Вьетнаме.

Безнадежно больная пациентка, предвидя неизбежную смерть, отказывается от принятия пищи и помощи систем жизнеобеспечения, без которых она не может самостоятельно существовать, и вскоре умирает.

Каждый их этих случаев окончился смертью, которая была спровоцирована теми или иными действиями погибших. Все эти примеры можно назвать актами саморазрушения, но можно ли их все назвать самоубийством? В этом предстоит разобраться.

Современные споры об определении

Например кто-то может согласиться с тем, что поступок, бросившейся со стены христианки, является самоубийством. Другой может утверждать, что ее поступок не является самоубийством, рассматривая его не только с позиции физического деяния, но и нравственной установки человека. Итак, прежде всего, следует решить какой характер должно иметь подобное определение: сугубо описательный, и не выносящий моральной оценки, или моралесодержащий.

Поясню важность этой разницы на примере. Скажем мы задались целью дать определение человеку. У нас есть два пути как это сделать:

дать определение на основании внешних, физиологических признаков, то есть дать описательное определение (скажем такое: человек это существо, которое ходит на двух задних конечностях, работает двумя передними конечностями и имеет голову);

дать определение на основании внутренних признаков, то есть, дать моралесодержащее определение, выражающее оценку и отношение (скажем такое: человек это наиболее разумное и совершенное из всех существо, способное к самостоятельной творческой деятельности).

И в том и в другом случае мы определяли один объект, но разными способами. Согласно первому подходу, человеком является то существо, которое соответствует данному описанию, под которое вполне может подойти животное, скажем обезьяна, но под которое не подходит человек, утративший какую-то конечность. При этом данному существу не дается оценка и не выражается отношение к нему. Следуя же второму подходу, можно наиболее точно определить кто является человеком, при этом не возникает двусмысленности и благодаря выраженной оценке становится понятно, что человек это не просто существо, а наиболее лучшее и совершенное существо, благодаря внутренним врожденным способностям: разуму и способности к самостоятельному творчеству. Выраженная оценка формирует в сознании читателя наиболее правильное и недвусмысленное отношение к человеку.

Подобное происходит и с моральными терминами в зависимости от того дается ли им описательное или моралесодержащее, выражающее оценку, определение.

Том Бичемп и Джеймс Чайлдресс в своей книге «Принципы биомедицинской этики» Tom L. Beachamp and James F. Childress, Principles of Biomedical Ethics, New York; Oxford University Press, p.p.93−95.(здесь и далее перевод автора). утверждают, что определение самоубийства, как термина, должно содержать описательный характер, но ни в коем случае не выражать отношения и этической оценки поступка. Вот определение, которые они вывели: «Деяние является самоубийством в том случае, если некто преднамеренно лишает себя жизни независимо то того, какими были причины, условия и характер обстоятельств, приведших к смерти». Это определение является описательным, так как выводится на основании внешних признаков, то есть факта смерти. Согласно ему самоубийцей является тот, кто какимлибо образом причастен к собственной смерти.

Достоинством такого определения, как считают авторы, является то, что оно не несет в себе негативной и вообще какой-либо оценки данного действия, тем самым претендуя на объективность. Согласно данному определению, все, приведенные выше примеры, являются примером самоубийства.

Недостатком данного определения является то, что оно:

не точно определяет критерии классификации поступка как самоубийства;

не учит правильному отношению к самоубийству.

Авторы этого определения стремились избежать моралесодержащей нагрузки руководствуясь следующими соображениями. Многие люди, говоря о самоубийстве, вкладывают в сам смысл слова негативную оценку, и термин самоубийства становится синонимом плохого поступка. Бичемп и Чайлдресс утверждают, что подобное предубеждение в понимании суицида, лишает этот термин объективного осмысления. Может случиться, что действие, которое спровоцировало собственную смерть, можно оправдать с позиции нравственности, тогда следует опасаться называть это самоубийством, т.к. за этим термином закрепилась негативная оценка. Поэтому они утверждают, что определение должно быть морально нейтральным, т. е. сугубо описательным. Tom L. Beachamp and James F. Childress, Principles of Biomedical Ethics, New York; Oxford University Press, p.p. 93−95.

Можно согласиться с общим ходом мыслей Бичемпа и Чайлдресса в отношении того, что некоторые акты саморазрушения действительно трудно осуждать как негативный поступок (к примеру самопожертвование во имя спасения жизни другого человека) и поэтому их не следует называть самоубийством, словом которое несет в себе укоренившееся негативное значение. Но вместо того, чтобы более точно оговорить в определении, что является осуждаемым с позиции нравственности поступком, а что нет, они дают пространное по смыслу, описательное определение, которое может вместить в себя практически любой акт саморазрушения, включая самопожертвование.

Другой точки зрения, в своей работе «Богословское рассуждение о медицине, умственных расстройствах и церкви» Stanley Hauerwas, Theological Reflections on Medicine, the Mentally Handicapped, and the Church, University of Notre Dame Press, 1983, p.p. 103−105., придерживается Стэнли Хаурвас, оспаривая доводы Бичемпа и Чайлдресса. Он утверждает, что использование самоубийства как термина, несущего моральную оценку, в данном случае негативную, более предпочтительно, чем использование условной и описательной формулировки. Он это обосновывает следующими доводами.

Моральная оценка любого термина, как в данном случае «самоубийство», зависит от распространенных взглядов и философских представлений, конкретно рассматриваемой культуры. Например: определение Бога в рамках пантеистической концепции, имеет безликое абстрактное значение, когда в монотеистической системе это конкретная личность с определенными характеристиками. Если постараться найти нейтральное определение Бога, которое бы подходило к обеим системам, например: «Бог — это объект наивысшего поклонения» , — то все равно в каждой культуре под Богом и поклонением Ему будет подразумеваться нечто свое, в зависимости от того, какие взгляды и философские представления о Боге и поклонении Ему распространены в данной культуре. То же самое и с определением самоубийства, если его сделать этически нейтральным, сугубо описательным, то в каждой культуре оно может быть истолковано по-разному, в соответствии с распространенными понятиями данного общества о жизни, смерти и самоубийстве. Следовательно различное понимание будет обуславливать различное отношение к самоубийству, т.к. описательный термин непременно впитает в себя тот морально-оценивающий характер, который наиболее соответствует представлениям данной культуры.

Хаурвас прав, когда говорит, что любой термин этики должен содержать определенное отношение к тем или иным поступкам, так как в этом случае он определяется с точки зрения внутренних, а не внешних характеристик, моралесодержащей, а не описательной, что позволяет недвусмысленно определить и оценить самоубийство с позиции нравственности. Нормативная нагрузка термина этики указывает на его применение в данном обществе, как позитивного или негативного поступка. Таким образом определение «незапятнанное моральной оценкой» не сможет быть одинаково понимаемым во всех культурах, если не будет изначально нести в себе морального отношения к «самоубийству». В другом обществе оно может быть пересмотрено и породить совсем иное отношение к этому явлению. Итак, наиболее предпочтительной является моралесодержащая форма определения, чем описательная.

Теперь вернемся к вышеописанным примерам самоликвидации людей и, рассмотрев их более подробно, постараемся наиболее точно почувствовать рамки, в которые вмещает себя термин «самоубийство» .

Первый случай:

Молодой человек покончил с собой. Это наиболее яркий пример самоубийства, по которому не может возникнуть никаких разногласий. На основании этого случая можно утверждать, по крайней мере, три вещи:

Самоубийство включает в себя смерть человека;

Этот человек должен быть непосредственно вовлечен в действие, которое привело к смерти;

При самоубийстве человек добровольно приносит себя в жертву смерти.

Эти три компонента можно принять как стандартные в определении суицида, которое, предварительно, в общих чертах, можно сформулировать так: самоубийством является убийственное действие, которое совершено с преднамеренной целью лишить себя жизни. Далее мы унифицируем это определение, рассмотрев его в свете других примеров.

Ключевым понятием в этом определении является слово «преднамеренно», поэтому зададимся вопросом: «Что означает преднамеренность в самоубийстве?» Некоторые считают преднамеренностью, то когда человек, имея возможность избежать предвиденной смерти, сознательно не делает этого. Именно это понятие преднамеренности фигурирует в определении Бичемпа и Чайлдресса. Основываясь на таком понимании преднамеренности, все вышеперечисленные примеры можно назвать самоубийством. Но наверняка многие не согласятся с тем, что поступок христианки, не желавшей предавать Христа и своих друзей; летчика и безнадежно больной пациентки являются самоубийствами равносильными первому случаю. Такое расхождение во мнениях можно объяснить различным пониманием преднамеренности. Итак, вывод о преднамеренности можно сделать на основании:

наличия акта самоуничтожения;

или на основании существующих планов и намерений уничтожить себя.

Второй подход к определению преднамеренности, я считаю, более согласуется с понятием самоубийства, чем первый, так как помогает более точно отличать случайный поступок от заранее обдуманного. В этом случае, действие (в данном случае действие самоуничтожения), можно считать намеренным только тогда, когда оно совершено на основании существовавшего ранее плана или намерения совершить данное действие. Поэтому примем такое понимание как наиболее верное.

Я хотел бы, чтобы на основании данного определения преднамеренности мы различали, в дальнейшем рассуждении, акт саморазрушения и самоубийство. И различии состоит в том, что самоубийство включает в себя понятие преднамеренности, а саморазрушение нет.

Рассмотрим пример с летчиком. Хотя он и задействован в своей смерти, так как предвидел смертный исход, если не катапультируется, этот случай следует рассматривать как акт самопожертвования, но не самоубийства, так как:

смерть не была спланирована и не являлась желанным концом для самого летчика;

летчик руководствовался мыслью о спасении жизней горожан, которые могли погибнуть если он бросит самолет и тот рухнет на город.

В случае с христианкой, попавшей в руки гонителей, затронута «проблема принуждения». Христианка лишает себя жизни, потому что хорошо знает, что будет убита посредством невыносимых пыток, которых ей не избежать из-за твердости, с которой она решила быть верной Христу (не отречься от веры принесением жертвы языческим богам) и друзьям-христианам, не предавая их. Некоторые утверждают, что этот поступок нельзя назвать самоубийством, т.к. здесь присутствует факт принуждения, т. е. простая замена одного вида смерти другим при обстоятельствах неминуемой смерти, следования интересам других, а не собственным.

Если бы христианка, не испытывая принуждения, лишила себя жизни, то тогда бы ее поступок расценивался как самоубийство. Но так как она действовала по принуждению, ее поступок является актом саморазрушения, но не самоубийством.

Как же относиться к случаям, подобным этому? Многие придерживаются мнения, что подобного рода поступки являются актом мученического самопожертвования, подобно поступку летчика, но не самоубийством, так как мотивированы побуждением внешней направленности. Здесь смерть не является желанным концом, но собственная жизнь отдается за других (чтобы не выдать друзей христиан и не предать Христа). Некоторые философы делают еще следующее уточнение: поступки самопожертвования только тогда могут быть расценены как самоубийство, когда они совершаются ради животных или безличных объектов (например богатства, славы и т. п.) J.P. Moreland «The Morality of Suicide: Issues and Options», The Magazin «Bibliotheka Sacra», April-June 1991, Dallas Seminary Press 1991, p.217. .

На основании этого, случай с застрелившим себя безногим мужчиной, можно расценивать как самоубийство, т.к. здесь не соблюдено условие самопожертвования во имя спасения жизни других людей, но совершено ради безличного благополучия семьи.

Перейдем к случаю самосожжения буддийских монахов. Некоторые могут возразить, что этот случай так же является не самоубийством, а мученическим самопожертвованием во имя спасения жизни других. Бичемп, в своей работе «Суицид», не соглашается с подобным мнением, и в этом с ним можно согласиться, настаивая на том, что этот поступок является самоубийством, так как монахи непосредственно и преднамеренно создали угрожающие жизни условия (огонь), которые приводят к смерти. Tom L. Beachamp, «Suicide», in Matter of Life and Death, Philadelphia: Templ University Press, 1980, p.p. 75−77. Именно преднамеренность, т. е. наличие осознанного плана как умертвит себя, определяет этот акт как самоубийство.

Случай, подобный примеру, с безнадежно больной женщиной, Бичемп рассматривает как наглядный пример пассивной эвтаназии, но не как самоубийство. Там же p. 75−77. Такой вывод он делает на основании факта неизбежности скорой смерти пациентки и неспособности жить без вспомогательных систем жизнеобеспечения. Если, в случае с безногим мужчиной, болезнь не была безнадежной, а смерть была вызвана искусственно, то здесь присутствует фактор неизбежности и естественности скорой смерти. Предположим, что женщина была бы не безнадежно больной и сделала то же самое, то это была бы искусственно вызванная смерть, и поступок расценивался бы как самоубийство. Итак, основанием оправдания женщины является неизбежность скорой смерти и неспособность самостоятельного существования без помощи вспомогательных систем жизнеобеспечения. Этот поступок следует оценивать как акт саморазрушения, но не самоубийства.

Определение самоубийства

На основании данного рассуждения и анализа примеров, постараемся более точно определить термин самоубийства. Оно следующее:

Акт самоубийства, как морально неоправданный поступок является таковым только в том случае, если человек преднамеренно и самопроизвольно вызывает собственную смерть, как средство окончания жизни или чего-либо безличного (боли, переживаний, воспоминаний), путем действия или воздержания от действий (отказ от еды, помощи), кроме тех случаев, когда это деяние совершается по принуждению и является самопожертвованием во имя спасения жизни других людей или верности Богу. То, что же является самопожертвованием во имя послушания Богу, должно согласовываться с общепризнанной богословской точкой зрения на разрешение конфликтных ситуаций в которых нужно выбирать между верность Богу и жизнью. Life-Sustaining Technology and the Elderly, Washington, DC: U.S. Goverment Printing Office, 1987, p. 150.

Некоторые также добавляют к этому определению следующий признак «смерть должна произойти относительно скоро». Там же p. 150.

Это определение самоубийства дает право утверждать, что все действия саморазрушения, которое не подпадают под его рамки, нельзя называть самоубийством, то есть определять как морально неверный (греховный) поступок.

5. Библейский анализ определения

Что же говорит Библия о самоубийстве? Постараемся это понять сравнив данное определение с тем, которое можно вывести на основании христианского богословия.

Нужно сказать, что в Библии нет прямых высказываний, нормативного характера, в отношении самоубийства. Богословское заключение в отношении самоубийства мы можем сделать на основании мест Священного Писания, которые говорят в общем о разрушении жизни, т. е. об убийстве. В Библии содержится ясный запрет убийства ближнего (Исх.20:13; Исх.21:12; Быт.9:6). Эти тексты запрещают преднамеренное убийство и следовательно, можно предположить, убийство себя самого. Есть так же закон, который оговаривает случаи непреднамеренного убийства (Исх.21:12−14; Иис.Н.20:3−6). В этом случае невольному убийце предписывается уйти в специально определенный город, чтобы избежать мести родственников убитого. Т. е. случаи неумышленного убийства Богом не осуждались. Подобную аналогию можно провести в случае с непреднамеренным актом самоуничтожения.

Наиболее ясное выражение отрицательного отношения к самоубийству находим к книге Иова (2:9,10; ср.7:15). Даже сильные страдания героя книги не побудили его покончить с собой, а высказанное им при этом желание конца жизни признается греховным. Такое отношение к убийству человека основывается на утверждении священности жизни как Божественного дара. Однако мы встречаем на страницах Библии два случая самоуничтожения, которые, по видимому не осуждаются как самоубийство (1Цар.31:4; 2Цар.17:23). Оба поступка самоликвидации являются актом саморазрушения в условиях неизбежности скорой смерти. Оба человека, царь Саул и восставший против Давида Ахитофел, предвидя неминуемую смерть от победивших их противников, покончили с собой. В том и другом случае убившим себя не было отказано в совершении похоронных и траурных обрядов, которые не совершались для самоубийц. То есть, согласно Писанию акт самоликвидации в условиях «принуждения», или неминуемой смерти, не расценивается как самоубийство, то есть не являлся греховным. У древних иудеев существовали устоявшиеся критерии по которым, согласно Талмуду, определялась виновность покойного в самоубийстве. Приведу ссылку из Еврейской энциклопедии: «Самоубийство считалось религиозно запрещенным деянием, подлежащим наказанию не земного, а небесного суда. Обряды, которые символизируют уважение к покойному, по отношению к самоубийцам не совершаются. Для ограничения траурных обрядов вследствие самоубийства требуются следующие условия:

Сам факт должен констатироваться очевидцами, а не путем косвенных улик;

Самоубийство должно быть совершено в состоянии вменяемости: деяние малолетних, безумных или под влиянием припадка умоисступления не вменяется в вину;

Самоубийство должно быть умышленным. Умысел считается лишь тогда доказанным, когда покойным было предварительно заявлено о своем намерении. Сверх того, если самоубийство вызвано критическими обстоятельствами и представляет лишь замену одного вида смерти другим, то оно считается извинительным и по такому убийце обряды совершаются полностью. (Талмуд: Семах II 1,2,3). Еврейская Энциклопедия, репринтное воспроизведение издания Общества для Научных Еврейских Изданий и издательства Брокгауз и Ефрон, Издательство «ТЕРРА», Москва 1991 г., том XIII, стр.

Итак, древние евреи учитывали фактор намеренности самоубийства и фактор неминуемой смерти.

В Новом Завете, в 15-й главе Евангелия от Иоанна содержатся стихи, которые выражают Библейское отношение к акту самопожертвования: «Вот что заповедую Я вам: любите друг друга, как Я возлюбил вас. Нет больше той любви, как если кто отдаст жизнь свою за друзей» . Сам автор этих слов, Господь Иисус Христос, проиллюстрировал эти слова на своем примере. Он, сверхъестественным образом, знал о своей насильственной смерти в Иерусалиме, но однако, Он не предпринял ничего для того, чтобы избежать гибели, а пошел в Иерусалим, т.к. этого требовали условия спасения, для вечной жизни других, и послушания Богу Отцу. И Его поступок должен расцениваться как акт мученического самопожертвования, но ни в коем случае не как самоубийство. (Если же следовать определению Бичемпа и Чайлдресса, данному в начале раздела «Определение самоубийства», то акт самопожертвования Христа можно расценивать как самоубийство. Это еще раз указывает на несостоятельность описательного подхода и данного ими определения). Теперь сравним вышеизложенную библейскую точку зрения на самоубийство с полученным определением самоубийства.

Итак, все основные пункты данного определения выдерживают критику со стороны библейского богословия в отношении к самоубийству и точно отражают библейский взгляд на эту проблему. Библией осуждается преднамеренное убийство, но оправдывается самопожертвование во имя спасения жизни других, а также и не осуждается действие саморазрушения в условиях неминуемой смерти. Мы определили самоубийство как безнравственный поступок, отделив его от акта самопожертвования и саморазрушения в условиях неминуемой смерти. Таким образом мы выяснили, что же является самоубийством с позиции христианской этики, затронув тему моральности суицида.

Теперь перейдем к более подробному ознакомлению с современными взглядами на вопрос моральности самоубийства, знание которых будет полезно христианским лидерам в работе с людьми подверженными суицидальному мышлению и при встрече с их защитниками.

6. Современные споры о моральности самоубийства

В 1990 году в США прогремело дело врача Джека Кеворкяна, прозванного газетчиками «Доктор Суицид», «Доктор Смерти». Его обвинили в убийстве из-за того, что он помог 4 июля 1990 года покончить с собой 54.-летней Джанет Адкинс, страдавшей болезнью Альцгеймера. «Я совершенно не раскаиваюсь в своих поступках и не сожалею о той роли, которую я сыграл в смерти этой женщины, -приводит слова Кеворкяна, сказанные на пресс-конференции канадская газета „Ла Пресс“ .- Почему эта проблема меня заинтересовала? Странный вопрос. Ведь смерть — это такая штука, с которой каждому из нас рано или поздно придется столкнуться лицом к лицу» Газета Московский комсомолец, 25.09.1990, стр. 3. В 1989 году Джанет Адкинс, у которой трое детей и уже трое внуков, узнала о том, что через несколько лет ее ждет потеря памяти, сумасшествие и смерть. Узнав, что она неизлечимо больна, она специально прилетела из Портленда, где жила, в Детройт для того, чтобы убить себя с помощью устройства Кеворкяна. Под машину для самоубийства он переделал старенький автофургон «Фольксваген». Все происходит следующим образом. Врач провожает «пациента» в безлюдный парк и сначала делает ему внутривенную инъекцию безвредного соляного раствора. Затем «пациент» садится в машину и сам нажимает кнопку, в результате чего получает порцию еще одного препарата, который, взаимодействуя с первым, превращается в сильное наркотическое средство, почти мгновенно вводящее самоубийцу в состояние комы. После этого в организм автоматически вводится доза хлористого кальция, вызывающая остановку сердца. В предсмертной записке, которую передал журналистам муж госпожи Адкинс, она заявляла: «Находясь в здравом уме и твердой памяти я решилась на самоубийство, потому что знаю — я неизлечимо больна. Я не хочу ждать пока моя болезнь примет тяжелую форму и приведет к тому, что я полностью потеряю человеческий облик». «Я не нарушил ни одного закона, — добавляет со своей стороны Кеворкян. — И я не думаю, что против меня могут возбудить уголовное дело.» Газета Московский комсомолец, 25.09.1990, стр. 3. Прокурор Окленда Ричард Томпсон заявил что еще не пришел к окончательному выводу виновности Кеворкяна в убийстве. Состоявшийся затем суд оправдал доктора, но вынес определение, запрещающее впредь использовать «адскую машину» и заниматься подобным изобретательством. Однако Кеворкян не подчинился запрету, и в 1991 году против него снова было возбуждено дело после того, как он «помог» еще двум женщинам распрощаться с жизнью. Там же, стр. 3.

Доктор Кеворкян для своего Фольксвагена, переделанного под машину смерти, саморучно сшил зеленые занавески на окна, чтобы отгородить Джанет Адкинс и возможных будущих «пациентов» от мира. Но этими занавесками невозможно закрыться от самой проблемы. В 1991 году споры вокруг нее вспыхнули с новой силой. Связано это было с выходом книги Дрека Хамфри «Последний выход», своего рода руководства для самоубийц. В «Последнем выходе» есть советы, как покончить с жизнью самому или помочь это сделать другу или родственнику. В книге приводятся таблицы смертельных доз восемнадцати известных лекарств (в основном болеутоляющих и снотворных); основательно обсуждаются и взвешиваются достоинства цианистого калия; предлагаются многочисленные практические средства для решивших задохнуться — от полиэтиленового пакета до автомобильных выхлопов". Газета Московский комсомолец, 12.10.1991, стр. 4.

Эти и подобные им факты иллюстрируют один из подходов в современной секулярной этике к проблеме самоубийства и указывают на актуальность, в современном плюралистическом обществе, ответа на вопрос; «Может ли самоубийство быть морально оправданным поступком, если оно сделано здравомыслящим человеком, на основании хорошо обдуманного решения?»

В этом разделе мы постараемся рассмотреть различные распространенные взгляды современных этических учений относительно моральности самоубийства, взглянув на них через призму христианской этики. Некоторые считают, что самоубийство, совершенное в состоянии депрессивной реакции, хоть и является неправильным с объективной точки зрения, но с позиции данной личности (прибегшей к самоубийству) такой поступок не может быть подвергнут моральному осуждению. Подобный акт можно назвать ужасной, но простительной ошибкой. Однако такое различие весьма сомнительно, т.к. в одном смысле можно сказать, что этот поступок ошибочен, а в другом случае, восприняв его как простительную ошибку, утверждать, что он не подлежит осуждению. Таким образом неправильное действие в то же время является ненаказуемым. Подобное утверждение вступает в разногласие с принципом морального осуждения аморальных поступков, как основного принципа библейской этики. Поэтому нужно быть последовательным до конца в своих рассуждениях и признавая ошибочность поступка, признавать справедливость его осуждения.

Либеральная точка зрения: самоубийство как морально оправданный поступок

Первая точка зрения содержит либеральный подход к проблеме суицида. Именно эту точку зрения разделяет доктор Кеворкян и автор книги «Последний выход» Дерек Хамври. Они считают, что самоубийство может быть морально оправданным, если оно не причиняет вреда окружающим и согласуется с правом свободного выбора личности самоубийцы. Даже если человек имеет определенные обязанности по отношению к окружающим (членам семьи, трудовому коллективу), самоубийство все же может быть приемлемо, если проблемы, возникшие у окружающих из-за самоубийства одного человека, не превышают проблем, которые спровоцировали самоубийственный шаг данного человека. Это основано на том утверждении, что ни один человек не должен подвергаться большим страданиям, ради того, чтобы уберечь окружающих от меньших трудностей. Как например в случае с покончившей с собой Джанет Адкинс.

Либеральный лагерь делится внутри себя на два, взаимно не исключающих подхода к этике самоубийства: утилитаристский и автономный.

Либеральный утилитаристский подход

Защитник этого подхода — Ричард Брандт. Он определяет суицид как намеренное завершение собственной жизни и выступает против утверждения абсолютной безнравственности самоубийства. Richard B. Brandt, «The Morality and Rationality of Suicide», reprinted in Biomedical Ethics, New York: McGraw-Hill Book Co., 1986, p.p. 337−343.

Брандт рассматривает самоубийство как часть неизбежного «хода жизни», который в каком-то отрезке включает в себя смерть определенного человека. Его смерть зависит не только от обстоятельств собственной жизнь, но и от обстоятельств в которых находится остальная часть мира. Этика самоубийства, с точки зрения утилитаризма, должна принимать во внимание благополучие всех, относящихся к делу, сторон, а не только благополучие потенциального самоубийцы. Поэтому он должен смотреть на свою смерть (самоубийство) с позиции всеобщего «хода жизни», в котором его самоубийство является наилучшим вариантом как для него самого, так и для окружающего мира. К примеру, если безнадежно больной человек является бременем для своей семьи, то для всех будет хорошо если этот больной человек уйдет из жизни. Если это максимально улучшает всеобщий ход жизни, то самоубийство может быть морально оправданным поступком. Среди проблем, которые являются достаточными причинами для ухода из жизни, он перечисляет следующие: боль; безнадежная болезнь; навлекшее позор событие, повлиявшее на потерю престижа и статуса человека; увечья (потери части тела или красоты); банкротство; потеря сексуальной способности; события, которые делают невозможным достижения важных целей; потеря любимого человека; разочарование в близком человеке; увеличивающаяся с возрастом беспомощность. Richard B. Brandt, «The Morality and Rationality of Suicide», reprinted in Biomedical Ethics, New York: McGraw-Hill Book Co., 1986, p.p. 337−343. Если человек испытывает подобные удары, которые лишают его счастливой перспективы в жизни и определенным образом не вписываются в общий ход жизни, то самоубийство, как добровольный уход из жизни, который приближает неминуемую в будущем смерть, можно назвать морально оправданным поступком. Если самоубийство является таковым, то окружающие, из уважения к решению личности и для улучшения всеобщего «хода жизни», имеют моральное обязательство помочь потенциальному самоубийце в исполнении его решения, если он нуждается в этой помощи, считает Брандт. Основываясь на подобном понимании, в свое время Кеворкян стал «Доктором суицида «.

Либеральная позиция автономии

Второй либеральный подход к этике самоубийства, называется автономным. Главными сторонниками его являются Том Бичемп и Джеймс Чайлдресс, идеи которых уже приводились выше. Они считают, что людям нужно позволить самим определяться в собственной оценке и выборе решений, особенно когда они находятся в экстремальной ситуации. Если человек является вполне самостоятельным и здравомыслящим, он имеет полное право определять ход своей жизни, даже если другие считают, избранное им решение морально неприемлемым. Beauchamp and Childress, p.p. 93−101. С точки зрения приверженцев этого подхода, автономность личности должна иметь наивысший авторитет среди других моральных убеждений. В случае, если отклоняется право личности на самоубийство, хотя оно не наносит вреда другим, то этим выражается неуважение к автономным правам личности и нарушается сам принцип автономности, который гласит: люди должны уважать самоопределение личности и не делать для нее того, что бы она не хотели делать для себя, и должны помочь ей исполнить то, что она хочет сделать для себя.

Консервативный подход: самоубийство как абсолютно безнравственный поступок

Консервативная точка зрения утверждает, что самоубийство — безнравственный поступок, который нельзя оправдывать. Доказательством этой позиции служит ряд утверждений:

Самоубийство нарушает закон священности жизни, которую человек обязан уважать в себе самом, которая является целью, а не средством;

Самоубийство, как аморальный поступок, нарушает естественный закон врожденной моральной сущности в человеке, которая развивается в процессе становления личности и в согласии с которой он должен поступать;